Поймать лаптем удачу

Она села за стол и, краснея, ответила:

– Ну, не знаю, у него до всего есть дело, – потом переключилась. – А вы, по какой причине пришли?

Да, собственно, что я здесь забыла?

– Сердце стучит бешено и головокружение.

– Фамилия-имя-отчество, должность?

Здесь до меня дошло, что у меня даже медкнижки нет. Она на заводе.

– Я только вчера устроилась. В вашей базе меня нет.

– Хорошо, сейчас внесем, – медсестра подвинулась к компьютеру, и мы стали вносить мои данные.

Потом она тонометром измерила мне давление, долго бегала к шкафу с медикаментами и обратно, звонила, как я поняла, врачу, и, наконец, сделала мне укол.

– Вам надо на больничный, – сказала мне она. – Срочно сделать кардиограмму и эхограмму.

Почему, когда я слышу о больничном и врачах, то мне сразу делается скучно и берёт тоска?

Из медпункта я вышла, шатаясь, как водитель такси в конце рабочего дня в свой знаменательный «День шофера». Укол, видно, подействовал на меня расслабляюще. Мне хотелось только одного: прилечь на родную кроватку, залезть под одеяло по самый носик и спать. Крепко спать, как после рабочих суток. Я вызвала лифт, а сама попыталась вспомнить, что же я сейчас должна была делать. Но вспомнить не успела. Двери лифта открылись. Моё сердце так кольнуло, словно в него бросили копье. А все потому, что в лифте я увидела Высоковского-младшего. До моего сознания дошло, что я была готова столкнуться с кем угодно, даже с тем человеком, который ищет бриллианты, но только не с Высоковским! Сердце предательски стучало, набирая ритм, кровь нагревалась и поднималась вверх, к бледным щекам. Я еле вошла в лифт, проклиная себя, и в душе надеясь, что он слепой и глупый – в упор не увидит моего состояния. Я пыталась смотреть в стенку, лишь бы не на него. Двери закрылись и до меня, наконец, дошло, что он мой начальник, и я его ещё не видела. Я подняла взгляд и посмотрела на него. Уж лучше б я этого не делала!

Его лицо было каменным, а взгляд … Как бы это выразить помягче? Одно могу сказать: в этот момент я почувствовала себя провинившейся школьницей, которая разрисовала все парты в классе, порвала классный журнал и не сделала домашнее задание. Да он на меня так за удаленные программы не смотрел!

– Здравствуй… те, – еле выдавила я.

Это я не заикалась, а машинально с «ты» перешла на «вы». Как ещё под давлением такого взгляда сказать: «Привет, давно не виделись?».

– Почему ты опаздываешь? Совещание десять минут назад началось. Нам не нужны секретарши, свободно гуляющие по зданию, нам нужны ответственные помощники, которые не оставляют своё начальство в самый нужный момент.

Я не успела что-либо ответить. Двери лифта раскрылись, я с обидой в душе вышла и направилась в свой кабинет.

– Вика, – мамочки, как моё имя прозвучало в его устах! Я, наверное, если не подпрыгнула, то вытянулась по стойке смирно. – Ты не поняла меня? Ты должна быть на совещании.

– Я… – за блокнотом.

– В зал совещания, быстро, – он стоял и ждал, пока я пройдут вперёд.

В этот момент я на него так разозлилась, что внутри у меня всё остыло, как в морозилке. И откуда силы взялись? Я даже забыла, что у меня голова минуту назад кружилась. Такая вся разъяренная, я вошла в зал совещаний. Мой начальник Владимир Львович уже сидел за столом. Там я увидела и финансового директора, худощавого юриста и ещё нескольких руководителей. Алина стояла в стороне, вместе с другими секретаршами, у которых были в руках блокноты и авторучки. Я же стояла, как идиотка, с пустыми руками.

– Теперь все в сборе. Перейдём к делу.

Я не смогла стерпеть несправедливость и сказала:

– Я не готова.

Он на меня посмотрел, как ударил копытом со всего размаха.

– Я говорил, я сразу заметил, что она непрофильный работник. Её место в метрополитене карточки продавать, – забубнил мой начальник, как самый последний предатель. – Кофеварка нам не нужна, Вика!

Надо же, по имени назвал!

– Запоминай так. И попробуй мне забыть хоть деталь, оштрафую.

Высоковский-младший посмотрел на меня, и я поняла, что он уже пожалел о своей глупости принять меня на работу. Я покраснела и разозлилась, и на себя, и на него. Ведь это он не дал мне взять блокнот и ручку! Придётся память напрягать. Голова была затуманенная, я сначала пыталась запомнить, но потом мне стало интересно вникать в обсуждаемые проблемы. В итоге, из всего услышанного, я поняла, что зам. главного архитектора не доволен строительными блоками, разговор был о прошивках. Сам главный инженер уверял, что фирма проверенная, и мы давно с ними работаем. Тут вступил в разговор юрист и сказал, что «относительно давно» – это не аргумент. Моему начальнику Михаил поручил разобраться в этой проблеме. Потом пошёл разговор о договорах и материалах, которые не пришли. Михаил был крайне недоволен беспечностью юриста и финансового директора, так как деньги ушли, а куда, никто не знает, и файлы удалены. Вызвали программиста. Тот ничего не пообещал. Высоковский напомнил ему, что от этого зависит его зарплата, так как программист обязан справляться со своей работой. Теперь я видела лично, что Михаил очень авторитетный руководитель. Он дал понять секретаршам, что подлинники документов должны быть найдены, иначе им нет места на солидной фирме. После таких слов любому человеку захочется послать начальника, куда подальше, или достать эти бумажки, хоть из ада, и сунуть ему их… думаю, вы догадались, куда. Совещание закончилось, первыми вышли мы с Алиной, схватив меня за руку, она остановила и успокоила.

