Дневники дьявола

–Вы меня достаточно подготовили. Спрашивайте.

–Вы сказали, что фигуранты могут знать об исчезновении вашей сестры. Я знаю, что она была дружна с бывшим секретарем обкома Катковым, который помог Вам состояться в жизни. В документах Антона его фамилии нет. Почему Вы надеетесь, что люди из ближнего круга Максюты могут что-то знать о вашей сестре?

Сурмин нахмурил лоб и стал медленно вертеть в руках за тонкую ножку бокал с минеральной водой. Я терпеливо ждала, стараясь не мешать его раздумьям. Наконец он отставил бокал и посмотрел мне прямо в глаза:

–Хорошо, лучше я расскажу, чем другие. Они и приврут и грязью обольют, не постесняются. А мне память о сестре очень дорога. Мы ведь с ней детдомовские. Сестра только ради меня замуж вышла за нелюбимого мужчину и на Север подалась, что бы муж мог денег заработать на квартиру, и она могла меня из детского дома забрать. Но муж оказался полным неудачником, размазней и она сама его двигала по службе. Для этого и под Каткова легла. По её просьбе он меня из детского дома в суворовское училище пристроил, а как его в Холмск перевели, то он сразу Таньку квартирой обеспечил и помог меня в ней прописать. Я сразу после выпуска к сестре перебрался. Катков мне как отец был и сестру любил до беспамятства, я это чувствовал и жалел его. Танька ведь от него погуливала, хоть меру и знала. До сих пор я только догадываюсь, что их что-то с Максютой связывало, но наверняка ничего выяснить не удалось даже Каткову и направленным им на её поиски сыщикам. Катков по просьбе Татьяны этого хлыща в Холмск перетянул с Севера, должность и квартирку ему помог получить. Я ещё два года после приезда Каткова и сестры в Холмск в училище был, поэтому за этот период ничего о жизни сестры не знаю, а через полгода после моего приезда Татьяна пропала. Пока мы жили вместе, я только пару раз заподозрил, что у неё кто-то кроме Каткова есть, но она мне ничего не рассказывала. Но её очень будоражили эти встречи, она всегда возвращалась уставшая, но очень довольная и просто светящаяся какая-то. А в третий раз она так же навела красоту, приоделась не так, как к Каткову и уехала навсегда. Я уверен, что к тому же мужику и подозреваю, что это был Антон Максюта. – Павел замолчал, уставясь немигающим взглядом перед собой.

–Но ведь ее наверняка искали с особым рвением?-, подождав пару минут ,спросила я.

–Конечно, Катков всех и всё на уши поставил, когда я позвонил ему утром, что она домой не возвращалась. На работу она тоже не пришла, а это на нее было совсем не похоже. Она очень обязательным человеком была и, всегда меня предупреждала, если укатывала куда-то с ночёвкой с компанией или с Катковым. Машину ее нашли сразу, но довольно далеко от города и на лесной дороге. Она была заперта и кроме нее в ней никто не был, если верить криминалистам. Солдаты прочесали каждый сантиметр тайги на пятьдесят километров во все стороны. Там с одной стороны река и всего два села на расстоянии шестьдесят километров друг от друга. В селах ее не видели. Осень уже была, купаться вряд ли бы полезла, да и машина от реки километров в пятнадцати была найдена, так что утонуть не должна была. Таню искали несколько месяцев. Все приемники, больницы, морги, участки и управления милиции рапортовали каждый день о всех принятых, найденных, доставленных женщинах, трупах, останках. Катков после больницы из семьи ушел и жил со мной в нашей с Таней квартире , мы вместе ждали и верили. Потом он опять слег, почти не выходил из кардиоцентра, но протянул еще несколько лет, все еще надеясь, что ее найдут. Но среди живых ее нет, это я ещё той ночью, когда сестра не вернулась со свидания, почувствовал, хотя долго не хотел в это поверить.

–Ну а кроме предчувствия почему Вы уверены, что она погибла?

–Я ищу ее все эти годы, не прекращал ни на день. У меня друзья в органах и комитете, они помогают. В любом состоянии ее бы нашли, а раз нет, то значит ее уже нет на свете.

– Этот пансионат назван ее именем?

–Да. А его кардиологическое направление в память о Каткове.

