Величие. Книга 1

– Чтоб тебя некромант обратил… – зло процедила про себя баронесса.

Поток толпы разделял их, не позволяя быстро прийти на выручку. Ещё раз грубо выругавшись, Сепиру устремилась на противоположный край к старшей графине Вельц-Шарр, прохлаждающейся в тени пышной ели. Когда баронесса Шертхесс приблизилась, той не оставалось ничего, кроме как сделать вид, что она ищет свою потерянную дочь, и с едва скрываемой досадой прекратить разыгрываемый фарс. К счастью, пока они раскланивались, Пьерше со свойственной ему находчивостью перенял заботы о девице, а Кэрел сопроводил Аурелия к карете, ограждая от посторонних.

* * *

– Нет, это Бездна знает что такое. У них совсем стыда нет, набрасываться на Аурелия прямо на церемонии, – всё ещё кипятилась баронесса спустя три часа, в негодовании отрезая себе кусок мясного пирога, из которого брызгал горячий сок.

Они заканчивали обеденную трапезу, и вялый, то и дело намеревающийся угаснуть разговор поневоле отдавал печалью. Все минувшие три дня Аурелий ходил молчаливый и подавленный, и его отсутствие в беседе ощущалось друзьями, как зияющая прореха в мироздании.

– Ну а что ты хочешь? Теперь, когда Аурелий внезапно приобрёл всю полноту полномочий, начнётся гонка. – Отставив чашку, Пьерше философски пожал плечами. – Выдать дочь за императора – всё равно что полкоролевства купить. Тут никуда не денешься. Зато я успел переброситься сегодня парой слов со знакомыми, и вспомнил, что у Брунгервильссов вроде бы осталась в живых дочь, ну, с которой пять лет назад что-то там случилось, и она была отправлена в пансионат. Надо найти её.

– Серьёзно? – удивился Кэрел. – Никогда не слышал.

– Ну ты просто рос в своей деревне, поэтому многих по-прежнему не знаешь, – отмахнулся граф Круазе, хмуря лоб. – Как же её…

– Арэйсу, – подсказала Сепиру. – Да, она вроде была самой младшей… Наверное, её просто спихнули куда подальше. Вряд ли она что-либо знает. Но, впрочем, стоит навести справки. В любом случае она теперь единственная наследница.

– Вот так счастья привалило, скажи? – присвистнул с усмешкой Пьерше. – И от родственничков избавилась, и владелицей несметного богатства оказалась.

– Болван, соображай, прежде чем языком молоть! – Баронесса пнула его ногой под столом.

Осёкшись, граф опасливо обернулся на Аурелия, но тот оставался настолько безучастным ко всему, что друзья тоже помрачнели. Его апатия пугала их, они хотели помочь и не знали как.

– Да уж, ищут, ищут, а яснее ничего не стало… – неловко протянул Пьерше, возвращаясь к теме преступления, и все сразу задумались.

Фальшивая версия убийства пришлась общественности по душе. Брунгервильссы были древним и консервативным родом, члены которого жили очень закрыто, оберегая чистоту крови. Две предыдущие императрицы носили в девичестве эту же фамилию, и многие осуждали Брунгервильссов за узурпаторство монаршей власти. Так что высший свет и простые норды – все одинаково быстро поверили, что бойня, развернувшаяся в трёх поместьях, была битвой за превосходство, окончившейся в итоге полным взаимоуничтожением двух семей. И бремя вины за нападение легло на фамилию Шайратов.

Но вот свежие факты, сообщаемые исключительно императору и его ближайшему окружению, начинали утверждать обратное…

– Короче, – с досадой скомкав и бросив в тарелку салфетку, предложил Пьерше. – Давайте обсудим ещё раз то, что нам известно. Во-первых, из отчётов следователей видно, что и Брунгервильссы, и Шайраты защищались, так же как и императрица Юйсинь. Во-вторых, на территориях их особняков не было обнаружено посторонних трупов. В усадьбе Юйсинь, помимо самой императрицы и прислуги, найдены тела её брата Грева, одного из Шайратов и их лакеев. Какие выводы мы можем сделать?

– Это не было междоусобной резнёй, – подал голос Кэрел. – Их убил кто-то извне. Тем более если мы вспомним, что десять лет назад без вести пропал дядя Аурелия, логично заключить, что кто-то поставил целью истребить Табриессов и их ближайших родственников.

Упоминание кронпринца Терпция пробежало зловещим холодком по позвоночнику обедающих. Его Высочество Терпций был братом-близнецом императора Келсия, исчезнувшим во время одной из частных поездок за границу. Инвалид, с рождения страдающий отсутствием магических способностей, он был в то же время пламенным политиком, каких ещё поискать. И, разумеется, нажил немало недоброжелателей. Его пропажа стала трагедией не только для императорской семьи, но и для целой страны. Однако, принимая за аксиому бессмертие Табриессов, все до сих пор верили, что однажды кронпринц вернётся целым и невредимым. Теперь же приходилось признать, что, скорее всего, Терпций тоже давным-давно мёртв.

