Мы – дети планеты Земля (историко-публицистические исследования)

Перед Первой мировой войной число немецких деревень в Российской империи (не считая российской части Польши) составляло от 3 до 4 тысяч.

В 1920-е годы немецкая диаспора в СССР пополнилась некоторым количеством немецких коммунистов, перебравшихся в Советский Союз.

По мере обострения отношений между СССР и Германией ухудшалось и отношение к советским немцам. В 1935–1936 годах более десяти тысяч немцев было выселено из приграничной зоны Украины в Казахстан.

В 1937-1938 годах НКВД была проведена так называемая «немецкая операция». Согласно приказу народного комиссара внутренних дел СССР Ежова № 00439 от 25 июля 1937 года, все советские немцы, работавшие на предприятиях оборонной промышленности (или имеющих оборонные цеха) должны быть арестованы.

С 30 июля начались аресты и увольнения, а с осени 1937 началась массовая операция против советских немцев. Всего в рамках «немецкой операции» было арестовано 65–68 тыс. человек, осуждено 55 005, из них: к ВМН – 41898, к заключению, ссылке и высылке – 13 107.

Быть может, я чего-то не понимаю в этих сложных политических вопросах, но, на мой взгляд, это не только несправедливо, но и является чёрной неблагодарностью по отношению к человеку, не щадившему себя в борьбе за советскую власть.

А ведь такими, как полковник Орбит, были, судя по рассказам и воспоминаниям очевидцев, почти все полководцы того периода, начиная с Тухачевского.

Ещё раз о советском народе

Помню, где-то в начале шестидесятых, после развенчания культа личности Сталина приподнялся и железный занавес, отгораживающий нашу страну от внешнего мира.

Воспользовавшись этим, в Дагестан прибыла группа иностранных туристов и журналистов, аккредитованных в Москве. В Махачкале в редакции журнала «Женщины Дагестана» состоялась пресс-конференция гостей для работников местных органов печати. Попав на это собрание случайно и с опозданием, я пристроилась с краю. Как я сразу поняла, речь шла о положении горских народов и межнациональных отношениях в автономии Дагестана.

Молодые темпераментные иностранцы, в совершенстве владеющие русским языком, проявляли удивительную активность, в довольно тактичной форме задавали каверзные вопросы, которые требовали вдумчивых ответов.

Отвечающим было сложно не попасть «впросак» даже при достаточных знаниях не только истории партии, основ марксизма, политологии, но и этнографии, истории страны, взаимосвязи жизни, быта, экономики, культуры и эволюции, произошедшей в мышлении дагестанцев за годы советской власти.

Нужно отметить, ответы некоторых наших представителей идеологического фронта были неубедительными. Чувствовалась однобокость познаний, узость мышления. Я, конечно, переживала за своих земляков и отрывочными фразами, шёпотом выражала свою реакцию, склонившись к сидящей рядом приятельнице, вовсе не подозревая, что гости навострили уши и, словно локаторы, улавливали разговоры в зале.

Когда закончилась официальная часть и присутствующие поднялись, ко мне вдруг подошёл высокий стройный молодой человек с энергичным лицом и, представившись корреспондентом американской газеты «Вашингтон пост», сказал:

– Извините, я случайно уловил ваше высказывание насчёт консолидации народностей Дагестана, так, кажется?

Я ответила:

– Да, имела в виду историческую закономерность и неизбежность упрочения связей пограничных племён и народов в интересах экономики и всяких жизненных нужд, а затем и возможное слияние народов на добровольных началах. Так что присоединение Дагестана к России, даже путём насильственным, имело и положительные стороны. Я – убеждённая противница отделений, огораживаний, замыкания в свою скорлупу, в особенности малых народов окраин нашей страны, ибо это, кроме отсталости, обнищания и одичания, ни к чему не ведёт. Выгода присоединения этих народностей к народам развитых стран несомненна.

Тогда иностранный гость задал второй вопрос:

– А как вы смотрите на то, что в детском садике винсовхоза имени Алиева с дагестанскими ребятишками говорят только по-русски, то есть обучают русскому языку?

Я ответила:

– Я думаю, другого выхода нет, поскольку этот садик, наверное, посещают дети не только азербайджанцев, но и татов, лезгин, кумыков, представителей других народностей. Не создавать же группы с десятком разноязычных воспитательниц, которые будут обучать каждого ребёнка в отдельности родному языку Если дети хотят обучаться родному языку то пусть об этом заботятся дома родители. А вообще, знать языки других народов всегда считалось делом полезным для себя же. У вас в Америке состоятельные люди нанимают специальных учителей для обучения детей иностранным языкам, разве не так?

– Да, – согласился гость. – Горные селения вашей страны скоро опустеют, отойдут в область предания и языки, обычаи, нравы, присущая народам национальная специфика. Молодёжь стремительно покидает селения предков, оседая в городах. Она со временем обрусеет.

Я на какое-то мгновение задумалась. Это правда. Но в тот же миг я вспомнила моё раннее детство, когда я жила в высокогорном ауле.

Это было в конце двадцатых годов.

После германской войны 1914 года, революции, контрреволюции, интервенции, местных националистических движений, неурожаев в стране, где почти не было обрабатываемых земель, царил голод. Нужда, босоногая жизнь впроголодь при скудном натуральном хозяйстве, в приземистых саклях, с вечно требующими глиняного наката плоскими крышами, с очагами, отапливаемыми едва тлеющим кизяком, когда спасение от зимней стужи находили только под долгополыми овчинными шубами и когда лучшим подарком считался кусочек туалетного мыла. Вместо хлеба – толокно, смоченное сырой водой, галушки из грубого, липкого, как грязь, конского гороха, похлёбка, заправленная старым курдючным жиром. А весной, как только пробивались из земли первые травы, мы, ребятишки, садились на подножный корм, выискивая съедобные растения.