– У меня, как и у многих вызывали удивление ваши благотворительные акции по бесплатному обследованию и лечению пенсионеров. Теперь мне понятно, что это идет от вашей души. Но если в исчезновении Татьяны замешан Максюта, то его все равно уже нет. Не будете же Вы мстить его родным? Тем более, что они и так от него нахлебались больше некуда.

–Ни в коем случае, я же сказал, что не сторонник кровной мести. Но может быть жив тот, кто так же причастен.

–А его что ожидает?

–Он тоже исчезнет, но останется жив, не сомневайтесь, я не изменю себе. Но он вряд ли будет рад оставленной ему жизни.

Я допила кофе и решительно поднялась из-за стола. Сурмин тоже поднялся. Выдержав его отяжелевший от неприятных воспоминаний и мыслей взгляд, я протянула ему руку для прощания:

–Давайте встретимся завтра в вашем банке, и я передам Вам документы.

–Мои ребята отвезут Вас домой и доставят завтра в банк, там свою машину и заберете.

–Это еще зачем? Боитесь, что сбегу с драгоценными бумажками? Плохо копала ваша служба, коли так. Если я слово даю, то никогда его не беру обратно!

–Напрасно обиделись. Я хочу быть уверенным, что с Вами ничего не случится, пока заинтересованные лица не будут извещены надлежащим образом.

– Спасибо за чудесный ужин и заботу, но, все таки я поеду сама и на своей машине. Так же попрошу не следовать за мной для осуществления контроля. Я жила до сих пор без охраны, обойдусь и сейчас, чтобы не привыкать. Тем более, что в пяти минутах езды от пансионата в кафе меня уже полчаса ждет муж и я не хочу подарить ему комплекс неполноценности, если заеду за ним с эскортом красивых охранников на крутых тачках,-соврала я и маскируя ложь строго спросила,– Договорились?

–Ну, это меняет дело, если муж! Так во сколько Вас ждать завтра?– устало согласился Сурмин.

–Часов в одиннадцать устроит?

–Буду ждать с нетерпением. Счастливого пути и спокойной ночи, Мария Станиславовна!

Павел снова слегка приложил мою руку к свои губам и проводил до дверей кабинета, передав меня уже знакомому мне охраннику. Мы не спеша дошли до стоянки и я, как только захлопнула дверку машины, тут же придавила газ. Через минуту я дозвонилась Даньке, который ждал меня дома у родителей, и полетела по трассе вокруг ночного Холмска.

Глава двадцать первая.

–Мария Станиславовна, Вы меня слышите? – незнакомый голос был глух и доносился словно из глубин моего подсознания. Горло драло так, что глотать было просто не возможно. Грудная клетка была словно вдавлена до позвоночника. Болело все и с наружи и изнутри. Ничего не понимая я хотела открыть глаза, но их жгуче защипало. Я попробовала пошевелить пальцами рук и, похоже, мне это удалось, потому что потусторонний голос тут же отреагировал.

– Так, так, умница! Значит Вы меня слышите? Попробуйте сказать что-нибудь.

Я послушно попыталась разлепить губы, но слова застряли где-то в разодранном чем-то горле и наружу просочилось только нечленораздельное сипение. Тем не менее голос удовлетворился моей попыткой и констатировал:

– Сознание ясное, а это главное. С возвращением, Мария Станиславовна, Вы просто молодец! – это было последнее, что я услышала, прежде чем снова провалившись в никуда.

Когда я опять вынырнула из небытия, звуки стали отчетливее. Я начала ориентироваться в почему-то темном пространстве. Затекшая спина и онемевшие конечности были распластаны на ровной и довольно жесткой поверхности. В локтевых сгибах болело и пощипывало. Чувствовался отчетливый запах лекарств к которому примешался очень приятный запах. Я ощутила, что кто-то сжимает горячими ладонями мои пальцы и услышала знакомый голос : – Феномен ты мой сибирский, как же ты нас напугала!

«Миргородский? Господи, а он то откуда взялся?» – мгновенно узнала я приятный баритон и попробовала озвучит вопрос, но только глухо и тяжело закашлялась.

– Мария, не хулигань, не рвись, как всегда, вперед за орденами! Тебе сейчас надо набраться терпения и не торопить события. Теперь уже все будет хорошо. Я не улечу, пока не посмотрю в твои прекрасные глазищи! – мне показалось, что голос Алексея прозвучал как-то неестественно весело.

