– Нет, это просьба, – пояснила Злата и пошла спускаться с чердака.
Гриша сидел с Ульяной на подоконнике и складывал для неё из бумаги кораблик, пока девочка что-то рисовала в альбоме.
– Скажи, Гриша, ты о чём-нибудь мечтаешь? – спросила его девочка.
– Мечтаю! Хочу вернуться домой, и надеюсь, что когда-нибудь обзаведусь семьёй.
– У тебя нет жены?
– Пока нет.
– А Злата?
Гриша задумался над ответом: – она…, она мне настоящий друг!
– А у меня есть семья, да мама болеет… Папа говорит, что никто не берётся её оперировать. У нас в стране, нет таких специалистов и нужно везти за границу, да где деньги взять?
Гриша промолчал. Он не знал, что ответить Варе, даже душа помрачнела…
– Привет, как у вас дела? – обратилась к ним спускающая по ступенькам Злата.
– Злата, Злата! – обрадовалась девочка встрече, – смотри, кого я нарисовала! Это мама, папа и я!
– Здорово! Так ты растёшь талантливой художницей!? Очень красиво! – поддержала она девочку.
– Готово! Держи! – передал Гриша Варе свой белый кораблик.
– Ура! Пущу его в ванне поплавать! Спасибо большое!
– Не за что, могу ещё самолётик сложить, – предложил Гриша.
– Ульяна, Уля! Где ты опять!? Иди сейчас же домой! – донёсся отцовский голос из приоткрытой квартиры.
– Папа зовёт, я пойду! – смиренно сообщила Уля.
– Непременно иди, не надо, чтобы мама с папой волновались!
– Папа, я цветочек поливала на подоконнике! – объяснила Ульяна отцу, заходя в квартиру.
– Предупреждай меня, а то мало ли чего! – наказал отец, закрывая дверь.
Злата вместе с Гришей остались стоять в тихом подъезде.
– Ей всего шесть лет, – сказал Кисточкин про Ульяну, а такие испытания.
– И не знаешь, чем помочь ей…
– Зато помогла ты мне!
– А как ты тут оказался?
– Не понял до конца! Несся по тротуару, вскипел как чайник, вбежал в подъезд по лестнице, смотрю сидит Уля, поливает фиалку. Узнал, как дела и составил ей компанию. А зачем ты спросила?
– Интересно, как это работает…
– Спасибо, что вызвала обратно, я уж распрощался мысленно с тобой и жизнью…
– Не за что, друг!
– Правда, я тебе, наверное, испортил желание?
– Оставь, – не жалею ни о чём… – Ты так замечательно сидел здесь с Ульяной, детей любишь?
– Люблю детей. Это у меня от мамы. Она педагогом была в школе.
Из Демидовской квартиры вышла счастливая парочка, обнимаясь и целуясь, как ни в чём не бывало. Запах мимозы, кардамона и диптерикса душистого разлетелся по этажам.
От одного только запаха Злата потеряла эмоциональное равновесие, пробуждая в себе злость, муки мщения и ненависть к бывшему возлюбленному. Её лицо загорелось от возбуждения, а серые глаза налились чёрной тушью.
– Ладно, пойдём наверх, я там Джунна оставила одного, – позвала она Гришу сразу же, как лифт с влюблёнными покатился вниз.
– Идём.
Джунна на чердаке не оказалось…
– Наверное, было опрометчиво оставлять его так, – расстроилась Злата.
– Подожди, если лампа пустая, выходит, что он где-то здесь! – сообразил Гришка.
– Крыша! – дошло до них.
Солнце светило, небо поблёскивало. Красота, да и только… Джунн развалился, словно в кресле, принимая солнечные ванны. Рядом с ним пальма с бананами и коктейль с трубочкой.
– А мы тебя ищем, а ты здесь! – обратились к нему ребята.
– О мои добро почтеннейшие повелители, я снова готов исполнить любые ваши три желание, но сначала ответьте мне на вопрос, если не затруднит.
– Не затруднит! – вызвался Гришка
– В каких оказался я координатах, а то мой внутренний компас, в связи с последним необычным огненным затмением солнца, поломался.
– Не затруднит, ты находишься в точке, где 56 градусов северной широты и 38 градусов восточной долготы, а именно в Москве! – ответил Гриша.
– В Москве? Московия? Русь!?
– Она самая!
– Изрядно, изрядно забросило, но признаюсь безумно счастлив такому залёту. Тут так одобрительно! – всплеснул Джунн эмоциями, подрываясь с места, – что-то я слышал про это от поэтических лиц, – Москва как много в этом звуке, для сердца русского слилось, как много в нём отозвалось!