Поймать лаптем удачу

Без десяти три в дверях появился Высоковский. Он уже был одет в шоколадный костюм. Он ненадолго остановил на мне взгляд и мягко сказал:

– Я рад, что ты готова, идём, – он пропустил меня.

Я взяла большую сумку и вышла. Вот про дамскую сумочку то я забыла! Придётся эту махину оставлять в машине.

– Я прав, ты в этом платье красавица, – сказал он мне у лифта. В его светлых глазах опять заблестели две искорки, и мне казалось, что он смеётся. Только не понятно, для меня или надо мной.

– Всего ничего: пять килограмм косметики, платье от «Дольче Габана», и на волосах литр лака. Любая будет красавицей.

Мы вошли в лифт вместе с усатым дядькой, который так шмыгал носом, что я все думала: «Да когда же он чихнёт!». Он вышел на пятом этаже, а мы поехали вниз. Я подошла ближе к Михаилу и сказала:

– Предупреждаю, я вести себя культурно не умею! Тебе краснеть.

Он беззвучно засмеялся.

– Что?!

– Я знаю, – ответил он.

Вот нахал!

В этот раз из здания мы пошли в гараж с охраной и сели не в красную машину, а в здоровый чёрный джип.

– Ты мне вчера не ответил. Что ты думаешь делать со мной, когда я отдам тебе документы?

– Ты меня вчера об этом спрашивала.

У Миши явно было хорошее настроение. Он так изумительно улыбался, что мне даже захотелось ему его испортить.

– Тогда – тем более… Ты же понял, о чём я говорила. Меня преследуют, в меня стреляют, мне звонят и угрожают. Пока документы у меня и ты со мной. А как я тебе их отдам…

– Пока мы не поймаем убийцу Паши, я буду рядом, – он медленно выруливал из гаража. Я даже подумала, как он после такого мелкого «байка» может вести такую махину? – Тебя ЭТО волновало? – продолжил он.

Даже не знаю, – подумала я, но сказала совсем другое:

– А потом?

– Не знаю. Предлагал же поехать к оракулу.

Он опять смеётся! Да что он за человек!

– Что, так трудно ответить? – меня он уже просто бесил. Вот что он такой довольный? – Я понимаю, что тебе чихать на все сплетни с высокой колокольни. И сейчас ты взял меня с собой только из-за того, что боишься, что они меня убьют раньше, чем я тебе всё отдам.

– Не так, – он быстро посмотрел на меня и повернулся к дороге.

– А как?

– Подумай.

– Да я и так уже думаю о тебе день и ночь!

Я заметила, как он сдерживает смех, но улыбается, и только сейчас я поняла, ЧТО сказала!

– Не смешно.

– Кому – как…

Фуршет, оказывается, был в большом ресторане господина Бонцева. Там даже сделали выставку фотографий какого-то владимирского фотохудожника. И зала было два. Народа было много, и все такие красивые, как в кино или на кинофестивале. К дверям ресторана мы с Высоковским шли под руку. В этот момент я действительно почувствовала себя его девушкой. За двадцать четыре года своего существования, к своему стыду, я не ходила ни с одним парнем под руку! В дверных стеклах я увидела наше отражение. Бог мой! Мы и, правда, как герои из киноромана. А я такая красивая! Лжец он! Мне платье его матери безумно идёт, хотя оно и великовато на размер. Но это к лучшему. В обтяжку мне было бы намного хуже, я очень худая. Золотое платье в пол, впереди большой разрез. Форма платья под греческий стиль, на спине вырез. Прическа аккуратно уложена. Несколько тонких локонов свисало, придавая естественный вид волосам. Я выглядела на сто процентов может быть впервые в моей жизни, не хуже Маши, или кого-либо из звёзд.

В холле нас встретила его мама в компании мне совсем незнакомых людей, которые с любопытством нас разглядывали. Мы поздоровались.

– Это Виктория, – представил меня Миша. Всего-то Виктория! Я же так и думала, для него я – всего Виктория! Как он только не сказал – коллега!

