Раиска, Люська, ветераны спорта и «Тишина»

– А у вас она как, справляется?

– У нас – нормально. С детьми ладит. А быстрая реакция на склоне – то, что надо. Да и обрушить там нечего, снежных лавин не бывает, а деревья стоят крепко. Вы только в помещении держитесь от нее подальше и будете в безопасности, – успокоил нас Александр.

Мы для начала взяли ски-пасс на двадцать подъемов. Решили, что на первый день будет достаточно. А уже завтра сможем воспользоваться скидкой. К тому же кафе закрывалось в семь часов. Надо было успеть поужинать. Потому что в нашем номере кухни не было, только электрический чайник.

Номер помещался в том симпатичном домике-шале и смотрел окнами на склон! Кафе тоже порадовало. К интерьеру явно приложил руку профессионал, а еда была выше всяких похвал. Вкусная и порции большие. Только посуда почему-то вся металлическая. Может, потому что Катя-Апельсин иногда заходит в кафе?

Вечером снег пошел еще сильнее. Мы погуляли по территории. Но места для прогулки было маловато, решили пройтись по дороге к деревне. В деревню соваться не стали, побоялись собак.

– В таких местах их могут не привязывать, – предостерегла Люська.

Да я и сама слышала, что на ночь двортерьеров в деревнях частенько отпускают погулять. А мы никаких вкусняшек с собой не захватили, в случае чего, откупиться будет нечем. Пока возвращались, снегопад усилился. На открытых местах задувал ветер. На территории высокий дядька в телогрейке и треухе чистил дорожки огромной лопатой. Навстречу нам с радостным лаем выскочил крупный косматый пес.

– Васька! Цыц! Свои! – дворник разогнулся и посмотрел на нас. – Не бойтесь, не тронет.

Мы и не боялись. Пес так радостно скакал и так вертел хвостом, что намерения его были яснее ясного. Он хотел поиграть и получить почесывание за ушком.

– Васька? – удивилась я. – Его зовут, как кота?

Мужчина был рад поболтать. Он оперся на лопату и поправил треух.

– Ага, Васька, котенок мой.

– Вы здесь работаете?

– Работаю. Сторожем и дворником, еще истопником. Меня Палычем зовут, – представился дядька. – Работы хватает, вдвоем с Васькой справляемся. У него прошлой зимой волки мать зарезали. Гулящая была, сучка. У щена только глаза открылись. Поесть он уже мог, но без мамки плохо. Он и прибился к Маське, кошке местной. Вот и стал Васькой. Спал с ней, ходил везде хвостом.

– Мышей ловил, – подсказала Люська.

– Какие мыши? – не понял Палыч. – Маська при кухне жила, ее мыши не интересовали. Так она этого котенка и вырастила, Ваську, последыша. Старая была кошка, пропала осенью.

– А кто его лаять научил?

– Никто не учил, он и не лает почти. Только, когда радуется. Но это и хорошо. Тут столько чужих каждый день. Что было бы, если б он всех облаивал!

– Здесь волки ходят? – мне захотелось перейти от кухонных кошек к полезной информации. От слов о том, что прошлой зимой кого-то зарезали было не по себе.

– Зимой бывает, выходят к деревне. Последнее время хищника больше стало. Даже медведи появились. К соседней деревне летом мишка выходил. Зато Ваську от себя не отпускаю. Да, Васька? Работаем вместе, спит рядом.

– В доме?

– А то где же? В сторожке ночует. Неужели я дите малое к волкам на мороз выставлю? Ему только месяц назад годик исполнился.

Дите между тем каталось на спине по расчищенной дорожке перед гостиницей и ловило снежинки огромной розовой пастью.

– К метели, – покачал головой Палыч и продолжил свое занятие.

Васька вскочил и потрусил за нами, проводил до крыльца. Люська вынесла ему сосиску в тесте. Васька поймал гостинец на лету, только зубы клацнули, проглотил, не жуя, и побежал к хозяину.

