Поймать лаптем удачу

– А причина?

Не перегибаю ли я палку? Если можно было бы пытать взглядом, то я, наверное, была бы мастером. Потому что Миша все-таки ответил:

– У тебя документы, и ты сама пришла ко мне по рекомендации, умно ли тебя было не взять?

Да, а что я хотела услышать? Уж не слёзные ли признания в любви, и всякие лживые «сопли с сахаром». Но внутри меня появился червячок, который разъедал мне душу. Документы, поганые документы! Уволит ведь сразу, как только отдам их. Но ведь я сама не хотела у него работать! Но чёрт, обидно все равно! Хоть, не отдавай. Не отдам месяц, и месяц он будет бегать за мной, если нас раньше не убьют…

– Завтра у нас фуршет с предполагаемыми инвесторами. Ты должна принять в нём участие, – вполне спокойно продолжил он, не обращая внимания, что я уткнулась носом в чашку с чаем.

– Зачем?

– Ты же моя невеста. Если я приду с другой девушкой, не покажется ли это странным?

– Так у вас похороны, какие могут быть фуршеты? – не могла понять я.

Как могут они праздновать, когда только что потеряли близкого человека?

– Какое имеет отношение бизнес к похоронам? Сейчас важно думать о настоящем, а не о прошлом. Пашу не вернуть. А фирму надо сохранить. Надо исправлять то, что им волей-неволей сделано.

Может все-таки он его убил? Или их понятия о жизни так разнятся от наших? Но я не могу с ним идти на фуршет. Я вести себя не умею. И он ведь никогда не слушал сплетни.

– Я не пойду.

– Ты должна пойти. Не я это все придумал.

– Мне не в чем идти на твой праздник, – я выдвинула свой последний аргумент.

Миша улыбнулся и, поднявшись, завернул за лестницу. Я быстренько доела варенье и залпом выпила чай. Чуть погодя, Высоковский вошёл с ворохом платьев и кинул их на диван.

– Выбери себе что-нибудь.

– Откуда у тебя это?

Неужели он всем так дает платья, с кем ходит на банкеты? У меня было ощущение, что поселившийся в моей душе злосчастный червяк, грызет меня железными зубами в три ряда!

– Это мамино, – спокойно ответил он и стал убирать посуду со стола.

– Я не надену, – твёрдо ответила я. Ещё чего не хватало – его мамани вещи носить…

– У тебя выхода нет. Да и мама не помнит всех своих платьев.

– У нас размер разный. У нее 46-48, а у меня сорок второй!

Миша на меня внимательно посмотрел и подошел к дивану. Он выбрал золотистое платье.

– Вот это сорок четвертый. И тебе подойдет, – он отложил его, а остальные вернул на место.

Как такое может быть, чтобы парень сам мне выбирал платье, заставлял с собой тащиться на фуршеты! Да и вообще оставил на ночь?! Внутри меня медленно просыпался вулкан. Мысленно я понимала, что сейчас я ему все выскажу, и наброшусь на него с кулаками при этом. И пусть он меня потом увольняет, в тюрьму сажает, что хочет, то и делает, но я ему инвалидность обеспечу.

Миша вернулся на кухню и поставил грязную посуду в посудомоечную машину, а мне сказал:

– Иди, прими ванну. Там полотенце, пижама и халат.

Я замерла. Чёрт! Сейчас он отправил меня в душ, а потом что? Будет качать свои права жениха? У меня остановилось дыхание. Я на него смотрела, наверное, вечность, пока он не обернулся и спросил:

– Что?

Я не ответила, не потому, что не поняла вопроса, или ответ в голову не пришел, а потому, что пыталась понять, что со мной происходит.

– Пижама и халат тоже мамины. Они чистые.

Я и не сомневалась. Наконец-то, можно расслабиться и получить удовольствие в ванне с гидромассажем. Я решила от души (за моральный ущерб пленницы) поваляться в ней. Не знаю, сколько я так отмокала, но получила отличный «релакс». Когда мне надо было из неё выходить, то я с ужасом поняла – сейчас всё решится. Сердце колотилось, как у зайца, и сжималось в нервный комочек. Самое противное для меня – я понимала, что отказать ему не смогу, если только сразу не выйду с пистолетом и не пристрелю его, прежде чем он приблизится ко мне. Но как его теперь убивать, если я не уверенна, что он убийца?

Я оделась в мягкую и ароматную пижаму, сверху надела халат от этого комплекта и взяла в руки пистолет. Кто он на самом деле такой? Если не гей, то бабник? Или маньяк? Что же меня так от него колбасит?

Я вышла из ванной, на кухне было всё убрано, а дверь одной из спален была открытой. Миша сидел за компьютером, заполняя документы. Услышав мое шарканье ногами, он обернулся.

– Ты все? Я думал, ты там спать легла, – он направился к гардеробу и, взяв халат, обратился ко мне.

– Тебе через каждые пять минут звонил «любимый», – увидев, как я растерянно оглядываюсь, добавил, – мобильник на диване.

У меня были смешанные чувства. Мне было стыдно за песню, что установил Гущин, и совсем не хотелось, чтобы Высоковский принял его за моего парня. С другой стороны, я понимала, что какая ему разница, кто мой любимый?! У него эмоций – ноль! И я злилась на троих: Гущина, Высоковского и на себя. Я бегом помчалась за мобильником и увидела шестнадцать безответных вызова от «любимого».

– Ты что мне столько звонил! – закричала я на него, как только он взял трубку.

Мимо меня прошел в ванну Миша.

– А то, что время почти полночь, а ты не дома – это ничего, да? С тобой всё в порядке?

Я на миг задумалась. Правда, он ужин готовил, а я его даже забыла предупредить, что не приеду. Меня заполнило чувство стыда.

– Прости. Я у подруги. Всё со мной хорошо.

– Угу, – ответил Гущин, по его голосу я поняла, что он обижен и мне не верит. Совсем не верит. – Я еду домой. Чао.

Он повесил трубку, а я была готова разреветься. Ну что я за дура! Променяла такого человека на гея с маньячными замашками, деспота в рабочей среде! Как я могла согласиться ехать с ним, когда меня дома ждал лучший друг?! А теперь я больше суток буду в обществе этого ненормального типа и всё из-за того, что с «горе-от-ума» пошла работать в его компанию. Тут я вспомнила, что не отправила «Эс-Эм-Эс» с отчетом. Я нашла высланный Кристиной номер, написала свой анализ про «ФинДира», и какая атмосфера на работе у Высоковского. Как только я закончила, вышел Миша из ванной, а во всем доме (почему-то?) выключился свет.

– Сиди на месте, я найду свечи.

Я услышала, как он ушел. Было очень темно и немного страшно: что если нас выследили и вырубили свет специально, чтобы отключить сигнализацию? Чуть погодя, пришел Михаил с двумя подсвечниками и прошел в спальню.

– Заходи. Вот тебе один оставлю. Ложись спать.

– А ты куда? – что за глупый вопрос? В другую комнату, конечно! Неужели ты думала, что гей останется с тобой?

– Я – на диван. Здесь рядом, – показал он на диван в холле. Не знаю, что на меня нашло, то ли обида за всех женщин, то ли моя личная, но то, что мной пренебрегли – раздраконило меня просто жутко. Я там, понимаешь, с ума сходила, думая как ему отказать, а он из себя джентльмена корчит, или гея, не знаю кто он там!

– А ну, иди сюда! – направила я на него пистолет. Он от неожиданности замер. – Хочешь оставить меня здесь одну, беззащитную? А сам сбежать при первой возможности?