Метаморфозы. Тетралогия

– Смотри-ка, – приглушенно сказал Костя. – Прямо хоть кино снимай. Ничего так городишко, а?

Сашка молчала.

Автобус остановился на маленькой площади, под навесом обыкновенной остановки.

– Торпа, – сказал водитель. – Приехали.

Сашка дождалась, пока выйдут два подозрительных парня, и потом уже выбралась вслед за Костей из автобуса. Водитель передал им чемоданы, уселся в свое кресло, газанул – и автобус скрылся из глаз прежде, чем Сашка и Костя успели оглядеться.

Они снова были одни. И старушка, и женщина с лопатой, и парни куда-то подевались.

– И у кого тут спрашивать дорогу? – саркастически осведомился Костя.

– Тут указатель есть, – сказала Сашка, присмотревшись. – Вот: «Сакко и Ванцетти, 1,5 км».

* * *

Путь в полтора километра они проделали почти за полчаса – Костя, пыхтя, тащил оба чемодана. Сакко и Ванцетти оказалась непомерно длинной улицей и начиналась со сто четырнадцатого дома – дальше нумерация шла по убывающей. Тротуары то делались широченными, то совсем пропадали. Улица то раздавалась, как река в половодье, и становилась бульваром, то вдруг сжималась и превращалась в ущелье.

– Стильный городок, – бормотал Костя.

Камень и облупившаяся штукатурка. Плети винограда и плюща, протянувшиеся по водосточным трубам. Герань в подвесных вазонах. Сашка вертела головой: вот трехэтажный особнячок, похожий на замок, с уютными алебастровыми химерами. Вот унылое бетонное строение со старинными промышленными кондиционерами, навешанными на окна снаружи. Вот деревянная развалюха, на крыше которой успела подрасти молодая березка.

Под каждым карнизом лепились непременные ласточкины гнезда. Птицы пронизывали воздух, накрывая улицу подвижной черной сеткой, выписывали петли, иногда ныряли в разбитые чердачные окошки. В кронах каштанов и лип истошно кричали воробьи.

– Да нормальный вроде город. – Сашка потерла ладонью усталую шею.

Открывались магазины. Перед окошком хлебного стояла маленькая чинная очередь: три старушки с кошелками. У магазина «Вино-табак» курили трое мужчин в спецовках. На противоположной стороне улицы рабочие чинили крышу, натужно вращался блок, и почти над головами прохожих плыл чан со смолой, и трепещущие линялые флажки на проволоке отгораживали зону, куда ни в коем случае нельзя заходить…

Здание под номером двенадцать оказалось большим домом, много раз, по всей видимости, перестроенным: два этажа сложены из цветного кирпича в стиле «пряничный домик», третий – из белого силикатного безо всяких изысков, а четвертый этаж и вовсе деревянный. К парадному входу вело каменное крыльцо с пологими, истертыми до дыр ступенями. Высоченная черная дверь выглядела неприступно и строго. Слева тускло поблескивала табличка: «Министерство образования. Институт специальных технологий».

– Пришли, – сказал Костя, опуская чемоданы на булыжную мостовую.

Саша смотрела на дверь. Черный прямоугольник с отполированной медной ручкой. Четыре ступеньки, ведущие вверх.

Костя тяжело дышал. Он протащил два огромных чемодана вдоль длинной улицы Сакко и Ванцетти и мог теперь не скрывать ни одышки, ни сердцебиения, ни пота на лбу. Сашке было сложнее; выравнивая дыхание, она могла поклясться, что Костя и она сейчас думают об одном и том же: еще не поздно отсюда смотаться. Пока не шагнули через порог. Такое ощущение, что, когда эта дверь закроется за спиной, обратного пути не будет.

Костя молчал, не желая показаться малодушным в Сашкиных глазах. «Что я здесь делаю, – в панике подумала Сашка. – Почему я не дома… почему иду туда, куда не хочется идти, как покорная овца, как собака на поводке?!»

Костя огляделся.

– Нету ли здесь забегаловки какой-то, – сказал, будто бы про себя. – Чтобы хоть кофе выпить… А то во рту пересохло… Смотри, кафешка!