– Милая девушка, – осматривала меня его мама, которая была одета шикарно и выглядела лет на тридцать с маленьким хвостиком. На поминках она старше смотрелась.

– Марина Рубинова, моя мама. – Представил мне её Высоковский. – Вадим Жильцов, Светлана Зайцева, Олег Баринов…

Он мне перечислял всех людей, окружающих его мать, но я их вряд ли всех запомнила. И даже не пыталась, ведь это моя первая и последняя вечеринка с Высоковским.

– Я оставлю вас.

И Миша, бросив меня на произвол новой компании, преспокойно ушел к неизвестным мне мужчинам.

– А нам говорили, что у Миши любовница – малолетка, – съязвила Света. – Не слышала разве? – увидев мое глупое выражения лица, спросила она.

Опять новая сплетня!

– Что ты, Светочка, Миша не станет встречаться с ребёнком.

– Марина, ты идеализируешь его. – Света показала приторно-белые зубки и, сказав мне, – не завидую я тебе, – ушла в толпу.

– Не обращай внимания, – сказал мне Игорь и побежал за девушкой.

– Я привыкла, – сказала я.

– У тебя хороший вкус, – заметила Марина Рубинова. – Очень нарядное платье.

Вот не знаю, то ли она хотела сменить тему и так неудачно перевела разговор, то ли специально хотела показать, что поняла, из какого гардеробчика я одолжила этот наряд… Но настроение она мне подпортила. Если бы не грим, то я, наверное, покраснела бы до корней волос. По крайней мере, я себя так чувствовала.

– Я посмотрю выставку, – сказала я, пытаясь скорее вырваться из их компании.

Нет, его маманя – та ещё штучка! Паша своей мимикой был на неё очень похож. Уверена, останься я там ещё хоть на минуту, она бы сказала что-нибудь в этом роде: «Моё платье безупречно будет смотреться даже на лягушке!». Впечатление у меня о ней такое сложилось. Хотя возможно – это всё мои страхи и комплексы. Всё это из-за того, что почти неделю я ношу чужую одежду и живу двойной жизнью. Своей, и придуманной Вики. Точнее, Вики-агента, которая внедрился в компанию Высоковских.

Я стояла и смотрела на фотографии природы России. Мой взгляд остановился на заросшем садике, в котором едва было видно крышу заброшенного дома. Мне эта фотография живо напомнила дом моей умершей бабушки.

Как давно я не видела её дом! Родители предлагали его отремонтировать и мне в нём жить. Они же очень хотели, чтобы я замуж вышла и осталась жить в деревне. Но мне скучно и тоскливо жить на природе, где существует только огород, скотина во дворе и пара магазинов. Сейчас я жила: завод, дом, завод, дом. Здесь люди совсем другие, и ритм жизни другой, понимание жизни другое. Вот даже взять деревенского человека и предложить ему подарить йоркширского терьера. Он его увидит и скажет: «Да зачем он мне. Это чёрте знает что! И не собака и не кошка!». А скажешь ему, что эту породу необходимо мыть, стричь, чесать, зимой одевать, то деревенский человек ответит: «Не нужен мне этот геморрой! Это собака. Собака должна жить в будке во дворе. Есть помои, хлеб, кости. Сидеть на цепи. А это… для богатых!». Конечно, в Московской области, кто живёт в своих домах, уже давно заводят себе собак и кошек (да и других зверушек – тоже). Но в Воронежской области (не подростки), а просто обычные жители – они не привыкли к таким питомцам. У них есть о ком заботиться. И если они заводят породистых собак, то это охотничьи и сторожевые, такие как «борзые» и «алабаи». И вид у этих собак совсем не такой, какой может выглядеть породистая собака, проживающая в квартире…

Впрочем, если уж меня охватила тоска по деревне и по родителям, то – как отдам Высоковскому документы, поеду и навещу родителей, и бабушкину могилу, и её домик. Не хочу, чтобы он так же зарос, как дом на фото.