Моё наследство

Шура среагировал первым, вскочил и вытянулся во фрунт.

– Есть, та-арищ енерал.

Леонид тоже выбрался из-за стола, но не так молодцевато. Подхватив пакеты, ребята промаршеровали на кухню.

Удивлённая моим громким голосом, а я повышаю голос крайне редко, Мила, встретила ошарашенным взглядом Леонида и Шуру. Мила собралась активно им помогать в готовке, но я зашипела: «Они сами», – и поманила ее за собой.

Стервочка, вышедшая из спальни, неспешно направилась в сторону кухни. Новые люди в квартире, по её личным наблюдениям, на первых порах заигрывали с ней. Наивная собака. Давно замечено, что мужчины отдают вкусные куски домашним животным только в присутствии женщин.

Мы прошли через гостиную, и я открыла дверь лоджии. Мила начала и здесь охать от восхищения, рассматривая стены, отделанные резным деревом, но я её охолонила.

– Мы здесь не за этим.

Подняв в углу лоджии крышку в полу, я кивнула в открывшийся прямоугольник с автоматически зажегшейся подсветкой.

– Лезь, там подпол. Выбери огурчики, варенье, и ещё что-нибудь. Не хочу туда ребят посылать, там стоят две бочки с вином.

Мила радостно ойкнула, и быстро исчезла в погребе. Через несколько минут, в которые я прослушала громкие вскрики восхищения из-под земли, на полу лоджии стояли нужные банки.

– Да, с таки погребом, – Мила легко вылезла из подпола, – можно запросто пережить пару-тройку экономических кризисов.

Я гордо согласилась, и мы, прихватив банки, пошли к ребятам на кухню.

Два увальня разложили закуску по тарелкам, не забыв украсить зеленью и подровнять неровно лежащий хлеб, нарезанный Милой. Заодно они заправили майонезом салат, и соорудили сверху его мухомор из яйца и помидора.

Первый тост выпили, не чокаясь, за Катю.

Через полчаса вино и водка взяли своё, и мы свернули на привычную программу. Пили за новую квартиру, друг за друга, за взаимопонимание и так далее. За месяц, что мы не виделись, накопилось много новостей.

Мила подыскала себе новую работу, но место освободится только к концу следующего месяца. Шурик похвалился повышением в должности в парке такси, где он стал бригадиром. Леонид встрял с рассказом о случае на работе, когда один мужик сдуру купил билет Русского лото, и выиграл почти штуку баксов.

Я, как и все, сделала удивлённого-завистливое лицо. Найденные сегодня деньги лежали в сейфе Кати, расположенном под картиной Петрова-Водкина, и оттуда грели мне душу.

Все стали вспоминать случаи крупных и мелких выигрышей, находки кошельков на улице, или золотых украшений в общественных туалетах и на пляже Серебряного Бора. Я слушала с интересом. Меня раздирало желание похвалиться, но я девушка начитанная, я знаю, что после первого шока радости последует огромная, искренняя Чёрная Зависть.

Постепенно мы перешли на более страшные случаи. Выключили верхний свет и зажгли свечи. Заговорили о вещих снах, о привидениях и убийствах. Мила с расширенными от любопытства и Мартини глазами спросила, не посещает ли меня Катя. Я замахала руками, сплёвывая через левое плечо. Но не выдержала, заплакала.

– А вчера в это самое время вон там, у окна, лежал раненый парень. – Сквозь слезы проговорила я. – Лет двадцати. Кровищи было… Жалко его. И меня.

Шура и Леонид замерли с рюмками в руках, Мила хлопнула ладонью по столу.

– Мужики, я же ей и позвонила с утра, как только услышала об этом. По телевизору три раза показывали в новостях, но я не знала о новом адресе Насти.

Начались расспросы и комментирование происшествия.

Я рассказывала о вечере у дяди, о полиции, о «скорой». А перед глазами был молодой парень с простреленной шеей и пятно на персидском ковре. Мне стало совсем плохо, и я разревелась в голос. Мила пересела ближе и утешала, размазывая слёзы по моему лицу.

