Луч

– Песец, – сказала Элли. – Я уже не хочу гранта, я тупо хочу домой.

– Фигня. Ты же боец. Как это ты не хочешь гранта? Все будет нормально.

Он сел рядом и обнял ее за плечи, пытаясь согреть.

– А ты девственник, – обморочным голосом сказала Элли.

– Почему ты так решила?!

– Видно же, – она всхлипнула и поцеловала его в губы. На секунду Денис забыл обо всем: о дяде Роберте, программе «Луч», о том, что Элли старше его на три года…

А потом стало очень больно. Губы, разбитые, будто лопнули изнутри, будто их облили керосином и подожгли. Он напрягся, Элли почувствовала это, отстранилась – и засмеялась, глядя на него.

– Ты вампир. У тебя подбородок в крови. На.

Она протянула ему бумажную салфетку, но при этом улыбалась так, что Денис не обиделся.

«ЛУЧ». МАРИЯ

День Старта был главным праздником на «Луче», день цветных мигающих огней, фонтанов, музыки, праздничных застолий. В начале вечера они собирались в общем зале, амфитеатре, и вместе отсчитывали еще один год пути. Когда начали взрослеть дети, главным событием Дня Старта сделалось поздравление новых совершеннолетних: бывшие лучики, ставшие квантами в этот год, поднимались на сцену. Церемония проходила трогательно и смешно. Так было раньше.

В этот раз впервые в День Старта они вспомнили тех, кто не дожил. Пятьдесят два человека – только перечисление имен заняло минуту.

Потом долго никто ничего не говорил. Мария набрала воздуха, чтобы прервать гнетущую тишину, но тут на подиум – сцену перед залом – взлетела Лиза Репина, дочь Максима.

– Ровесники! – Она не готовилась, каждое слово было искренним и рождалось прямо здесь, на сцене. – Теперь наша очередь! Поднимайтесь ко мне, давайте расскажем нашим взрослым, что будет дальше и почему ничего не закончилось!

Ее слов будто бы только и ждали. Новые совершеннолетние, тридцать два человека, поднялись на сцену – как это делали в прежние годы их старшие братья и сестры.

– Сегодня День Старта, сегодня праздник, – продолжала Лиза сильным, звенящим голосом. – Давайте смеяться! Давайте танцевать, как обычно! Никто не умер, все просто ушли в другое место и ждут нас там! Кто, кто еще не верит мне, что родители ждут нас на Земле?! Кто мне не верит?

И она с вызовом обвела взглядом зал, моментально переходя от эйфории к ярости, готовая, кажется, растерзать любого, кто усомнится.

– Я не могу ее удержать, – шепотом сказала Анита на ухо Марии. – Она неуправляема.

– Что же вы не поздравляете нас, взрослые?! – Лиза смотрела теперь со сцены прямо Марии в глаза.

Луч без запроса включил музыку – «Марш космической трассы», неофициальный гимн экипажа.

– Поздравляем, лучики, – Мария чуть повысила голос, и Луч усилил его, запустив в динамики. – С этого дня вы – взрослые кванты, а значит, можете пить коктейль в баре, а самые смелые – водку!

В зале облегченно засмеялись. На секунду показалось, что все вернулось, что все по-прежнему, что этот День Старта ничем не отличается от прочих.

Лиза схватила за руки стоящих рядом парней, сжала их ладони так сильно, что те удивленно вздрогнули. Подняла руки вверх, шагнула к краю сцены, и грянули аплодисменты во всем зале:

– Поздравляем! Кванты! С днем рождения!

– С Днем Старта! Счастья в новом году!

– Ли-за! Ли-за!

Мария смотрела, слегка сдвинув брови. Не хотела выказывать на публике ни раздражения, ни беспокойства.

ДЕНИС

Когда снаружи стало прохладно, он все-таки вернулся в свою комнату. Упал в постель, но заснуть не мог, взял книгу наугад, включил лампу у изголовья и опять же наугад стал читать:

«Смысл должен быть найден, но не может быть создан. Создать можно либо субъективный смысл, простое ощущение смысла либо бессмыслицу. Тем самым понятно и то, что человек, который уже не в состоянии найти в своей жизни смысл, равно как и выдумать его, убегая от чувства утраты смысла, создает либо бессмыслицу, либо субъективный смысл…»

Удивительным образом книга успокоила его, и, засыпая, он не вполне благодарно уронил ее на пол. Он видел яркий, цветной и объемный сон: долину потрясающей красоты, но далеко внизу. Во сне, стоя на краю скалы, он отступил – боялся высоты. От этого страха он проснулся внутри сна в маленькой грязной комнатенке и вспомнил, что уж чего-чего, а высоты он никогда не боялся вовсе. Он хотел уснуть снова и вернуться в прекрасную долину, но тут заорал будильник, которого Денис не ставил. Он проснулся окончательно: половина десятого.

