Одно желание на двоих…

– Расскажи, готовы!

– Слушайте! – начал своё повествование Джунн: – в далёкие-далёкие времена, как-то произошло солнечное затмение и мою лампу занесло в кузницу, где её обнаружил кузнец. Отмечу, что он был талантливый мастером своего дела и все ходили к нему за услугами. Какие его были два желания, умолчу, а вот третье его желание, было уступить ему и в благодарность мне, на моей же лампе сотворить гравировку слова – «Джинн». Взявшись за работу, первые две буквы получились знатными, но, когда он приступил к третьей, к нему подошла его благоверная супруга и нечаянно споткнувшись, налетела на мастера. Его рука дрогнула и получилось не «И», а «У». Ругался поначалу на неё кузнец, что посмела в кузницу зайти, когда он работает, а когда окончательно запутался как быть, спросил моего совета. А я его заверил, что мне так даже по душе. И по истечению тысячу лет, я горжусь, что именную лампу имею, – улыбнулся Джунн своей пустой ослепительной улыбкой.

– Потрясающая история! – понравилось Грише.

– Видимо ты во всём видишь лишь светлые стороны! – сделала вывод Злата, которая металась в своей голове от грязных до чистый помыслов.

– Иначе и нельзя. Волшебство заключается в доброте! Вы готовы мои добро почтеннейшие снова загадать свои три желания? – вежливо уточнил Джинн.

Гриша со Златой пересеклись взглядами.

– У нас пока, всё так же, по одному желанию.

– Я готов их исполнить!

– Одна вторая половина квартиры Демида – моя! – выдала златовласая.

– Мне новый Jeep Wrangler Sport!

– Слушаюсь и исполняю! – Джунн похлопал в огромные ладоши, – готово!

– Класс! Спасибо! – порадовалась Злата! Пошли Гриша! – позвала она его за собой.

– Спасибо тебе, Джунн, – поблагодарил Гришка и заточил Джинна обратно в лампу, припрятав под доску.

17

Несколько раз прозвонив квартиру, ребятам никто не открывал… Оббивая порог Гриша успел обозреть лестничную клетку, отмечая на половину зеленые стены и напольную плитку, уложенную светло-коричневым мелким ромбиком.

– Ладно, откроем ключами! – решила Злата, повернув своими ключами два раза влево. – У ля, ля…, – заходи! – пригласила она с прекрасным настроением, проследовать за ней Гришку.

В двушке никого не было. Гриша подошёл к окну и с чистой совестью скинул браткам ключи, надеясь, что его не вычислят. В это время Злата обошла квадратные метры и её прекрасное настроение растаяло как мороженое…

– Какие бесстыжие, задвинули мой чемодан в кладовку! Слов нет, резвые какие…! – взбесилась она, перебивая запах Мимозы; Кардамона; Диптерикса душистого, побрызгав немного из своего флакончика любимых духов.

– А тут что…? – навострилась Злата острым кончиком носа, почуяв аппетитный запах с кухни. – Подготовились гусь с жирафихой, даже стол накрыли для праздничного ужина! – дошло до неё отворив духовку, – вау, цыплёнок жареный!

Гриша тут же заглянул на кухню, где увидел классическую сервировку на две персоны. Из духовки доносился запах запечённой птицы.

– Потрясающе, фирменное яство Демида, – произнесла Злата и переложила цыплёнка на блюдо.

– Присаживайся Гриша, поедим!

– Может подождём их? Неудобно как-то…

– Смысл их ждать, пусть косточки обгладывают! – невинно пожала плечами Злата, молниеносно вгрызаясь зубами в куриную ножку.

Цыплёнок табака вызывал у Гришки прилив слюны и неудержимо манил к себе, приговаривая: «съешь меня…, съешь…, одним тортом сыт не будешь!». Отсюда поглядев на блюдо, он перестав тушеваться, рефлекторно последовал примеру жадно жующей Златы.

Двое голодных «собратьев по несчастью» не обошлись одними ножками, подъев крылья и грудку. «Запить бы ещё сладенькой водицей…», – помечтали они.

За окном смеркалось. Солнце прощалось полоской благородного света, сворачивая на ночь свою деятельность. В квартиру вернулись счастливо-влюблённые… Развесёлая Симона звонко смеялась с Демидом, держащего в руках две бутылки шампанского. Пройдя на кухню их веселье закончилось, нелюбезно покосившись на незваных гостей и обглоданного цыплёнка.

– Ого! Как понимать сей умопомрачительный сюжет!? Каким образом ты попала в квартиру? – обратился Демид к своей бывшей возлюбленной, вытаращив на лоб мигалки.

– Обычно, своими ключами…

– Какими такими своими ключами? – не врубался Демид, – и что за парня ты сюда притащила?

– Ты же сам мне сказал, что найдётся человек, с которым я разделю одно блюдо с цыплёнком.

– С борщом, я говорил! Тарелку с борщом!

– Какая уж разница… Мы поели…, – с сытным видом, она похлопала себя по животу.

– Большая разница! И я, не знаю, как ты сюда попала с этим парнем, но собирайтесь и проваливайте немедленно!

– Чёрта с два! Это и моя квартира тоже!

У Демида отвалилась челюсть.

– Она что же, собралась тут вместе с нами жить? – уточнила Симона у Демида негодующим тоном, – что она тут делает?

– Отвечаю! И, жить собираюсь, и выпить за это! – многозначительно произнесла Злата и ловко выхватила из рук Демида бутылку шампанского. – Открывай Гриша, отметим начало новой жизни!

Гриша умело откупорил бутылку. Злата поставила два гранённых стакана: – если желаете выпить, то возьмите себе стаканы сами.

– Демид, я не буду с ней жить! Что за цирк!? Не дом, а сброд! Сделай уже что-нибудь! – злилась Симона, – хватит с ней церемониться… – Или тебе всё равно!?

Демид невозмутимо поставил перед собой стакан для шампанского: – Симона ты будешь?

Симона недовольно посмотрела на Демида и фыркнув свалила с кухни.

Гриша разлил на троих. И не чокаясь, троица красноречиво выпила до дна. «Каждый за своё».

Демид общипал цыплёнка, «то» – что от него осталось, закусывая… Его расслабило, снимая нервные блоки и он запел: – цыплёнок жареный, цыплёнок пареный, пошёл на речку погулять…

– Паспорт свой покажи! – упираясь на юрисдикцию, потребовала хищная Симона, обращаясь к Злате, – прописку свою!

– Думаешь не покажу!? А вот, покажу, но не вздумай мне его порвать!

– А то что?

– А то, что в таком случае навсегда придётся тебе терпеть меня! И тебя это тоже касается, – пригрозила Злата Демиду, указывая на него пальцем, после чего, раскрыла паспорт и показала им свою прописку.

– Какой же я всё-таки гусь, что тащу всех баб в свою квартиру! – простонал нынешний совладелец квартиры.

– Ну и оставайся, бабник! – резко выронила Симона, упорхнув за вещами.