Пока смерть не разлучит нас

И ладно бы только матушка, ее неодобрение я уж как-нибудь переживу, но о нелюбви между Эсхардом и Риором ходят легенды. Жители каменного города считают риорцев людьми второго сорта, недалекими, невоспитанными, вымазанными в едкой каменной пыли рудников. Узнай кто, что чистокровная эсса, управляющая ледяной магией, вышла замуж за человека из занюханного Риора, зарабатывающего добычей и продажей триона, то о спокойной жизни в городе придется забыть. И уж точно никто и никогда больше не закажет ледяную статуэтку у бывшей «эсхардской жены».

– А если ты захочешь жениться по-настоящему? – вдруг вырвалось у меня.

– Сомнительное предположение, – отозвался он.

– Тебе двадцать семь. Вдруг ты влюбишься?

– Любовь? – с издевательской усмешкой протянул Доар.

Мы встретились глазами, и мне не понравилось то, что я в них увидела – гнев.

– Я уже был один раз влюблен, поэтому воздержусь, – пробирающим до мурашек голосом вымолвил мужчина и кивнул: – Ты приехала.

За окном действительно маячил фасад гостевого дома. Как по мановению волшебного жезла, экипаж остановился. Следом слуга любезно открыл дверь, и я оказалась стоящей на пешеходной мостовой в лучах жидкого осеннего солнца.

– Добрых дней, – пожелал Доар.

Я проводила карету пристальным взглядом.

Добрых дней? Ха! Для тебя, риат Гери, они точно закончились! Не хочешь разводиться по-хорошему? Тогда придется по-плохому.

Растрепанную девчонку с улицы, накануне выставленную через черный вход, никто бы не пустил в дом, но попробуй остановить чистокровную эсхардскую эссу, к которой на хромой козе даже с разбегом не подъедешь! Высокомерным дамочкам было по плечу без приглашения заявиться к завтраку во властительский дворец и попросить чашечку горячего тэя (жаль, никто не решился проверить, слабаки). У меня, к слову, задача оказалась посложнее: взять штурмом особняк собственного мужа и мгновенно там поселиться.

Стража, как ни странно, наемный экипаж пропустила без вопросов. Не очень понимаю, для чего магу, способному защитить территорию заклятьями, потребовалась охрана, но кто ж разберется в капризах риорских богачей. Может, им по статусу полагается?

План был рассчитан исключительно на внезапность. Я вошла в раскрытые лакеем парадные двери с видом коронованной властительницы. В замешательстве он следил за тем, как белокурая эсса без лишних слов, приветствий или высказываний развязывает ленты верхней одежды. Окончательно растерявшись, поймал небрежно брошенный плащ и уточнил:

– Риата, а вы…

– Расплатитесь с извозчиком, – нанизала я слугу на острый, как иголка, взгляд. – И попросите кого-нибудь забрать из гостевого дома мой багаж.

– Немедленно сделаем, – смутился он.

– Где Доар? – уточнила я, поправляя выбившийся из прически локон. Пятнадцать минут перед зеркалом корпела, расчесывала волосок к волоску и закрепляла заговоренными булавками. Если бы Руфь увидела, то охнула. Я вечно ношусь со спутанной гривой. Обрезать бы, но даже у меня не хватит смелости расхаживать по Эсхарду с короткой стрижкой.

– В приемной с риатами, – выдал как на духу слуга.

– Угощения уже подавали? – деловитым тоном уточнила я.

– Какие угощения?

– Перекус.

– Так ведь приказа не было, – забеспокоился лакей.

– Теперь есть, – кивнула я. – Готовьте. К слову, а где приемная?

– Недалеко от гостиной, – подсказал слуга.

Еще бы вспомнить, где в этом чудовищно огромном доме гостиная.

– Благодарю. Когда будете готовы подать гостям тэй, позовите меня.