– Значит договорились? Ты лежишь спокойно и ждешь, пока я не позову тебя. Если договорились, сожми мою руку – попросил Алексей.

В знак согласия пошевелив пальцами, которые он все еще держал в своих горячих ладонях, я почувствовала, как слегка качнулся край того, на чем я лежала и мягкие шаги стали удаляться. Когда слегка стукнула дверь, женский голос справа от меня со страстным придыханием произнес: – Боже, какой мужчина! На такого один раз посмотреть и можно ослепнуть на всю жизнь без всякого сожаления. Больше смотреть ни на кого и так не захочется!

Мне стало смешно, но я тут же вспомнила попытку заговорить, слова Алексея и передумала смеяться. Но женский голос никак не хотел угомониться.

– Ну, ты, матушка, устроила переполох! Вся клиника на ушах стояла. Мы думали, Пугачеву или родственницу президента везут, не иначе! Самого Миргородского из Индии вызвали! Если бы не ты, так и не сподобилась бы я увидеть такого красавца! Жалко тебе говорить нельзя, я ж от любопытства просто тресну, пока ты общаться сможешь! Ты уж оклемайся поскорее, пожалуйста! Расскажешь, что у вас с ним было? И не вздумай меня за нос водить, я же видела, как он в палату влетел с перекошенным лицом и как три часа не дыша сидел на краешке твоей койки, ждал пока ты проснёшься и какими глазами на твои бинты смотрел, как руку твою гладил. Ты не просто его пациентка, это и к бабке не ходи!

Женщина продолжала ещё что-то говорить, но я была уже далеко.

****

Ошалевшая от скопления народа и растерянная, я стояла в переполненном фойе поликлиники и соображала, что мне дальше делать. Нахально решив, что газетная статья известного офтальмолога «Человек не должен носить очки» откроет мне все двери и решит все мои проблемы, я ,после зимней сессии, прилетела в Москву. Эйфория прошла мгновенно, как только я увидела количество страждущих излечения в узком и длинном коридоре у кабинета,где вели прием иногородних,т.е. не москвичей, специалисты МНТК «Микрохирургии глаза». Широко открытыми , но практически слепыми глазами, я смотрела то на написанный крупным шрифтом указатель «Прием иногородних», то на плотную массу людей, забивших длинный коридор в указанном направлении.

– Какие глазищи! – раздалось над моей головой и высокая фигура в белом халате заслонила коридор и указатель.

Я непроизвольно проследовала глазами вверх и увидела улыбающееся смуглое лицо. Детали я видела смутновато, но веселые карие глаза и щеточку черных усов разглядела.

Незнакомец, улыбаясь, легко взял меня за локоть и подтолкнул в сторону плотно забитого коридора: – Проблемы? Сейчас решим, сударыня!

Я решительно освободила руку и, надменно поджав губы, резко ответила:

– Спасибо за заботу, но я как-нибудь сама!

«Знаем мы ваши столичные штучки. Дурочку нашел провинциальную. Лапши на уши побольше и бери меня тепленькую. Как же, не на ту напал!» – эти мысли промаршировали в моей голове стройными рядами и я демонстративно повернулась к столичному хлыщу спиной.

–Леш, ну мы идем или стоим? – донеслось слева от меня и уже знакомый мне голос нахала ответил ему:

– Степ, ты покури без меня, видишь, тут дельце образовалось неотложное. А то пока мы курим, может моё счастье сбежит от меня , и я останусь до последних дней влачить жалкое тоскливое существование. Иди, Степ, иди, брат. – сказал кареглазый и снова наклонился ко мне так близко, что на меня пахнуло весьма приятным смешанным запахом хорошей туалетной воды, явно импортной, тонкого аромата табака и не менее отличного кофе. Запах был весьма волнующим, даже несмотря на нотки табака, но я не настроена была на флирт, ведь рушились мои надежды и вставшая передо мной проблема повергла меня практически в отчаяние. Какая уж тут романтика ?

– Как Вас зовут, красавица? Я действительно могу Вам помочь! Неужели у Вас проблемы с такими чудесными глазками или кому-то из родственников нужна помощь?

«Все, ты меня достал!» – подумала я и, резко развернувшись, с такой ненавистью посмотрела на приставалу, что парень отшатнулся:

– Ого, вот это взгляд! Я Вас чем-то обидел, милая девушка? Простите, великодушно, я ничего дурного не имел ввиду!