Ведьмин век. Трилогия

Она – там? Или там пусто?

А если она – там?!

День был неестественно холодным, странно холодным для весны. Клав дрожал, обхватив плечи руками, и пытался стряхнуть с ботинок наползающую от земли сырость.

Этот тепловоз он не забудет до конца дней своих. Он даже на трамвайный путь в жизни своей не выйдет, более того – две нарисованные рядом черты будут означать для него рельсы. И вызывать содрогание…

Где Дюнка? Здесь, под черным камнем, или там, в запертой душной квартирке? Куда ему хочешь не хочешь, а надо возвращаться?

Третий день над землей лежит густой, непроглядный туман. И съедает звуки.

Одно совпадение – неприятно. Два совпадения…

Собственно, почему их не может быть два? Сколько людей ежегодно гибнет под колесами товарняков и электричек? Особенно в туман. Или по пьяни…

Клав потрогал голову. Вчера, вернувшись в общежитие, он безмолвно выпил пузатую бутылку припасенного на праздник коньяка – Юлек Митец, заставший его с опустевшей посудиной, едва не лишился чувств. Во-первых, жалко было благородного напитка, во-вторых…

Собственно, с Клавом ничего не произошло. Кажется, он даже не опьянел; у него, правда, отнялись ноги, но голова оставалась до обидного ясной, и в ней вертелась, как обезумевшая белка в колесе, одна-единственная мысль.

Какая – Клав никогда не скажет вслух. Более того – и думать об этом преступно.

Может быть, он все-таки был тогда пьян? Может быть, он не помнит? Может быть, сидя с Дюнкой у костерка, они пытались согреться… изнутри?..

Нет. Это сегодня холодно – а в тот день было тепло, по-весеннему уютно, и голова его была трез-ва-я…

Каменная Дюнка смотрела укоризненно. Будто хотела сказать – и ты готов так про меня подумать? Про меня?!

– А ты ли… – прошептал Клав еле слышно.

На черный камень безбоязненно уселась круглая, как шар, радостная весенняя синица.

Глава 6

За три квартала от площади Победного Штурма в его машине замигал красный огонек. Экстренный вызов; Клавдий запрещал тревожить себя на ходу, если дело терпит. Красный огонек на пульте иногда снился ему по ночам – назойливый, колющий, означающий тревогу.

– Да погибнет скверна… – звенящий от напряжения голос диспетчера. – Сигнал… От Графини. Красный сигнал.

– Принял, – глухо отозвался Клавдий. – Откуда?

– Оперный театр…

– Усиленный наряд. Я буду через десять минут.

Он не стал класть трубку, бросил на кресло рядом; прикрыл глаза, вызывая в памяти карту центра города. Резко развернул руль; Ивга на заднем сиденье тихо ойкнула.

Графиней была Хелена Торка. Осведомителем она не могла быть по определению, Клавдий никогда и не ждал от нее сведений – и условную кличку отвел ей просто так, для порядка; красный сигнал от нее был равнозначен воплю ужаса.

Девчонка на заднем сиденье молчала. Ни о чем не спрашивает, умница.

– Мы едем в оперу, – пробормотал Клавдий сквозь зубы.

Кинулась под колеса булыжная мостовая; через минуту снова сменилась асфальтом, Клавдий ловко обогнал огромную, как бегемот, прогулочную машину и следующую – фургончик, и следующую…

– Я думала, вы не умеете водить, – шепотом сказала Ивга.

Клавдий сбавил темп, позволяя маячащему впереди светофору сменить красный свет на зеленый. Прибавил газу, проскочил на желтый и еще раз проскочил; оперный театр открылся весь, сразу – массивное здание в лжеклассическом стиле, цвета слоновой кости, с медным гербом города на величественном фасаде и кучкой людей перед главным входом. До начала вечернего спектакля еще час…

Клавдий удержался от соблазна бросить «Граф» прямо на пешеходную площадь перед театром, туда, где появление чего-либо на четырех колесах было бы громом среди ясного неба; не стоит раньше времени поднимать шум. Кажется, шума и без того не удастся избежать.

Он встал у тротуара прямо под знаком «стоянка запрещена» и заглушил мотор. Стиснул зубы. Ох, как много ведьм в этом здании. Инициированных. Действующих. Просто не верится, что столько ведьм может оказаться на свободе – и в одном месте…

– Мне страшно, – сказала Ивга за его спиной.

Она тоже чувствует. Только пока не умеет разбираться в своих ощущениях.

– Посиди в машине, – бросил он глухо. – Хотя нет… Пойдем со мной. От меня ни на шаг…

Одновременно справа и слева, и еще чуть дальше на служебной стоянке припарковались три ничем не примечательные машины; Клавдий еле заметно кивнул. Вот так прибывает отряд спецназначения – не то автобус с экскурсантами, не то конфеты в буфет привезли…

Новый тезис к старой внутриведомственной дискуссии «Должен ли Великий Инквизитор лично принимать участие в оперативных выездах?». Если выезд происходит по «красному» сигналу от Хелены Торки – должен.

В труппе оперного – полтора десятка «глухих», неинициированных ведьм. В училище – десять… Действующей – ни одной, во всяком случае, по сводкам; откуда?..

Все как всегда. Театралы ждут открытия высоких дверей – за час до начала спектакля; все как всегда – только двери не открываются. Тоже не велика новость – случается, зрителей задерживают. Даже и на полчаса…

– Пойдем.

Зеркальные двери служебного хода; у турникета старушка с морщинистым волевым лицом:

– Господа, ваши пропуска?!

– Инквизиция города Вижны. – Клавдий отвернул манжет, показывая проблесковый фонарик-значок. – Оставайтесь на месте.

Оперный театр – особенное место. Старушка слишком хорошо знала слово «Инквизиция», а потому молча отшатнулась в тень.

Ивга бежала рядом. Клавдий оглянулся, прикидывая, кому бы ее поручить; начальник спецгруппы был уже тут, и в глазах у него стоял невысказанный вопрос. Начальника интересовало, кто в данный момент руководит операцией.

– Вы, – бросил Клавдий. – Распоряжайтесь и мной тоже. Девчонка… будет со мной. Я не могу сейчас ее отпустить.

Начальник кивнул:

– Попрошу вас взять на себя Торку… патрон.

– Пойдем. – Клавдий втянул Ивгу в боковой коридор. Хорошо, что в свое время ему хватило ума ознакомиться с закулисным устройством виженской оперы.

Рука Ивги не вырывалась. Терпела его хватку – и дрожала. Нервной дрожью; Ивге здесь не место. Нельзя бросать ее без присмотра – но нельзя и тащить туда, где – он чует – полным-полно сильных и деятельных ведьм. Мало ли как повернутся события.

Они прошли мимо стайки женщин в униформе. Мимо толстого мужчины, копающегося в не менее толстом портфеле, мимо двух очень высоких юношей в трико, сидящих рядышком на подоконнике. Мимо доски объявлений, мимо лестницы, ведущей в буфет, мимо холла с коврами и фикусами. Миновали приоткрытую дверь в зеркальный зал, где шелестели тапочки по паркету. Миновали еще десяток дверей, за которыми вполголоса переговаривались, ходили туда-сюда, смеялись, переругивались; еще один холл – и Клавдий остановился перед полированной створкой с нарочито строгой табличкой. Постучал костяшками пальцев, не дожидаясь ответа, вошел; Ивга споткнулась на пороге.