Болела голова так сильно, что Денис дополз до аптечки в ванной и нашел растворимый анальгетик. В буфетной никого не было, валялись на столе остатки завтрака – картонные и пластиковые коробки, стаканы, салфетки. Денис развел в воде порошок, надорванный пакетик оставил на транспортере. Широкая серая лента пришла в движение, пакетик поплыл по ней, как крохотный джет по пустынному взлетному полю, и скрылся за прорезиненной бахромой. Денис проводил его взглядом.

Пойло пузырилось в стакане, одним видом отбивая всякую охоту его пробовать. Денис закрыл глаза, задержал дыхание и выпил до дна. Механически ополоснул стакан под краном.

Он оттягивал встречу с Элли и злился на себя за это. Что между ними произошло? Ничего и не могло произойти, спасибо товарищу Славику за нашу разбитую рожу. Доверие? Взаимное притяжение? Вряд ли, просто Денис вчера разболтался. Конечно, рано или поздно они заставили бы его все рассказать, не та ситуация, чтобы играть партизана. Но жаль, что вчера он излил на Элли не просто информацию, а настоявшийся загустелый страх. Лучше бы голышом сплясал, честное слово.

Как она смотрела… жалость в ее взгляде тоже была, но и благодарность за что-то, и настоящий интерес. Притом что она старше на три года.

Сам не понимая зачем, он вернулся к транспортеру. Раздвинул рукой прорезиненную бахрому, посветил телефоном. Что там? Хозяйственное помещение? Мусор же должен кто-то вывозить…

Денис лег животом на ленту. Дотянулся до кнопки.

Лента двинулась, как в кошмаре, и понесла Дениса к отверстию, закрытому бахромой. Денис напружинился, подобрался, сжимая в руке телефон…

Бахрома расступилась. Впереди была тьма. Денис включил фонарик; в ту же секунду лента закончилась и он полетел вниз головой в колодец, в шахту…

Нет, не в колодец. В обыкновенный мусорный контейнер, полный упаковок из-под еды и одноразовой посуды. Затрещал пластик. Контейнер сразу же куда-то двинулся, рядом заскрежетал металл, пахнуло кислятиной. Денис, взвыв от боли и ужаса, забарахтался в баке, выскочил как пробка. Лихорадочно заметался луч фонарика…

Контейнер, двигаясь по транспортеру, автоматически опрокинулся, вываливая содержимое в огромный железный бак. Крышка бака герметически закрылась. Контейнер вернулся на свое место. Денис перевел дыхание.

Пиликнул смартфон в руке: девять сорок пять. Денис огляделся в поисках двери, но ничего не нашел. Выругался вслух. Брезгливо отряхиваясь, полез обратно, на ленту транспортера, по-пластунски дополз до прорезиненной бахромы; еще немного, и, как в черной комедии, его сгрузили бы в мусорный бак и закрыли там крышкой…

Интересно, когда прошел первый шок, что подумала Элли о его истории? Поверила ли?

Телефон снова вякнул, на этот раз громко: без двух минут десять. Денис вошел в лифт и уставился на себя в зеркало: с такой рожей девушку не завоюешь. Малолетка после проигранной драки, подарочек из мусорного бака.

– И не больно-то надо, – сказал он себе под нос.

* * *

Они болтали, громкие голоса были слышны в коридоре. Денис хотел постоять снаружи и послушать, но автоматическая дверь разъехалась, и пришлось входить. Три головы повернулись, как по команде «Равняйсь», Денис почувствовал себя Неуловимым Джо, который вваливается в салун, и все разговоры стихают. По выражению лиц он сразу понял, что говорили не о нем, а значит, Элли ничего не рассказала…

Либо ее рассказ сочли несущественным.

Получилось красиво: Денис вошел за десять секунд до начала и опустился на свое место в тот самый момент, когда над столом появилось голографическое изображение корабля во Вселенной и включился доброжелательный голос:

– Добрый день, участники программы. Истекли первые сутки нашего эксперимента. Информация о текущем статусе пассажиров доступна на ваших устройствах. Счастливой работы.