Шура с серьёзным лицом изрёк Соломоновское: «Всё проходит, и это пройдёт», и предложил выпить. Мы молча выпили. Я оглянулась. Квартира показалась чужой. Надо продавать и не сомневаться.

Ночью Леонид не всегда забывал обо мне, и даже не очень потел. Мы спали с ним в гостиной на диване. Мила и Шура проверяли на прочность кровать в спальне.

Стерва, из любопытства забравшаяся в спальню, оттуда не уходила, и подвывала при самых страстных вскриках Милы. Я при этом чуть не падала с дивана от хохота, Леонид просил меня не отвлекаться.

Глава 9

Познакомилась

На следующее утро болела голова и скулила Стерва. Я совершенно забыла, что собаку надо выгулять. Стервочка села перед диваном, и осуждающе смотрела мне в глаза.

Пришлось вставать. Леонид спал, или делал вид. Одеяло с него наполовину слезло, талия мягко переходила в живот, лежащий дополнительным полушаром на простыне. Мне кажется, что у женщин это выглядит эстетичнее.

Стерва, настойчиво взвизгнув, напомнила о себе. Я, с полузакрытыми глазами, натянула джинсы, носки, два тёплых свитера и старую куртку. Получился толстый пузик.

Погода на улице начала октября была что называется «займи, но выпей». Небо серое, сыпал дождь со снегом.

Рвущаяся на улицу Стерва бодро сбежала с лестницы, и потрусила к кустам под окнами с последними поникшими золотистыми листьями.

Понимая, как сегодня будут страдать мои гости, я сходила в палатку, где круглосуточно продавали пиво по двойной цене, и купила три бутылки.

У дома холодный ветер метнул в лицо горсть мокрого снега, глаза на секунду закрылись. Сзади хлопнула подъездная дверь, и меня толкнула пронёсшаяся мимо четырёхлапая махина. Я упала выставив на холодный асфальт ладони, защищая лицо от удара.

Пролетевшее мимо существо вернулось, уселось на асфальте напротив меня и с интересом смотрело на мои попытки подняться. Это была огромная тёмно-серая собака, мастиф-неополетно. Ухоженная такая собачка, лоснилась от перекорма.

На сегодня из серьёзных дел необходимо было заехать к Сергею Дмитриевичу, посмотреть какие-то фотографии, и узнать в клинике о примерной сумме за операцию на колене.

В одиннадцать я чувствовала себя вполне сносно. А вот Сергей Дмитриевич, хоть и выглядел в своём кабинете весьма солидно, явно вчера не кефир на ночь пил.

Майор положил на протокол допроса несколько фотографий.

– Узнаёшь?

На одной из них за праздничным столом сидела компания, старательно смотревшая в объектив. На другой фотке сильно накрашенная девушка с сигаретой в руках, оседлав лежащего на полу парня, делала вид, что ей весело. Парень, изогнувшись, пялился со счастливой улыбкой на фотографа.

– Это что, он? – Спросила я, узнав пострадавшего.

Сергей Дмитриевич посмотрел на меня поверх очков.

– Он. Игорь Евгеньевич Пирожкин. Компания на этой фотографии, его близкие друзья, банда, так сказать. Они угоняли машины, подсылая своих девушек. Схема самая простая, без затей. Вечером, подвыпившая весёлая девушка ехала с мужчиной в тёмное, лесистое место, или в глухой двор. Там предлагала за проезд расплатиться натурой. Во время подготовки процесса, то есть её раздевания, к машине подходили ребята, фотографировали сцену и выкидывали владельца из автомобиля. Если пострадавший слишком рьяно начинал искать угнанную машину, ему домой высылался самый откровенный снимок… В начале года все, кроме Игоря, сели. Его случайно не было при милицейской операции с подсадной уткой, страдал похмельем на даче у очередной девушки «облегчённого» поведения.

Следователь говорил устало, иногда снимал очки и сильно тёр глаза. Мне стало его жалко, и я вспомнила о бутылке, оставшейся в сумке.

– Сергей Дмитриевич, у меня пиво есть. Хотите?

– Не положено. – Зевнув, следователь прикрыл рот рукой. – Давай пиво, но не проболтайся своему дяде.

Я достала из сумки бутылку и протянула следователю.

– А что тот парень делала в квартире Кати?