Элиз 89-я

– Пока не дошел бы до города.

– А потом?

– Пошел бы тебя искать.

– Что прямо в город?! А если бы я была уже мертва?

– Ты жива и ты вернулась. Все поехали.

Я уже сгрузил канистры и сел на пассажирское сидение, она за руль.

– Не боишься, что я за рулем? Обычно мужчины не любят женщин за рулем.

– Наглядно убедился, что справляешься. Слушай, я устал, поехали.

Мы тронулись с места. Так я мог ее разглядывать спокойно, пока она следит за дорогой. Как она меня до этого. Да и отстреливаться так проще.

– Как твое имя? – спрашиваю ее. Должен же я знать. Самому уже интересно.

– Элизабет Доил, – с грустинкой в голосе. Как будто стесняется своего имени, и ждет от меня какой-то реакции, – Можно просто Элиз. Ни о чем не говорит?

– Нет, а должно?

– Роберт Доил, – уточняет она.

– И? – не понимаю я.

– Мой отец. Роберт Доил. Мэр этого города.

– А-а-а-а! – тяну я. Черт подери! Дочь мэра! Но почему она здесь? Решил пока прикусить язык, пусть сама говорит, – Все-таки голубых кровей!

– Думаешь, я голубых кровей? Избалованная девчонка? Вовсе нет. Мама умерла и большую часть жизни я жила с нянями, папу видела по праздникам. Я не соответствовала папиным представлениям о дочери. Я обожала стрелять, бегать кроссы и марш броски, обожала казарму и все, что касаемо военной подготовки. А он хотел видеть послушную принцессу в красивом платьице. Мы постоянно ругались из-за этого. Не находили общего языка. Я не избалована, уж поверь.

– Военная подготовка? – не поверил я.

– Да. Спецшкола « Служба Родины».

– Ты солдат? – не укладывалось в голове.

– Не совсем. Тактик, стратег, картограф. В бою еще не была, только тренировки и практика, отработка. Вообще, я еще только учусь.

– Интересно.

– Не веришь?!

– Верю, – соврал я, – И кем хотела быть? Агентом?

– Специализацию пока не выбрала.

Она болтала, но я плохо слушал, я любовался ее профилем. И мне жутко хотелось снять с нее шапку и размотать этот чертов шарф. Посмотрел на ее ручки на руле, крепко держит, ухоженные, без колец, короткие естественные аккуратные ноготки. Чуть не прохлопал свой поворот, загляделся, разглядывая ее детально.

– Стой! Стой. Приехали. Вон туда поверни, там оставим, дальше пешком.

Она сделала все, как я просил. Собралась выходить, но я остановил:

– Сиди здесь. Унесу вещи и вернусь за тобой.

– Я с тобой. Я помогу.

– Нет, я сказал! Так надо, – но смягчился, – Я не брошу тебя. Делай, как я говорю.

Когда я постучал ей в окно, после того как унес половину вниз, она вздохнула с облегчением и сразу выскочила радостно. Даже улыбнулась. Внутри опять кольнуло.

– Идешь строго за мной, ни шагу в сторону, след в след. Здесь все заминировано. Как в зоне смерти. Поняла? И я не шучу. Кивни.

Ее глаза округлились, потом покивала. Но идти молчком она не умела.

– Как в какой зоне смерти?

– Которая, вокруг города идет.

– Периметр заминирован? Но зачем? От нас?

– От всех. Потому, что здесь смертельный и опасный вирус, не хотят умирать. Расстреливают все, что движется на подходе. Без вариантов.

– Но ведь здесь есть и здоровые люди. Это жестоко. Им не дают шанса на спасение.

– Жизнь вообще штука не справедливая. Хотя откуда тебе знать. Действенно, практично, надежно. А о здоровых они не знают. Боятся за свои шкуры. Изоляция. Когда передохнут все, то и вирус умрет. Так проще.

– И ты так спокойно об этом говоришь?!

– А как еще? Это нормально. Как бы ты поступила на их месте?

– Еще раз проверила все данные и вводные. Сходила на разведку.

– И что им проверять? Они ничего не знают о вирусе. Изолировали и все. Боятся.

– Мы должны им сообщить.

– Что? Как? Все сломано, ничего не работает. Да и зачем?

– Почему им нужна наша кровь? Ну, этим …больным.

– Для переливаний, чтобы уменьшить собственную боль и продлить существование.

– А как часто им это требуется?

– Я не знаю. Я тебе кто?! Помолчи немного, – разозлился я. Тысяча вопросов в секунду. Женщины, у них рот не закрывается! Не знаю, на что я рассердился. На то, что у меня нет ответов или на то, что у нее вполне рациональные вопросы. Но на нее это не подействовало.