А мы до невесомости крылаты… Девочка Грусть

Душ человеческих, резать их по живому…
Я не нарочно. Болезнь и её симптомы
Не превозмог мой рифмованный лексикон.

Вижу в окне не фонарь – а светило, снег,
Сотнями льдин разбивающийся о землю…
Внутренний мир мой молчания не приемлет,
Не прекращаясь под тяжестью сонных век.

Вот и пытаюсь найти здесь свой здравый смысл —
Здесь, в этой кухне, и с очередной затяжкой
Я представляю смирительную рубашку,
Будто возможность самой от себя спастись.

В единственном слове…

Выразить это возможно одним лишь словом – все эти кляксы на прошлом, душевный мусор, весь этот груз в подреберье – тугой, свинцовый. Дождь с неба льётся – там боги открыли шлюзы, думают – это поможет. Не помогает.

Всё неизбежно – декабрь, тоска, дороги, город в дожде, уходящие в ночь трамваи. Смейся, терпи, умирай и не жди подмоги, только скажи это так, чтобы всем понятно. Так, чтобы в слове одном – все ночные слёзы, раны из самого сердца, ожоги, пятна.

Небо искрится – там боги сажают розы. Дождь-не помеха ни нам, ни ночным трамваям… Всё неизбежно, бессмысленно, бесконтрольно…

В этот промокший декабрь, себя теряя, вырази это в единственном слове —

больно…

Крылья

Нам с тобой свои крылья беречь пора —
Не семнадцать уже, да и небо сегодня колко.
Подари мне на память свою футболку —
Буду носить… вчера.

А крыло, пробиваясь из под ребра,
Рвется к небу, дрожит, и пятно на спине, как метка.
Не помогут ни травы, ни знахари, ни таблетки —
Лишь огрызок земли, полметра на полтора.

Посиди со мной, видишь, сегодня земля сыра,
Пропитавшись чернильными реками из-под майки.
И парят за спиной, разрывая хрящи и спайки,
Эти крылья, как веера…

Подари мне перо своего крыла —
Я пришью к своему, ты срастешься со мной, а небо —
Где бы телом, душой и частицей меня ты не был,
Будет – щит тебе, купол, убежище и броня.

Слёзы богов

Дождь – это слёзы богов, и они горьки…
Гулок и сер, он целует немытый город.
Только не хватит дождю ни воды, ни хлора,
Чтобы очистить его от следов тоски.
Загнанный ветром в продрогший под небом сквер,
Дождь прикасается к мерзлой земле руками,
Будто наполнена эта земля грехами.
Он умирает на ней, одинок и сер.
Дождь! Ты не призрак, ты – слёзы моих богов,
Выйди из сквера, ложись на мои ладони!
Будь же подобен свече, алтарю, иконе —
Благослови эти реки без берегов,
Грязь под ногами и этот сырой бетон…

Дождь улыбнулся и… кажется, мне приснился,
Слышно мне было, как он за меня молился,
Звонок и свят, превратясь в колокольный звон.

Не оставляй меня здесь…

Мой ангел-хранитель, наверное, глух и нем —
Кажется, нет его рядом. Но где он, с кем?
Небо похоже на сладкий тягучий джем —
Может мой ангел – бессовестный сладкоежка?
И там где, как вата, слипаются облака,
Пьёт он коктейль из младенческих слёз, пока
Я умираю от каждого сквозняка,
И выбираю – орёл или, всё же, решка…
А может, мой ангел нарочно спустился в ад —
Взять мне отсрочку и время вернуть назад?
Если ему повезёт обнулить закат,
Ночь станет жарче, а чувства – на градус выше…
Только бы там не столкнули его с моста
Веры, любви и надежды – в огонь, куда
Нет ни дороги, ни лестницы, ни плота,
И ни один светлый ангел ещё не выжил.
Звёзды сплетаются светом в живую сеть,
Будто хотят меня, вместо него, согреть —
Я предпочту здесь замёрзнуть и умереть,
Только бы снова взлететь с ним над старой башней.

Небо кипит свежесваренным киселём…
Сидя на облаке, мы его залпом пьём:
– Слушай, а хочешь мы вместе туда пойдём?
Не оставляй меня здесь, без тебя мне страшно…

В любовь не веришь…

В любовь не веришь, морочишь голову,
Проводишь пальцами вдоль бедра,