С уверенностью я направилась в комнаты. Главное, при слуге не открыть дверь в какой-нибудь гардероб для верхней одежды или охотничью комнату, заставленную чучелами убитых животных. Как вспоминаю голову кабана со стеклянными глазами, висящую над камином в доме Гидеона, так вздрагиваю.

– Риата… – остановил меня оклик лакея, видимо, вернувшего способность здраво мыслить.

– Да? – оглянулась я.

– А вы, собственно, кто?

– Я?

– Как вас представить риату Гери?

– Вы считаете, что стоит представлять риату Гери его супругу? Думаете, мы с ним незнакомы? – выразительно выгнула я бровь. – Что ж, отнесите гостям угощение и скажите Доару, что жена уже дома и жаждет знакомства с прислугой.

У бедняги одновременно отвалилась челюсть, выпучились глаза, а из рук выпал плащ.

– Мне искренне жаль!

– За то, что вы топчитесь по моему плащу? Или за извозчика, который все еще ждет оплаты?

– Простите! Я мигом, вот прямо сейчас…

С трудом подавив ухмылку, я следила, как в панике он поскакал к закрытой двери, видимо, ведущей в помещения для прислуги, но вдруг резко затормозил и неуклюже проехал по блестящему мрамору.

– Кхм… – повернулся он ко мне и окинул очень подозрительным взглядом: – Я абсолютно уверен, что с утра господин Гери женат не был.

– Вы же не просите меня обнажить руку и продемонстрировать брачную метку? – ледяным, как айсберг в Белом море, тоном спросила я.

– Не-ет? – медленно переспросил он.

– Нет.

Светлые боги! Я была столь хороша в роли чистокровной эссы, не желавшей возиться с простыми смертными, что матушка прослезилась бы от гордости. Сколько лет вколачивала властительские замашки в непрошибаемую дочь!

После приема в доме не осталось гостей. Помнится, когда Анкели устраивали званые вечера, то народ еще седмицу, пока не пустел винный погреб, шарахался по коридорам и занимал спальни. Гостиную, как ни странно, я нашла без проблем. Обстановка в ней отличалась подчеркнутой строгостью и аккуратностью. Ни портретов, ни карточек с изображениями в рамочках – абсолютно обезличенная комната, пусть и обставленная с шиком.

Не успела я толком оглядеться, как угощение для гостей было готово. На специальных сервировочных тележках стояли серебряные чайники с тэем, травяным крепким напитком и многоуровневые подставки с крошечными воздушными пирожными.

Возглавлять процессию к приемной мне пришлось самой. Горничные старались откровенно не таращиться на неожиданно возникшую жену хозяина, но полные любопытства взгляды украдкой кидали. Я подчеркнуто не замечала этого бесхитростного интереса. По дороге случился конфуз, ведь в лабиринте комнат новая хозяйка была впервые. Я повернула направо, а девушки – налево. Пришлось разворачиваться и с самым независимым видом следовать за прислугой.

У двустворчатых дверей в приемную всех, в том числе меня, разом покинула смелость. Вломиться в кабинет, где разговаривали мужчины, решилась бы только самоубийца. На роль таковой выбрали меня, тем более что из замочной скважины шел голубоватый дымок заклинания. Вероятно, помещение опечатали от желающих подслушать, подсмотреть или потревожить. Никто же не догадывался, что в мирном доме, пока хозяин преспокойно творил великие дела, поселилась беда… в смысле, эсхардская жена.

С непроницаемым видом я постучалась. От каждого прикосновения костяшек к двери сыпались голубоватые мерцающие снежинки. Стены особняка сотрясал замечательный грохот, словно исходящий из глубокого колодца. В воображении возникла забавная картина, как напыщенные риаты, сидящие за столом переговоров, замолкают и синхронно оборачиваются. У одного падает пенсне…

Громкий щелчок отпертого замка прозвучал почти мгновенно. Дверь приоткрылась, продемонстрировав кусочек залитой солнцем залы. Из щели на меня разноцветными глазами в изумлении вытаращился Айдер Эббот.