– Одно мне непонятно, – продолжал князь Мелирт. – Каким образом здесь оказались замешаны Шайраты? Это семья, вращающаяся в совершенно иных кругах, нежели потомственные дворяне вроде нас. Их убийство выпадает из составленной мною цепочки.

Предупредительно громкий стук в дверь заставил его умолкнуть.

– Министр финансов, князь Мешерие, – доложил лакей.

– А вот и он, – пробормотала Сепиру.

Среднего роста, плотно сложённый норд, не дожидаясь разрешения, протиснулся в двери. Для своих пожилых лет и грузного вида передвигался он на изумление плавно. На тёмно-вишнёвом, в соответствии с трауром, пиджаке поблёскивал оправленный в бронзу рубин. Туго затянутый платок очерчивал довольно изящную, пусть и дряблую шею. Узкие, по сравнению с широким и объёмным телом, ступни были облечены в лакированные туфли с загнутыми носками. Тёмные, жёсткие волосы, уже поддающиеся седине, он аккуратно зачесал назад, открывая широкий желтоватый лоб. Янтарные глаза старика сверкали пронзительным холодом. Для своих семидесяти лет князь Мешерие выглядел очень моложаво, и насыщенный, свежий аромат туалетной воды окружал его, как прекрасный и полный сил цветок. Величавой поступью чиновника, привыкшего большей частью повелевать, чем подчиняться, он прошёл прямо к императору.

– Ваше Величество, глубоко сожалею об утрате. Но нам необходимо срочно подписать указ об утверждении проекта крепости. Ваш отец откладывал согласование в течение полугода уже несколько раз, но больше ждать нельзя. – Тёмный взгляд, излучающий учтивость, сверлил молодого монарха.

Аурелий, через силу придя в себя, посмотрел на бумаги, которые протягивал министр. Вопрос стоял в том, где предпочтительнее построить крепость – на северном побережье нагов или на границе с Королевством Дроу. Нервозность, ещё большая, чем в первый день правления, выступила холодной испариной. Конечно, какой бы вариант он ни утвердил, никто из окна не выбросится… И всё же Аурелий чувствовал, что не в силах вынести решение. Страх ошибиться сковал его по рукам и ногам.

Заминка затягивалось, и император нутром чуял, что это нехорошо. Министр молчал, точно издеваясь, ничего не поясняя и не помогая.

– Оставьте документы, я с ними ознакомлюсь позже, – быстро произнёс Аурелий.

– О, да, безусловно, – почтительно поклонился князь Мешерие. – Как правило, император должен рассмотреть любой документ, но, учитывая, что вы даже не до конца прошли своё обучение в провинции… Как вы знаете, ваш отец всегда доверял мне, и в данных обстоятельствах вы можете полностью положиться на моё стремление служить отечеству. Вы вправе обращаться ко мне за советом, я бы даже счёл это благоразумным… Что до данной резолюции, то, безусловно, необходимо озаботиться ситуацией на северном побережье. Не далее как за последний год произошло целых два столкновения с дикими племенами нагов.

– Позвольте. – Пьерше с грохотом отодвинул стул, перетягивая внимание на себя. – Аурелию необходим покой после похорон. Прошу вас пока не утомлять его длинными речами. Передайте бумаги нам, – он обвёл ладонью Сепиру и Кэрела, – и мы сообща вынесем решение в течение этого дня.

– А мне казалось, этот вопрос уже был решён, – сухо подала голос баронесса. – Его Величество Келсий отмечал в черновиках проекта, что крепость должна быть построена на юго-восточной границе с дроу. Вам должно быть об этом прекрасно известно, Ваша Светлость. Почему же вы настаиваете на ином?

Повисло несколько неловких секунд, во время которых министр, не шелохнувшись, впервые окинул молодых чиновников жёстким, пронзительным взглядом. Янтарные глаза его сверкнули совершенно холодно и враждебно, но фавориты императора никак на это не отреагировали. Затем князь улыбнулся.

– Осмелюсь спросить, занимался ли кто-то из присутствующих данным проектом вплотную, чтобы иметь о нём полное представление?

Его голос оставался абсолютно ровным. Он даже приобрёл мягкие будничные оттенки, как если бы князь Мешерие участвовал в светской салонной беседе. Но…

– Это сейчас не имеет отношения к делу, – возразил Пьерше. – Вам известно мнение покойного императора, память которого Аурелий глубоко чтит.

