Сердце Черной Пустоши. Книга 1

– Корабль выдержит?

– Должен! – снова криком отозвался капитан Сэм. – Зад крепкий! Отштормуем кормой!

Ни слова не поняв, я захлопнула дверь. Перебегая от стены к стене из-за постоянного крена, добралась до угла. Там сползла на пол и обхватила руками колени.

Несколько минут просто сидела и пыталась хоть немного прийти в себя после увиденного. Но грохот бури всего в нескольких сантиметрах за стеной, качка и гулкие удары волн о корму не дали забыться. Потом голову пронзила горячая мысль.

– Диларион! – выкрикнула я.

Дракончик не отозвался.

В груди ухнуло, сердце бешено заколотилось, а руки затряслись. Я вскочила, забыв о качке и, спотыкаясь о разбросанные вещи бросилась к комнатке, где стоят саквояжи.

– Диларион, где ты? – говорила я дрожащим голосом, пока скидывала крышки с коробок и открывала саквояжи.

Но дракончика нигде не было.

Из груди вырвался стон, когда представила, как маленький, беззащитный зверек, болтыхается в бушующей воде, дергает крылышками и жалобно пищит, взывая о помощи хозяйку, которой не оказалось рядом в нужный момент.

В глазах защипало. Через секунду слезы прорвали запруду и горячие дорожки покатились по щекам на подбородок.

– Диларион… – прошептала я и попыталась сглотнуть комок в горле.

Но он застрял, а тяжесть в груди стала такой, что захотелось броситься в море следом за маленьким другом.

Держась за стены, на ватных ногах, я добрела до комнаты омовения, где нашла банный халат, брошенный в углу вместе с полотенцами и тапочками. Чувствуя, как в груди разрастается пустота, стянула с себя мокрое платье и подняла с пола банный халат.

Едва завязала пояс, куча с полотенцами зашевелилась. Из нее появилась заспанная мордочка дракончика, который с недоумением завертел головой.

Простонав, я упала на колени и сжала дракончика в объятиях.

– Диларион, – прошептала я. – Как ты меня напугал. Как напугал… Больше никогда, слышишь? Никогда так не делай. Ты единственный, кто связывает меня с домом. Диларион…

Я прижимала дракончика к груди, а он ворчал, недовольный, что помешали спать в уютном и теплом гнезде из полотенец и халата, и не догадывался, что всего в шаге, свирепствует чудовище, способное проглотить нас целиком.

Лишь спустя минут пять, смогла подняться и, не выпуская дракончика из рук, добраться до кровати. Потом опустилась на постель и скрутилась калачиком вместе с Диларионом, уповая лишь на то, что очередной удар волны не скинет меня на пол.

Не знаю, сколько прошло времени, но стало казаться, что грохот бури стал тише, а может, просто привыкла, ощущая, как меня медленно укачивает.

Когда, сквозь надвигающуюся тьму из шума начали доноситься просоленные морем хриплые голоса, напевающие о соленых днях и ночах, я отключилась.

Глава 9

Я бежала по бескрайнему полю, что тянется зелено-алым покрывалом к самому горизонту. Предрассветное небо бледное, как лицо богини света, и нежно-розовая кромка вдали растет с каждым шагом. Ветер бьет в лицо, развевая волосы, сладкий, пьянящий аромат щекочет ноздри, а в груди появляется странное томление. Цветочный запах сильный и нестерпимый…

Я остановилась и опустилась на колени, присев на пятки, затем провела рукой по нежным бутонам. Алые лепестки, черные серединки…

Анемоны.

Я люблю анемоны, несмотря на то, что на языке цветов они означают отречение и в магии очень опасны. Во всех магических фолиантах анемоны отмечены красной звездочкой, что значит, следует быть осторожной, используя в зельях.

Но сейчас их так много, нежные и трогательно-красивые цветы манят, словно гипнотизируют. От тонких полупрозрачных лепестков невозможно оторвать взгляд, цветы как будто призывают восхищаться своей хрупкой красотой беспрерывно.

Сладкий аромат усилился, и голова закружилась.

Я попыталась встать. Не вышло. Покачнувшись, оперлась ладонями и потрясла головой, надеясь прийти в чувство. Но почему-то не помогло.

Алая линия на горизонте сменилась огромным золотым шаром. Солнце поднялось со скоростью выпрыгнувшего из воды мяча, а когда свет залил луг, я ахнула. Поле оказалось кроваво-алым, сплошь покрытым цветами. В этот же приторный цвет стала окрашиваться трава, стебли, листья.

Сладкий запах сгустился в воздухе, стал нестерпимым, удушающим.

Я пыталась вдохнуть, но воздуха не хватало, к тому же земля подо мной закачалась. Я старалась сохранить равновесие, но тщетно. Очередной удар снизу оказался таким сильным, что я упала навзничь. Но вместо того, чтобы ощутить под собой твердую землю, провалилась в черную пропасть.

Я летела, все еще пытаясь вдохнуть, потому что сладкий запах преследовал, а потом оглушительно чихнула и открыла глаза.

Подскочив на постели, я вцепилась пальцами в одеяло, но неожиданно ощутила, как повело в сторону.

– Святое воинство, – пробормотала я. – Это всего лишь сон…

Диларион, что свернулся клубком у меня на коленях, зевнул и проплямкал что-то, явно разделяя мой вывод по поводу сна. Солнечный луч светит ему на смоляную спинку, та блестит, как отполированная самым лучшим воском.

– Но надо же, какой реалистичный, – продолжила я, обращаясь к Дилариону. – Сладкий аромат до сих пор преследует… Б-р… В жизни больше не буду нюхать анемоны… А землетрясение во сне началось, оттого, что корабль качает.

Аккуратно сняв дракончика с колен, я свесила ноги с кровати и принялась шарить ими в поисках туфель. Но оглянувшись на писк Дилариона, заорала, подскочив так высоко, что чуть не стукнулась макушкой о потолок. Тут же пришлось зажать рот ладонью, чтобы не перебудить команду.

На белоснежной подушке, рядом со вмятиной, оставленной моей головой, лежат два алых цветка.

Кроваво-красная кисть амаранта и едва раскрывшийся бутон анемона.

– Мама, – прошептала я. – Да что же это?

Диларион покосился на цветы, потом повернулся ко мне, мол, чего ты шумишь.

А я открывала и закрывала рот, как рыбешка, которую выбросило на берег, представляя, как кто-то, пока я спала, спокойно вошел и смотрел на меня. А утром оставил на подушке цветы и удалился.

Я бросилась к двери, и замерла. Магическая печать, которую я поставила на ночь, помня о вчерашней лилии, цела. К ней не прикасались.

– Диларион, как же это? – беспомощно пробормотала я, прислонившись спиной к стене.

Мне не ответили.

То, что цветы свежие, как лилия вчера, магическая печать нетронута, а еще, что дракончик не реагирует на цветы, говорит только об одном: подарок оставил маг.

– Амарант, – пробормотала я, – амарант означает неумирающую любовь, а анемон… Анемон – это отречение. Я должна отречься от неумирающей любви? Или отречься от чего-то во имя неумирающей любви? Понять бы, чего от меня хотят!

Я приблизилась к кровати, аромат стал сильнее, и я испуганно отошла к ширме.

Дракончик вспорхнул с постели и приземлился ко мне на плечо, явно в надежде на то, что мы идем купаться. А плескаться в роскошной корабельной ванне Диларион полюбил всем своим драконьим сердцем.