– Не переживай, я все записала. Пойдём к тебе в кабинет, я там все объясню.

Я была ей благодарна, но мне страстно хотелось привести свои мысли в порядок и утереть этому работнику-фанатику нос, а потом уйти с гордо поднятой головой. Алина заставила под её диктовку записать распоряжение начальства и показала, какие папки где должны находиться.

– А если честно, ты даже не ищи их. Их просто нет. Если они и существуют, то, скорее всего, у «финансового», или в кабинете Паши. Но они с Ефимовым (который – «финансовый) так шифровались, что маловероятно – хоть фантик от договора найти. Хотя, Ефимову не выгодно себя самого налоговой подставлять. Здесь ещё кто-то замешан. Ладно, увидимся на обеде и подумаем.

Алина вышла, и тут же вошёл мой начальник.

– Зинка, я же говорил тебе не в больницу ложиться, а сходить и привести себя в порядок, а ты подумала – я тебя в санаторий отправил?

– Больше такого не повторится, – сквозь зубы ответила я. Что б я тебе ещё поверила!

– Я еду в «Аудит-экспресс». Сегодня не жди. И вот займись этим, – кинул он мне на стол бумаги. Он, взяв портфель, вышел.

– Ну конечно, работать надо только секретаршам, а начальству положено на встречах пить, да в саунах проблемы решать, – сказала я ему вслед.

Я посмотрела на бумаги. Это были счета и счета-фактуры от «ИП Бонцева». Счета за питание от нашей фирмы. У меня сразу возник вопрос. А почему – я получаю счёт, а не бухгалтер отсылает им лично, и почему у меня счёт-фактура? Я просмотрела на полках все папки и нашла: «ИП Бонцев» – «Счета» – «Счёт-фактуры, полученные, проведенные». Так значит у них ещё и частное предприятие? В закрытой полке. Значит, это надо провести? Я села за компьютер и открыла программу «1С». И, правда, она сделана на Бонцева. Я внесла данные, провела и разложила счета по полкам, в душе сетуя, что мне платят за обслуживание только одной фирмы, а не за бухгалтерские проводки некоего Бонцева. Потом открыла почту. Мне пришло письмо от секретарши финансового директора с просьбой, чтобы я принесла счета-договора от «ЭлионВер». Я нашла их и понесла к «финансовому». А по дороге всё думала, знает ли он, что я – та самая Вика, от которой он ждёт шифр?

Войдя в кабинет Ефимова, я была удивлена, что он оказался пуст. Я положила бумаги на стол секретарши и тут заметила красную бумажечку-маркер. На ней было написано: «Вне фирмы». Я стала читать, и была ужасно удивлена, когда поняла, что наша фирма, оказывается, ещё и продаёт стройматериалы и технику. Я услышала шаги и, взяв документы, свои и «финансового», спряталась за дверь. Ефимов вместе с секретаршей прошёл в свой кабинет, а меня в секретарской – не увидели.

– Сопляк ещё, чтобы меня учить, как мне нужно работать. Пока он штаны в школе протирал, я уже баксами ворочал и на джипах разъезжал по Невскому.

– Бандик, не горячись так… – мурчала секретарша.

Меня же душил приступ смеха – меня всегда смешат такого рода «мурчалки».

– Как невовремя Пашку убрали! Знал бы, кто это сделал – руки бы ему пообломал!

– Бандик, так может Миша тоже захочет…

– Тася, ты дура?! Мишка идеалист! Ты посмотри на него, он в чужой горшок даже какать откажется.

Я задумалась. Голова кружилась от массы вопросов. Ноги стали ватными, а голова тяжёлой, как чугунная кастрюля. Я вспомнила, что так и не успела выпить кофе, чтобы прийти в себя. Оставаться за дверью становилось опасно. Надо уходить. Я потихоньку, стараясь каблуками не касаться пола, вышла и, почти бегом (или мне так показалось?) устремилась к своему кабинету. При моей слабости, даже лицо покрылось испариной. В кабинете я быстро засунула эти бумаги в сумку, села на стул и закрыла глаза.

Какой же он демон! Прикидывается мягким, внимательным, а на самом деле фанатик с нетрадиционной ориентацией. Вся семейка их ненормальная. Что мне с ними делать?

«А я люблю тебя, Сергей! Чмоки, чмоки, чмоки. Я – как Кайли Миноги…», – заголосил мой мобильник. Я резко сняла трубку, ругая себя, что до сих пор не сменила мелодию.

– Да! – крикнула я.

– Ты что такая злая? Знать, тебя Высоковский довёл до ручки, – смеялась Кристина.