– То есть вы признаёте, что нет, но при этом желаете принять серьёзное решение с далеко идущими последствиями. Весьма самонадеянно, должен сказать. – Улыбка князя стала чуть шире, точно приветственная.

– Ваше мнение в данной области совершенно без надобности, министр финансов, – с усмешкой парировал Пьерше. – Император способен самостоятельно определить компетентность каждого из нас.

– Именно поэтому я с удовольствием обсужу с вами текущее положение дел, если только Его Величество действительно сочтёт себя не в силах выполнять свой долг. – С лёгким поклоном князь отвернулся от них. – Ваше Величество, должен отметить, что имеются новые возражения, которые необходимо рассмотреть, и они могут оказаться решающими для перемены резолюции. Ваше Величество!

– Да-да, оставьте, пожалуйста, бумаги… – вздрагивая и выпрямляясь, точно вырванный силком из тяжёлого сна, ответил Аурелий. – Я сам приму решение, но чуть позже.

Больше всего в эти дни ему хотелось одиночества: ещё раз, хотя бы мысленно, обратиться к родителям. Побыть наедине с воспоминаниями. Груз невыясненных вопросов придавал утрате особо горький привкус. А вместо этого его постоянно дёргали, дёргали… хоть Аурелий и понимал, что это неизбежно.

Его друзья ещё некоторое время спорили с министром финансов. Князь Мешерие никак не желал убираться восвояси, но он был фигурой, с которой приходилось считаться или, во всяком случае, следовало соблюдать осторожность. О том, как он приобрёл славу дворцового интригана, ходили легенды. Расстались холодно, если не враждебно, и документы князь забрал с собой.

После обеда разбирали пришедшую за утро корреспонденцию и составляли план, какие задачи необходимо решить в первую очередь. Друзья здорово помогали Аурелию, проводя рядом с ним ночи напролёт и компенсируя нынешнюю рассеянность.

Поздно вечером, когда император прилёг отдохнуть, все трое вышли, чтобы сделать кружок по прилегающему к дворцу парку. Было очень свежо. Густая, прожорливая темнота скрадывала пространство и предметы, и фонари у лавочек, рассеивающие зеленоватый свет, были лишь ещё одной её частью, а не противником. Издалека, словно из другого мира, доносилось ржание лошадей. В такой обстановке разум начинает блуждать далеко-далеко, и каждый из аристократов наконец-то сбросил тяжесть прошедшего дня, погрузившись в личные размышления…

Кэрел думал о том, что каждый из них изменился за прошедшие годы. Из глубины утёкшего времени их студенческая пора теперь отдавала детской наивностью. Сепиру выросла опытной чиновницей в сфере просвещения, как о том и мечтала. Пьерше превратился в долгожданного гостя всех салонов, не говоря уж о блестящей карьере в посольстве… Сам Кэрел, как и прежде, оставался погружённым в научные изыскания. Не значило ли это, что каждый из них теперь был более незнакомцем, чем другом? Не осквернят ли они память о прежней дружбе неосторожными действиями?

Зато Пьерше и Сепиру, шагая по аллее чуть впереди князя, пусть и не держались за руки, но находились так близко друг к другу, что вполне могли бы это сделать. И мысли их текли в схожем направлении. Каждый вспоминал сегодняшнее утро перед похоронами, которое смутило и взбудоражило обоих.

Помощь Аурелию потребовала от друзей напряжения всех сил; немногословный Кэрел неизменно предпочитал уединение, а вот граф и баронесса нередко засыпали над документами в одной комнате. Так и в этот раз, пока Сепиру стояла перед зеркалом с щёткой, укладывая светлые волосы в деловой пучок, Пьерше выглянул за дверь и крикнул:

– Завтрак на две персоны!

Вскоре на пороге объявилась служанка, толкая перед собой тележку с горячим, дымящимся завтраком.

– Прошу вас. – Она была человеком, это чувствовалось по её почтительным, несколько робким манерам.

Взгляд девушки невольно метнулся в сторону графа Круазе, который колдовал без магии, облачаясь в траурный наряд. Матовое мерцание серебряных аксессуаров не нарушало общего угольно-чёрного тона. Шёлковый платок, повязанный вокруг шеи, был слегка надушен, и горьковатый лимонный аромат уже плыл по комнате. Лёгкими, точно небрежные мазки художника, акцентами служили бриллиантовые запонки и застёжки – им вторил спрятанный под пиджаком жилет с металлической искрой. Мало кто в свете, особенно среди дам, мог сдержать восхищённый вздох при виде этого элегантного мужчины с чуть вьющимися, чёрными, как вороново крыло, волосами, уложенными в короткую причёску! Что уж говорить о простой горничной…

С трудом оторвавшись от созерцания вельможи, служанка в замешательстве оглянулась, не зная, куда лучше поставить тарелки.