Зеркало

К морю заруливали: Ниночка, Надежда и Алка – точечный визит: поздороваться, окунуться.

Посещали водные процедуры серьезные Многоножкины. Младщего, снова бранили, наверно, что-то еще натворил.

За что – не понятно. Выговор находился в завершающей и неопределенной стадии «и что из тебя только вырастит».

Ритка сегодня имела академический настрой – задавала вопросы об учебе: «Юристы, как вы учитесь–то, сложно это?»

«Да, нормально, – ответила Эмма – человек ко всему привыкает, учиться тоже. Уж точно не скажу, что моя жизнь твоей тяжелей».

–Ну, не знаю – а кем ты после учебы станешь?

–Хочу людей защищать. Адвокатом.

–А судьей не хочешь?

–Нет, людей судить не по мне.

–А я бы судьей стала и засудила бы всех этих уродов…

Артем вмешался: «Вот ты, Ритка, человек практический, хоть ты ей скажи. Сидела бы в офисе поблизости от Гены…»

–О, а говоришь парня нет!

–На нашем языке так генерального зовут, ну… главного, директора. В конторах, особенно крупных не по одному юристу работают, а когда народу много, ответственности меньше.

–А…

–Так ведь нет, сестрица моя – честная, непременно на себя самую выматывающую работу взвалить хочет. Она же порожняка гонять не будет – ей это не по нутру. А одной брать ответственность и делать все как следует – тяжело до полной неподъемности! Знаю ее – на психе тянуть будет. И на сколько ее хватит…

Чувствовалось, что Артем говорит серьезно, впервые при Ритке.

Та от такого осознания подскочила на месте и очень серьезно предложила: «Эмма, иди к Гене!»

–Ритка, да ну тебя!

–Рит, не переживай, там видно будет.

–Да вы чего! Я же по настоящему! Следующие несколько минут Ритка поднимала песочек, бегая кругами, выкапывала из разных мест и доказывала свою лояльность и солидарность. Ее еле утихомирили.

Риткиному справному телу и вообще на месте не лежалось, наверно с непривычки к дневной вольности. Она вертелась и складывалась на бока, вскакивала, ложилась и выглядела неспокойной, словно не на сухом песочке покоится, а на острых камнях в наказания корчится.

«Что ты все крутишься? – посочувствовала Эмма – Отдохни, как человек.»

–Ей эта парочка покою не дает. Вкусно целуются – влез брат.

–Ну да еще! Я только одного не понимаю, как им в жару в обнимку не жарко. Это ж свариться можно.

–Да ладно! Признайся, что завидуешь.

–Знаешь, перец, это у вас в городе – любовь на какой ступеньке повыше. А у нас работы невпроворот и на всем ломаться приходится. Грубый труд, бесконечный, ко дню плотно привязанный, так что у нас тут любовь не, не выживает. И потому моменты нежности, в фильме, к примеру… на них наши не как городские… заглядываются. Да где тебе понять, тебя принцем растили и дальше дорожку проложили, нигде не качнет, не скособочит.

–Ритка, а ты, оказывается, философ.

–Женись, узнаешь какой.

–Ок. Сегодня вечером.

–Ишь ты какой! Я девушка честная.

–Предложение отзывается!

Правильно тетя Валя говорит: «Ты Темочка – сущий безобразник…»

В этот вечер Эмма с Риткой и братом шли по дороге к пирсу. Они притормозили, как в прежние годы у Алкиной загородки, ожидая, пока к ним присоединятся подружки Алка и Надежда.

Ритка делала вид, что страстно охотится на брата, протягивала к нему руки, пытаясь повесится на шею, тянулась губами. Тот также выразительно избегал ее объятий. Эмма улыбалась. Не тогда, конечно, когда все никак не состоявшаяся парочка в процессе разогрелась и принялась гоняться друг за другом, едва не сбивая ее с ног.

«Грустно это, грустно, – остановилась продышаться Ритка – никогда не получаешь, чего хочешь, а на тебе жеребец можно воду возить.»

–Спасибо за жеребца. Особенно в захватывающем применении.

–Окстись, это не ругательство, наоборот – комплимент. Не, ну как говорить с этими городскими, когда они на воду обижаются.

* * *

Эмма с Риткой покинули летнюю кухню тети Вали, избавляясь от комаров и теперь гоняли неспешные чаи на ее домашней кухне. Ритка сидела у окна, явно кого-то на улице углядела и потянула Эмму за руку – пошли, щас начнется!

Эмма не поняла, хочет ли Ритка избежать неприятных визитеров, отправившись в бунгало, или желает находиться у двери при их появлении. Появление гостей у тетя Вали Эмма почему-то не рассматривала.

В любом случае, они ничего не успели, Эмма даже подняться из-за стола, когда в дом ворвалась тетка Клавдия – соседка тети Вали, если со станицы, то слева. Тетя Вали ее так и звала – левая соседка, особенно, когда та особо много негатива из чана своей семейной жизни на нее выливала.

Тетка Клавдия от двери споткнулась и крикнула: «Точно тебе говорю, дальше неразборчиво… маленький…» тут она, пытаясь срочно поймать хозяйку в поле зрения начала на скорости разворачиваться, окончательно утратила равновесие, от торопливости зацепившись о собственную ногу и следом глухим ударом слегка подправила стену лбом.

Все трое подскочили, надеясь поймать несчастную, хоть бы у пола, раз стена уже пострадала.

Но скоростная гостья не упала, лишь некоторое время продолжала скользить вниз уже большей, чем один лоб поверхностью.

Сумев наконец притормозиться, Евдокея быстро оправилась и подняла с пола упавшую разноцветную панаму. Выдохнула, однако, запала не растратила.

Тетя Валя все же успела встрять в паузу: «Клавдия, ты бы потише, тут дети!»

–Это они, что ли дети? Скажешь тоже! У нас об их пору уже по второму было! И вообще, пущай знают, что это за стихийная подлость – замужество! Кой там в шторм на утлой лодочке!

–Ну, ты давай, девчонок не пугай и все в кучу не вали. Есть и счастливые семье.

Клавдия расхохоталась влет – резко, живо. Видимо, получила привет от стукнутого лба и ухватилась за голову. Поскольку ха-ха и реакция на него постигли ее неожиданно, несчастная не успела набрать для всего достаточно воздуха и начала давиться звуками.

–Так, садись. Говори. Чаю хочешь?