Мир Аматорио. Разрушенный

– Мисс Гросс, позвольте я покажу вашу спальню, – Венди приглашает жестом последовать за ней.

Я поднимаюсь по лестнице, иду по длинному коридору и сворачиваю направо. Венди останавливается у двери в конце коридора, поворачивает ручку и отходит в сторону, позволяя мне войти первой.

Моя комната огромная и с множеством окон, из которых открывается вид на сад и бассейн с одной стороны, и на подъездную дорогу с другой. Створки окон открыты, отчего по спальне пробегает легкий ветер.

– Ваша спальня со встроенной ванной комнатой. Эта часть здания предназначена для вас и для мистера Гросса-младшего, – объясняет Венди. – Если желаете, я могу провести экскурсию, чтобы вы увидели все остальное.

– Спасибо, но я хочу осмотреть все сама, – я отказываюсь с вежливой улыбкой, и Венди, развернувшись, уходит.

Я прохожу внутрь и не могу не заметить большой шкаф. Раскрываю его двери и вижу, что он укомплектован одеждой и обувью. Взяв случайное коктейльное платье, я смотрю на лейбл. Похоже тот, кто подготавливал гардероб, получил информацию вплоть до моих размеров и вкусов.

Вернув платье на вешалку, я исследую комнату дальше: в центре стоит широкая кровать, а напротив нее комод. Открыв его ящик, я обнаруживаю, что он заполнен сложенными джинсами, пижамами и бельем. После этого возвращаюсь к кровати и устало на нее падаю. Несколько часов перелета сделали свое дело, и я моментально погружаюсь в сон.

***

Этим вечером я заканчиваю наносить последний штрих в макияже и смотрю на себя в зеркало в полный рост. На мне белое сверкающее платье, которое я сегодня получила в подарок. Мои волосы распущены и спадают вдоль плеч крупными волнами. Глаза выделены тушью и черной подводкой, на губах помада темнее моего натурального цвета на несколько тонов.

В голове непроизвольно проносится мысль: хотелось бы, чтобы те, от кого я сбежала, увидели меня такой. Элегантной, красивой и несломленной. В конце концов, они не дождались моего падения.

Меня отвлекает от собственных мыслей голос Фрэнка, доносившийся из открытого окна. Я подхожу к нему, и передо мной открывается вид на подъездную дорогу, освещенную множеством фонарей. Несколько машин припарковано перед центральным входом, и у одной из них стоят Фрэнк и Киллиан.

Они оба в смокингах, как настоящие джентльмены. Я смотрю сверху вниз на сводного брата и замечаю, как на его лице мелькает тень волнения.

Это странно.

Киллиан, как и я, умело скрывает эмоции. Его крайне редко может что-то побеспокоить. И тот факт, что он с некоторой толикой нервозности проводит рукой по черным уложенным волосам, заставляет меня прислушаться к их разговору.

– Я не хочу туда ехать, – говорит Киллиан. – Мне обязательно появляться на этом вечере?

– Твое присутствие необходимо, – отвечает Фрэнк. – Как и Рене.

– Как ты ее представишь? – спрашивает Киллиан. – Никто не поверит, что она твоя дочь.

– Если бы я каждый раз беспокоился о том, верят ли мне или нет, меня бы давно хватил сердечный приступ. Ты и Рене важны для меня. Все остальное не имеет значения.

С этими словами Фрэнк оборачивается, поднимает голову и смотрит на мое окно. Прежде чем я успеваю что-либо сделать, на моем лице появляется улыбка. Она благодарная и искренняя.

– Спускайся, – сообщает мне Фрэнк. – Мы тебя ждем.

Я киваю и спустя несколько минут выбираюсь наружу. При виде меня Киллиан открывает рот и замирает на несколько секунд. Я лучезарно ему улыбаюсь.

– Как я выгляжу?

– Поднимись наверх и переоденься, – выдает Киллиан. – Я не собираюсь весь вечер отгонять от тебя всяких придурков.

– А я не собираюсь тебя слушать, – заявляю я. – Я довольна собой и чувствую себя красивой.

