Хроники Бастарда. Ив

– Никогда не верил в дружбу между мужчиной и женщиной.

Кажется, это не тот ответ, который стоило озвучивать, или Изабель просто встала не с той ноги. А может, так и не простила ему равнодушия. Додумывал Риган уже в полете, потому что она швырнула его, как порыв ветра щепку.

Только реакция измененного позволила ему не переломаться вхлам. Головой он все же приложился от души. Дернувший болью затылок, вымокшие в крови волосы и Изабель, мгновенно оказавшаяся рядом с ним, позволили Ригану оценить градус степени западла.

– Ты убил Уилсона. На тебе запах его смерти, – прошипела она, – этот человек работал на меня.

Ильга вряд ли оценила бы его попытку схватиться с той, что старше на двести лет. А вот Изабель отметила особо: впечатала лицом в мостки, придавив коленом шею совершенно неженским жестом. В вывернутой за спину руке все же что-то хрустнуло, и Риган с трудом сдержал фольклорное выражение, чудом не сорвавшееся с языка.

Он чувствовал ее желание и азарт – в отличие от показной слабости, это с момента их первой встречи не изменилось. Итальянка хотела его. Трахать и пить его кровь. Кровь измененного – сильнейший афродизиак внутри расы.

– Надеюсь, ты понимаешь, что мне ты не противник, – усмехнулась она, – и на твоем месте я бы не оставляла свою красотку одну надолго. Мало ли что может произойти.

Все его мысли сейчас крутились вокруг Ив. Ему следовало остаться с ней. Если бы не его чертова самоуверенность… Внутри все перевернулось от страха – не за себя, за нее. Впервые за долгое время Риган снова ощутил это мерзкое чувство.

– Да ты действительно влюбился, – Изабель усмехнулась, ослабив хватку, а следом отпуская его, и спустя мгновение Риган уже снова стоял напротив нее, напряженно глядя в глаза. – Не вздумай отговаривать ее от путешествия, сладкий. Я все гадала, на кого ты работаешь и почему твое начальство ни разу не засветилось. Потому что у тебя его нет, верно? Ты просто таскаешься за этой девчонкой в надежде уговорить ее стать измененной.

Слова, готовые сорваться с губ, замерли у Ригана на устах. Само имя Дариана было легендой, но его считали мертвым уже почти тысячу лет. Изабель могла легко покопаться в его памяти и выяснить, что это правда. После чего бежала бы из Афин, сверкая пятками и прихватив с собой свою жалкую свиту, сколько бы их не было.

Вот только вряд ли ему зачлось бы такое в личном деле. Если защитить Ив от Изабель он мог постараться, то от Дариана спрятаться не получится ни в одном уголке земного шара. Превыше всего Древний ценил свое бесценное инкогнито.

– Ты меня раскусила, – развел руками он, и мысленно облегченно вздохнул, услышав язвительный смех Изабель. Слава всем богам и ее родителям за то, что не дали этой кукле хотя бы на унцию больше мозгов.

– И давно ты с ней?

– Около месяца.

Она переглянулась со своими парнями, и те будто по команде одновременно заржали, как жеребцы во время случки.

– Я не стану тебя убивать, – хмыкнула она и кивнула ухмыляющимся сопровождающим, – развлекайся со своей девочкой, пока я даю тебе такую возможность, – она провела кончиками пальцев по его губам. – Чуть позже мы вернемся к вопросу дружбы, сладкий. Тебе явно стоит преподать урок хороших манер.

Риган криво усмехнулся, перехватил ее ехидный взгляд, в котором сквозила откровенность, как именно будут его перевоспитывать, и быстро вышел на улицу. Он с трудом сдерживался, чтобы не перейти на бег, потому что Ив была одна, совершенно беззащитная.

Только оказавшись в отеле, в номере, где она мирно спала, завернувшись в одеяло и по-детски подложив ладонь под щеку, он позволил себе вздохнуть спокойно. Опустился на колени рядом с кроватью и молча смотрел на нее.

Нельзя позволять Ив ехать на эти раскопки и плевать на все амулеты мира, вместе взятые. Вряд ли итальянка приехала в компании двух симпатичных молодчиков. Такие предпочитают свиты длиной в несколько миль. Будь их трое, он мог бы попытаться устроить им веселую жизнь, но лезть в клан, где по самым оптимистичным расчетам с десяток измененных неопределенного возраста – чистейшей воды самоубийство.

Риган быстро набросал письмо для Кло и отправил с курьером, после чего пошел в ванную смывать следы нежности Изабель. Затылок и впрямь был весь в запекшейся крови. Рана затянулась быстро, но волосы уже успели слипнуться. После водных процедур Риган выбрался в комнату, устроился рядом с Ив в постели, обнял, и в ответ на недовольное ворчание сквозь сон, поцеловал в шею.

Нужно отменить экспедицию или хотя бы повременить с ней. Пока послание не доберется до Кло. Пока она не приведет помощь.

Глава 8

Несмотря на произошедшее, Ив чувствовала себя счастливой. Она проснулась с мыслью об этом, пригладила волосы спящего Ригана и вынырнула из его объятий. Ив любовалась им и понимала, что никогда и ни к кому не испытывала ничего подобного. Глупая детская увлеченность Джорджем сейчас казалась просто смешной.

Воспоминания о вчерашнем больше не причиняли боли, равно как и о том, что случилось несколько лет назад. Она могла неделю предаваться жалости к себе, глядя на свои ссадины и ушибы, но у нее не возникало ни малейшего желания стенать и изображать жертву. Тело по-прежнему болело, но душа ожила.