Ночь выдалась беспокойная. На улице завывал ветер. В окна билась метель. Это бы еще ничего. Но наш прелестный домик оказался щитосборной конструкцией с полным отсутствием звукоизоляции. А семейство с двумя детьми, поселившееся на втором этаже, не торопилось отходить ко сну. И не то, что бы они особенно шумели. Нет, просто ходили, развешивали одежду, сушили обувь, готовили «До-Ширак», выдавали детям сладости, смотрели телевизор, читали вслух. Дети, конечно, бегали и прыгали, но в разумных пределах. Однако, впечатление было такое, будто звуки, проходя через перекрытия, многократно усиливаются. А уж когда дети угомонились, и раздался ритмичный скрип кровати, мы хором застонали. Скрип сразу прекратился, но яростный шепот после этого мы тоже прекрасно слышали. Мы с Люськой, тоже шепотом, решили, что утром попробуем поменять номер.

Вторник

Утро встретило тишиной. Это была полнейшая, абсолютная тишина. Снегу за ночь намело, чуть не по окна. Спасибо Палычу, дорожка к поляне была расчищена.

– Света нет, – Люська щелкнула выключателем в санузле.

– Нет, – подтвердила я безуспешно попытавшись включить чайник.

Воды тоже не было. Хорошо, что уже почти рассвело. Мы оделись и вышли на улицу. На склоне работал ратрак[6 - Ратрак (снегоуплотнительная машина, снежный тягач) – специальное транспортное средство на гусеничном ходу, используемое для подготовки горнолыжных склонов и лыжных трасс.]. Над кухней курился дымок. Больше никакого движения видно не было. Девственный снег укрывал пышными шапками все, что можно было укрыть: и крыши, и скамейки, горки и домики на детской площадке, качели, столбики ограждений, ель на поляне, деревья в лесу. Дверь проката была открыта, но за стойкой и среди стеллажей со снаряжением никого не было. В одноэтажной гостинице похоже, еще спали. Троица сноубордистов с вечера таскала от машины позвякивающие стеклом пакеты. Этим просыпаться еще рано. Приоткрылась дверь одного из коттеджей и на крыльцо вышла старушка в унтах и меховой жилетке. Седые волосы были заплетены в две тонкие косички и уложены «корзиночкой». Мы еще вчера обратили внимание на эту пожилую пару. Они приехали вскоре после нас и сразу пошли на склон. Катались оба здорово, а вот ходили с трудом. Даже на крылечко кафе взбирались, покряхтывая и поддерживая друг друга.

– Доброе утро! – поздоровалась она. – У нас ни света, ни воды нет. Вы не в курсе, что-то случилось?

– Нет, пытаемся найти кого-нибудь, – ответила я. – Доброе утро!

– Если узнаете, дорогие дамы, будьте так добры, проинформировать нас, – на крыльцо вышел благообразный дедок в таких же унтах и меховой жилетке, как у жены. – Эх, старость не радость!

– Какая старость! – бабуля толкнула его локтем. – Бессовестный! Ты на полгода младше меня! Тебе еще рано жаловаться!

– Как мило! – шмыгнула носом Люська. – Интересно, второй коттедж занят? Может попросимся в него? Раиска, еще одну такую ночь я не переживу.

– Я тоже сюда отдыхать приехала! Давай попросимся.

Насколько мы смогли заметить с вечера, кроме нас, пожилой парочки, троицы сноубордистов и семьи с детьми других проживающих на территории базы не было.

– Смотри! Собака! – вдруг взвизгнула Люська. – За ней! Барсик! Барсик! Где хозяин?

– Его зовут Васька, – поправила я.

– Какая разница?

В самом деле, пес, увидев нас радостно помахал хвостом, как будто пригласил следовать за ним. Мы последовали. Васька уверенно бежал к склону. Там внизу, у входа на подъемник толпился народ. Толпа состояла из пяти человек. Мы поспешили присоединиться. Спустились по самому краю склона, увязая по колено в снегу. На снегу лежала Катя-Апельсин, над ней стояли Александр и сторож Палыч. Еще два мужика в толстых резиновых перчатках копались в распределительном шкафу возле конечной станции подъемника.

– Что случилось?

– Она жива?

– Жива! Это вы виноваты! – Александр ткнул пальцем по очереди в меня и в Люську.

– Мы? – опешила я.

– С чего бы? – возмутилась Люська.

– Я вам вчера сказал, что она безопасна. Сглазили!

– Вот еще! Вы сказали, вы и сглазили! А что случилось?

– В распределительный шкаф залезла.