И ещё встал передо мной образ старушки-горянки, впервые вывезенной в город из горного аула, которая увидела, как дочь поднесла к газовой форсунке печи горящую спичку, и вмиг вспыхнуло яркое синее пламя. Растерявшись, старушка воскликнула в суеверном страхе:

– О Владыка миров! Нет предела Твоим чудесам и могуществу! – А потом, недоумённо обращаясь к дочери, спросила: – Да как же это так? Без керосина, без соломы, без дров, без кизяка! – А затем заключила: – Не жизнь у вас, а рай земной!

Глядя с задумчивой улыбкой на корреспондента «Вашингтон пост», я, в свою очередь, спросила:

– А кто гонит молодёжь с гор? Жили бы в своих саклях, как жили их предки. Но вы спросите у присутствующих здесь моих соотечественников, кто из них сейчас согласится вернуться в свои аулы, оставив свои городские квартиры с центральным отоплением, ванной, тёплым туалетом, кресла в «не пыльных» кабинетах? Наверное, они знают, где им лучше, как и я, когда-то покинувшая свой аул.

Услышав ответы на ещё несколько подобных вопросов, иностранный гость пожал мне руку на прощание и сказал: «Благодарю вас, вы мне доставили истинное удовольствие».

За последние годы в нашей стране стал набирать силу широкий фронт перестройки – с демократизацией, реформами в политической, правоохранительной системах и прочими преобразованиями во всех сферах жизни. Конечно, не всё идёт гладко. Но, несмотря на консерватизм во взглядах некоторых политиков, тормозящий эти позитивные процессы, положительные перемены всё же произошли.

Казалось бы, в такой обстановке советский народ, прежде реально представляющий собой братский союз разных народностей, на деле показавший примеры нерушимого единства в годы революции, Великой Отечественной войны, должен был бы теперь ещё сильнее сплотиться.

Но – вдруг! – в отдалённых республиках и регионах Советского Союза у отдельных политических групп заметно обострилось чувство национального достоинства и превосходства, возникли «движения», «фронты», «интерфронты» борцов за национальную независимость.

Стали организовывать митинги, демонстрации и откровенные нелегальные сборища, стихийные или преднамеренно руководимые «кем-то» и «в чьих-то интересах». Отдельным главарям, открытым или подпольным, нередко удавалось заразить своим морально-нечистоплотным недугом легковерных, сопротивляемость которых к негативным явлениям оказалась крайне неустойчивой.

В особенности «шумели» молодые, не знающие, что такое жизнь, не перенёсшие тягот и лишений, не пережившие превратностей судьбы, не ведающие прошлого, а потому неспособные адекватно оценить настоящее и развить в себе добрые стремления относительно будущего.

Обострились так называемые «межнациональные отношения». С высоких трибун и на страницах периодики – с подачи руководителей и учёных – начали разворачиваться дискуссии с предъявлениями властям требований, направленных на предоставление территориальной обособленности автономиям и придание местным национальным языкам статуса государственных, то есть стали появляться заявления, ведущие практически к созданию государств внутри государства, а по сути – к развалу страны. Более того, появились прозвища «колонисты», «мигранты». Кое-где националистические тенденции стали граничить с расистскими.

Узость, ограниченность во взглядах некоторых «заявителей» стали доходить до того, что даже представителей своего народа, проживавших в других странах и плохо владеющих родным языком, начали относить в своем Отечестве к худшему сорту людей.

Русскому языку практически организовали бойкот.

Наверное, история существования разноязычных народов во вселенной не знает подобного явления. Ведь сколько существует мир со всем его разнообразием, народы и племена как-то естественно, даже часто неосознанно изучали языки сопредельных, пограничных народов. Они делали это в своих собственных интересах, ради торговых, экономических и культурных выгод. Люди, знающие иноплеменные языки, всегда пользовались среди своих и чужих почётом и уважением.

Ещё с давних времён известна народная мудрость: «Изучи место, где переночевал, обучись языку того, кто приютил». И предприимчивые люди – купцы и путешественники, первооткрыватели миров – старались именно так и делать.

Восставать же против одного из величайших языков мира, корни которого уходят в глубь истории, языка, который признан всеми народами мира, с помощью которого учёные разных народов России внесли весомый вклад в мировую цивилизацию, по крайней мере неразумно.

Богатый русский язык – это язык, естественным путём ставший общенародным внутри страны и межнациональным среди народов окраин. Это язык, вобравший в себя яркий колорит простонародного, образное звучание литературного, логическую гибкость дипломатического, строгость научного, гуманизм медицинского, точность технического, мужество военного и проникновенное милосердие православного христианства.

Не оскудел он, не засорился, не потерял самобытности даже тогда, когда в империю проник немецкий, даже тогда, когда коронованные правители и великосветская знать широко пользовались французским в пышных будуарах и при «интеллектуальном обращении» в высшем свете царской России. А для многих племён, осевших на её территориях и сохранивших свою национальную самобытность, русский язык стал вторым родным.

Анна Ахматова, в жилах которой текла кровь татарской княжны, оскорблённая, униженная и отвергнутая сталинщиной, свято выполняя свой гражданский долг в годы Великой Отечественной войны, болея за судьбу русского языка, писала:

…Не страшно под пулями
мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова. -
И мы сохраним тебя,
русская речь,
Великое русское слово!

Свободным и чистым
тебя пронесём,
И внукам дадим
и от плена спасём…