Поймать лаптем удачу

3. Обещаю всю зарплату отдавать жене, кроме калыма.

Я, Рязанцева Виктория Алексеевна, 02.01.1986 года рождения, обещаю:

1. Слушаться своего будущего мужа, Гущина Сергея Александровича.

2. Обещаю его не бить, чем попало, а нежно целовать и гладить по головке, как бы он не провинился, и какую бы глупость не сказал.

3. Обещаю его встречать с улыбкой на лице и с ласковыми приветствиями, когда он опаздывает с работы или вообще не приходит ночевать, ведь он работает на калыме, во благо семьи, на новый отпуск жене.

4. Обещаю не рожать, пока муж не разрешит, так как Серёжа не готов ко второму ребенку.

5. Не называть мужа дебилом, уродом и придурком, так как Серёжа сильно обижается на такие слова.

6. Не ревновать к красивым девочкам и многочисленным подружкам, потому что Серёжа работает с ними, а не делает всякие непотребности.

7. Обещаю быть к мужу внимательной, интересоваться его занятиями и, вообще, познакомиться с ними.

8. Обещаю после брака не гнать его с кровати и исполнять свой супружеский долг, забыть все староверские причуды и амбиции, и разрешить своему организму расслабиться.

Число и подпись…».

Я рассмеялась. Серёжа косился на меня и пил сладкий чай. Когда же я дошла до слова «познакомиться», у меня в груди что-то ойкнуло. Значит, Серёжа намекнул мне, что я его совсем не знаю. А ведь правда, я никогда не интересовалась, как у него дела… Далее… Я покраснела.

– Опять приколы? – я не знала, куда мне деваться.

– Какие приколы? – Сергей был как никогда серьезным. – Это ряд моих условий.

Я не могла поверить и у меня затряслись руки.

– Ты смеешься?

– Вовсе нет. – Гущин взял из моих рук бумагу, расписался и передал мне. Я на него с сомнением посмотрела. Что я вообще о нем знаю? – Будешь сейчас подписывать или тебе, как и всем, «надо подумать» – последнюю фразу он со вздохом пропищал.

Меня забила нервная дрожь. Он бредит, или серьезно? Гущин, я никогда не пойму тебя! До этого момента я была уверена, что для Серёжи жизнь со мной под одной крышей – просто игра, развлечение.

– Перестань!

Я отодвинула лист, ручка упала на пол. Гущин широко улыбнулся.

– Ты такая предсказуемая, – он поднял авторучку. – Это не готовый документ, а так, набросок тебе для ознакомления. У тебя есть ещё какие-нибудь предложения? Может, пункты, какие изменить? Добавить?

– Гущин!

Сережа поставил передо мной чашку с кофе.

– Ладно, все сделаю сам. А ты пей, а то опоздаешь, – он сел на стул. – Тебя проводить?

Да, что такое? От его взгляда я опять поперхнулась. Только кофе!

– Понял. Вызову такси.

Сережа вышел. А я накинулась на бутерброд, пока его нет. После мне даже стало смешно. Я побила все рекорды по скорости поедания пищи всухомятку. А ведь на работе я спокойно при нем ела. Но на работе, правда, он такую ерунду и не говорил.

В зале я нашла шикарные темно синие джинсы и белый ажурно вязаный пуловер, с открытыми плечами, на шею короткое колье из жемчуга. Тут в комнату вошел Гущин.

– Я тут тебе кое-что из одежды подобрал…

– Это в клуб? – недоверчиво спросила его я.

– Так все сейчас ходят, – заверил Сережа. – Ты в престижном месте работаешь, а не в прачечной.

Он был прав. Я взяла выбранный им наряд и пошла в свою спальню переодеваться. «Что скажет Маша, когда узнает, что неизвестный ей парень рылся в её вещах?», – с грустью о ней, подумала я. Совесть грызла меня все сильнее. Одевшись и посмотрев на себя в зеркало, я сразу поняла, что преобразилась. Эти вещи мне больше подходили, чем те, что я себе сама выбирала по памяти из гардероба, что носила Маша. У Сергея вкус лучше, чем у меня, это точно. У входа меня уже ждали ботинки, сумка и коробка со сменной обувью. Я даже об этом не подумала. Нет, стоит задуматься над его предложением. Дурак он, но очень хороший.

– Ты обо мне думаешь? – с озорством в глазах спросил он. Я не ответила и стала обуваться. Где он эти ботинки откопал? Я их раньше у Машки не видела. Ботинки были очень удобными, несмотря на каблук. Я пробежала в спальню и достала кредитную карту Павла, лист с паролями и сунула в джинсы. Всё, теперь точно готова.

– Что сегодня приготовить? – поинтересовался Серёжа.

– Что хочешь сам, – я подобрела. Такой он стоял хорошенький. Я подошла и поцеловала его в щечку. – Спасибо.

Гущин притворно свалился на пол. Я засмеялась и закрыла дверь. Когда спускалась по ступенькам, то услышала «Есть!».

Я вздохнула. Что есть? Поцеловала я тебя, как хорошего человека. Ты ведь, правда, хороший, Сережа. Но в такси, я уже не думала о Гущине. Мой мобильник заголосил, а я, как назло, не могла его найти! «А я люблю тебя, Сергей! Чмоки-чмоки-чмоки. Я – как Кайли Миноги. Чмоки-чмоки-чмоки. Выжми из меня все соки. Зажигай меня сильней! Мой начальник – не гей!». Опять Гущин! Нельзя даже на секунду свой телефон оставить без присмотра. Слово «гей» эхом отозвалось в груди. «Не гей – если бы!», – со сдавленным в груди сердцем я подняла трубку.

– Утро доброе, – услышала я знакомый голос.

В моей голове сразу прокрутилось: «Кто это может быть?». Я вспомнила – финансовый директор! Настроение моё стало еще ниже, чем минус пятьдесят.

– Какое же оно доброе?

– С Вами все хорошо?

Голос у него стал вкрадчивым, словно он пытался понять, что происходит. Но куда ему!

– Как может быть мне хорошо, когда вы меня все достали?! С тобой было бы хорошо, когда притворяются, что о тебе заботятся, а сами при первой возможности пытаются убить?

Я услышала смех.

– Всего-то!

Он нормальный или нет? Разве этого недостаточно, чтобы, как минимум, напиться и все забыть, даже свое имя? Я отключилась и тут же пожалела об этом, когда мой мобильник голосом «Шпилек» закричал: «А я люблю тебя, Сергей!». Я со злостью сдавила кнопку приема.

– Да!

– Ну что? Подумала? – уже серьезно заговорил «ФинДир».

– Не до тебя было, – я хотела отключиться, но он продолжил.

– Тебе не интересно знать, кто тебя на самом деле хочет убить?