В самом деле, прямо напротив института имелся вход в полуподвал, над которым висела деревянная доска: «Пирожные, кофе, чай». На тротуаре стоял одинокий стол с раскрытым над ним полосатым пляжным зонтиком.

Сашка вздохнула и снова перевела взгляд на здание института. Окна – маленькие на первых двух этажах, широкие на третьем, тусклые на четвертом – смотрели на студентов фасеточным взглядом.

– Пошли, – хрипло сказала Сашка. – Не торчать же тут с чемоданами весь день.

* * *

В огромном полутемном холле никого не было. Стеклянная будочка вахтера пустовала. Направо и налево тянулись лестницы, а впереди, под столбом света, лившегося откуда-то сверху, возвышалась конная статуя невиданных размеров.

– Жеребец, – сказал Костя со сдавленным хихиканьем.

Сашка, как завороженная, подошла ближе. Лошадь в самом деле была «жеребец»; брюхо ее и ноги были изваяны с анатомической точностью. Колоссальные бронзовые копыта попирали гранитный постамент. Сверху свисали огромные сапоги в стременах. Лицо всадника разглядеть было невозможно – оно терялось вверху, и как Сашка ни пыталась выбрать угол зрения, видела только огромный вздернутый подбородок и выпирающий кадык.

– Первокурсники?

Голос прокатился эхом по пустынному холлу. Сашка и Костя обернулись; невысокая вахтерша в ситцевом платье стояла у входа, ее толстый палец с конфетно-розовым ногтем велел обоим подойти.

– Вам в деканат. За лестницей по коридору прямо, увидите сами, там на двери написано. Чемоданы оставьте. Никто их здесь не возьмет.

* * *

В длинном коридоре пахло пылью и свежей известкой. Тянулись двери – как в школе, только выше и, пожалуй, значительнее. Надпись «Деканат» в стеклянной рамке не давала ни единого шанса заблудиться.

Сашка вошла и зажмурилась.

В комнате было очень светло – снаружи сквозь окна врывалось солнце. Прямо перед Сашкой обнаружилась деревянная перегородка с дверцей. По ту сторону перегородки сидели две дамы – толстая и тонкая, обе в белых блузах, с одинаково непроницаемыми выражениями таких разных лиц.

– Первокурсники? – спросила толстая. – Давайте документы.

Сашка завозилась с застежкой внутреннего кармана – для пущей сохранности там имелась еще и булавка.

– Давайте-давайте, – поторопила толстая женщина. – Сдавайте, юноша, если готовы.

Костя шагнул к барьеру первым. Женщина отложила его аттестат, развернула паспорт, сверилась с длинным списком на столе.

– Поздравляю, вы зачислены на первый курс, – сообщила буднично. – Распишитесь здесь. Вот вам ордер на поселение, вот талоны в столовую – бесплатные обеды. Учебники вам выдаст преподаватель. Погуляйте пока в коридоре, пока я девушку оформлю…

Тонкая женщина не проронила ни слова. Через плечо коллеги заглянула в список; прищурившись, очень внимательно поглядела на Костю. Под этим взглядом он и вышел, сжимая в руках серый конверт с печатью.

Сашка подошла к барьеру. От времени на нем стерлась краска, каждое древесное волокно выступало рельефно. Сашка не выдержала – и провела по прожилкам ладонью.

– Как вас зовут? – спросила Толстая, почему-то не торопясь раскрывать Сашкин паспорт.

– Самохина Александра.

– Самохина. – Палец с длинным ногтем побежал по списку. – Самохина…

– Фарита девочка, – себе под нос проронила Тонкая. Сашка вздрогнула, от ее движения хлопнула деревянная дверца барьера.

– Коженников – ваш куратор? – спросила Толстая, не глядя на Сашку.

– Ну…

– Поосторожнее с ним, – сказал Толстая. – Он хороший человек, но жесткий. Вот ваш ордер на поселение, талоны в столовую. Монеты у вас с собой? Тут записано – четыреста семьдесят две?