Признание Ригана, пусть и завуалированное сказкой, заставляло сердце Ив замирать от счастья. За короткий вечер она узнала о его прошлом. Это само по себе говорило об их близости и доверии. Ив восхищалась им: столько всего вынести и не сломаться. Она возненавидела его отца и сочувствовала мальчику, лишенному материнской любви, а затем мужчине, отвергнутому меркантильной женщиной. И радовалась тому, что Риган смог открыть свое сердце и полюбить вновь.

Стараясь не шуметь, она выбралась из-под одеяла. Придирчиво осмотрела лицо в зеркале и решила сегодня отсидеться в номере. В таком виде на людях лучше не показываться даже мужчине.

Накинув светлый халат, она прошла в ванную, где ее прекрасное настроение было разрушено при виде одежды Ригана, разбросанной на полу. Элегантный сюртук разорван, на белоснежной рубашке разводы крови и грязи. Ив привычно закусила губу – она всегда так делала, когда волновалась – и ойкнула от боли.

Она помнила, как Риган одним ударом впечатал Уилсона в шкаф, и что она просила не убивать его. Сдержал ли он свое слово? Мысли об этом сводили с ума. Ив опустилась на бортик ванной, зажав руки между коленями и, не отрываясь, смотрела на окровавленную одежду. Неужели он его убил?!

Ив подхватила с пола рубашку, вылетела из ванной и остановилась рядом с кроватью, замерла, не зная, с чего начать. Он открыл глаза столь внезапно, что Ив от неожиданности отступила на несколько шагов назад. Вряд ли он спал, когда она проснулась, просто притворялся.

Риган увидел рубашку, и в глазах его Ив прочла замешательство, которое мгновением позже сменилось привычной уверенностью. Он ослепительно улыбнулся, протягивая ей руку.

– Как спалось, моей прекрасной даме?

Ив удержалась от искушения, хватило всего лишь одного взгляда на бурые пятна на белоснежной рубашке.

– Что это, Риган? – она смотрела ему в глаза, не отрываясь, чувствуя, как бешено колотится сердце. Давненько Ив не испытывала такого: с их первой ночи. – Уилсон жив?

Улыбка сбежала с лица Ригана, и Ив заранее знала, что он ответит еще до того, как он произнес:

– Нет.

– Господи, – Ив шагнула к нему и опустилась на кровать. За всю жизнь она не обращалась к Богу столько раз, как за последние два дня.

– Это не его кровь, – хмыкнул Риган, – а моя. Ночью в городе встретил старую знакомую в компании сопровождающих. Оказывается, они тоже интересуются древним городом.

– Твоя?! – Ив мгновенно позабыла об Уилсоне, отшвырнула рубашку и ощупала его голову, шею, торс, напряженно вглядываясь в лицо.

– Я в порядке, – он перехватил ее руки, легко сжимая в своих, снова улыбнулся, – кажется, я тебе говорил, что у измененных все заживает гораздо быстрее, чем у людей.

В ответ она только выдохнула и закрыла глаза, уткнувшись лицом ему в плечо и испытывая облегчение от того, что он невредим. Мысленно Ив ругала себя за то, что слишком быстро смирилась со смертью Уилсона, но не могла ничего поделать. Все ее тревоги сходились сейчас на Ригане, и она чувствовала искреннюю благодарность за то, что он невредим. То, что сейчас все хорошо, еще не значит, что ему ничего не угрожает в дальнейшем.

– Что произошло? – она нашла в себе силы отстраниться, чтобы продолжить разговор.

– Изабель оказалась несколько взрослее, чем пожелала мне представиться. Старшие измененные такое умеют. Ее интересовал твой Город, какими судьбами я оказался рядом с тобой, а главное – она здорово обиделась на меня за то, что я не оценил ее прелестей во время плавания.

Смысл его слов постепенно доходил до сознания Ив. Измененные интересуются древней цивилизацией, о которой писал отец. Но как такое могло произойти? Никто кроме отца, нее и Томы о ней не знал. Больше того, Ив сама ни разу не была на месте, для уточнений на Крит выбирался Тома. Джордж вчера тоже упоминал о том, что они должны работать вместе. Значит ли это, что он работал на Изабель?

Ив вдруг стало страшно. Она не могла позволить кому бы то ни было присвоить последнюю находку отца. Бернар жил ей, он надеялся найти Город, подарить его миру, людям, истории. Единственное, что она могла сделать для отца после его смерти – защитить его открытие.

– Зачем им Город?

– Хотел бы я знать, – Риган погладил ее запястья. – Как твой отец нашел упоминания о нем? Почему поверил? В археологии легенды, выдумка и истина стоят на одной грани. Что заставило его начать работу?

– Отец писал, что видел карту. Во время своего путешествия по Мальте, британской колонии. Он не был уверен, где находится затерянный город, но подробно описывал в его своих заметках. По словам отца жители Города обладали несметными сокровищами. Представляешь, Эльдорадо в Европе?

Сердце Ив бешено заколотилось от предвкушения, она мечтательно прикрыла глаза.

– Для меня сама цивилизация – это уже сокровище! А для истории!!! Если, конечно, она не миф, – Ив грустно улыбнулась. – Ты правильно сказал о легендах. Археологи – мечтатели и первопроходцы. Мы можем так ничего и найти. По крайней мере, моя совесть будет чиста. Я исполню последнее желание отца.

– Нам стоит отложить поездку, Ив. Я отправил кое-кому письмо. Пока не будем точно знать, что к чему, туда лучше не соваться.