Киллиан качает головой, а затем с поражением уходит. Он забирается на заднее сиденье следующей машины, стоящей позади «Rolls-Royce», в которую садимся мы с Фрэнком.

– Перед тем, как отправимся в «Le Bernardin», мы должны посетить одно место, – сообщает Фрэнк и достает из кармана пиджака сигару. – Это художественная галерея Agora, где состоится благотворительный вечер.

Я никогда не была и вряд ди буду фанатом светских вечеров. Во-первых, это до ужаса скучно. А во-вторых… давайте не будем забывать, что произошло со мной в одну из таких вечеринок.

В любой момент может сработать мой триггер.

– Официальное открытие выставки состоится завтра, а сегодня пройдет закрытое мероприятие, – Фрэнк упирается локтем в колено, затягиваясь сигарой. – Будут только свои. И я хочу представить тебя, как мою дочь.

Я соглашаюсь только потому, что это важно для Фрэнка. Как бы я ненавидела подобные мероприятия, еще больше я ненавижу мысль о том, что подведу Фрэнка.

Машина трогается с места, за ней едет автомобиль с Киллианом, а позади него еще несколько тонированных внедорожников.

– Что это за художественная выставка? – интересуюсь я. – Кто ее устраивает?

– Имя Эйслин Фэллон тебе о чем-нибудь говорит?

– Я знаю, что это молодая художница из Нью-Йорка, а ее работы стоят целое состояние.

– Поверь, деньги для Эйслин не имеют значения, – Фрэнк выпускает дым в полуоткрытое окно машины. – Грэг Фэллон ее дед, и в завещании он указал ее единственной наследницей.

Я вспоминаю, как однажды в одном из журналов о светской жизни читала про Грэга Фэллона. Он тратил огромные суммы на благотворительность. Особенно мистер Фэллон любил помогать детям-сиротам. Безусловно этот факт заслуживает восхищения.

– Ваше поколение знает Грэга, как известного мецената, – продолжает Фрэнк. – А я знаю его, как Грэга Молота. В конце семидесятых он устроил кровавую бойню. Она была такого масштаба, что после нее люди еще долгое время боялись выйти из дома.

Теперь мое первоначальное восхищение сменяется шоком. Никогда бы не подумала, что увижу внучку того человека, который когда-то держал в страхе город.

– Как ты был связан с Грэгом? – я не могу не задать этот вопрос.

– Мой отец был ему во многом обязан, – коротко объясняет Фрэнк.

Следующие два часа мы разговариваем на нейтральные темы. Вскоре водитель паркуется возле красивого здания, выполненного из красного кирпича со стеклянными окнами в пол и входом, окруженным охраной.

Я слышала, что этот квартал оживает по ночам: здесь много журналистов, людей искусства и туристов. Однако сейчас улица практически безлюдная. Приглядевшись, я замечаю охранников, следящих за тем, чтобы сюда не пробрался кто-либо не из списка. Похоже, Фрэнк не шутил, когда говорил, что на выставке будут только «свои».

Но несмотря на приватность внутри оказывается достаточно много людей. Галерея представляет собой светлое помещение с белыми стенами и колонами, удерживающими высокие потолки.

Пространство заполнено настолько, что мне не удается рассмотреть картины так внимательно, как хотелось бы. Я оказываюсь в шумной толпе и стараюсь отогнать от себя все, что может спровоцировать эпизод. На помощь мне приходит Киллиан, который берет мою руку и вкладывает ее в сгиб локтя.

Вдвоем мы следуем за Фрэнком, который останавливается, чтобы поприветствовать и обменяться любезностями со своими знакомыми. Он непринужденно представляет нас с Киллианом, будто мы живем вместе одной дружной семьей с самого рождения.

Иногда мне кажется, что это действительно так. За два года Фрэнк стал для меня роднее биологического отца. Поэтому сегодня вечером я обязана сделать все правильно.

Я уверенно расправляю плечи и поднимаю подбородок.

«Я – Рене Гросс».

– С возвращением в Нью-Йорк, Фрэнк. Для меня большая честь видеть тебя здесь.

К нам приближается элегантная дама с безупречно уложенными темными волосами. На ней вечернее платье на одно плечо.