Масштаб

– Вы дали ему таблетку, и он вернулся к себе?

– Нет. Он спросил, как включается духовой шкаф. Я предложила ему разогреть, что он хочет, или заново приготовить. То есть жестами показала, он после приемов всегда был глуховат… Он ответил, чтобы я не беспокоилась, он все сделает сам… такой милый. Такой… простой, искренний. Никто из нас не мог убить его, это невозможно представить.

– У вас в семье финансовые проблемы? – небрежно спросил Лео.

– Нет. – Она насторожилась. – Не так чтобы… то есть… а откуда вы знаете?! И при чем тут…

Интересно, могли ли великаны подкупить ее, подумал Лео. Взятка в местной наличке завалит взяточника, как полный кузов щебенки из самосвала. А движение на банковских счетах отслеживается под микроскопом. Но объективно – деньги ей нужны…

– Мой муж потерял крупную сумму, – помолчав, сказала повариха. – Пытался спекулировать на криптовалюте. Ну что же… а я ему изменила. Квиты. – Она очень горько улыбнулась. – Мне не хотелось бы с вами это обсуждать…

– Простите, – сказал Лео. – Не хотел вас обидеть. В ночь убийства здесь был великан? Вы его слышали?

– Нет. – Она сбросила нарезанные овощи в глубокую керамическую тарелку, отточенным жестом добавила соуса. – Я не слышала. Хотя, знаете, когда поживешь так несколько месяцев – великаны снаружи становятся чем-то вроде дождя или ветра. К ним не прислушиваешься. – Она окинула взглядом уже готовые блюда в термических упаковках. – Господин детектив, может быть, вы поужинаете с нами? Я приготовила, как обычно, на четверых. Не задумываясь. А теперь вот вспомнила, что Андерс не придет…

Она вдруг отвернулась, пряча лицо, и втянула голову в плечи. Или она великая актриса, подумал Лео, или по-настоящему горюет. Трагическая, внезапная смерть молодого успешного человека, сдержанного, ровного в общении с начальством и подчиненными, не имеющего врагов…

– Приятного аппетита, – сказал он поварихе. – Я не голоден. Поужинаю позже.

Он вышел в гостиную. За огромным окном снаружи сгущался вечерний свет. Лео прислушался: далеко, а может, и не очень далеко, низкими инфразвуковыми раскатами ревели голоса великанов, и, кажется, эти голоса приближались.

Вполнакала горели лампы, на бильярдном столе валялись забытые шары, будто овцы на зеленом лугу после визита волка. На массивной деревянной вешалке одиноко висел галстук-бабочка, а на подставке для обуви лежала теннисная ракетка; разумеется, не личные мотивы, думал Лео. Кто бы ни лишил жизни Андерса Плота, его убили только потому, что он занимал должность посла. Убили заложника. Скверно.

Лео вышел на порог, отчего-то крадучись. Потоптался в палисаднике, преодолевая страх. Решившись, зашагал к теннисному корту – тот был покрыт сочно-зеленым пластиком, у сетки стояла корзина с цыплячье-желтыми мячами. Яркие весенние цвета тревожили взгляд, а не радовали.

С каждым шагом Лео делалось все неуютнее – он чувствовал свою уязвимость. Звук шагов отражался от стен и высоченного потолка, создавая странные акустические иллюзии. Сама идея строить особняк в помещении – великанском – казалась издевательством, но в Альтагоре нередки шквалы, которые и с великанских зданий, бывает, сносят крышу. Давайте же прятаться, соблюдая требования безопасности. Резонные и унизительные требования.

А еще насекомые, осы, пчелы, комары, цветные бабочки, ударом крыла сбивающие с ног. А еще грызуны размером с лошадь. Великаны исправно проводят в районе посольства дезинсекцию и дератизацию, спасибо и на этом…

Лео остановился на краю корта. Посмотрел на свои кроссовки. Было какое-то правило насчет обуви на корте – во всяком случае в спорткомплексе его юности. Только специальные туфли, не оставляющие следов…

Убийца не оставил следов.

Что подняла с пола Эльза своим огромным пинцетом? Этот предмет оказался на корте в ночь убийства. Ведь еще с вечера старательный великан с ведром и тряпкой все здесь тщательно прибрал…

Лео заставил себя пройти еще несколько шагов. Мячи лежали в корзине, как яйца в гнезде, интересно, что может вылупиться из таких уютных, ворсистых, ярко-желтых шаров. Лео прислушался к своим ощущениям. Котел в голове до сих пор работал вхолостую, но вот-вот прозвучит щелчок, и края шестеренок сойдутся.

* * *

– Я понимаю, что вы расстроены, – терпеливо сказал Лео, стоя под дверью комнаты, в которой заперся секретарь. – Но мне очень нужна от вас консультация, прямо сейчас.

Минуту было тихо. Потом щелкнул замок. Секретарь стоял на пороге – в мятой рубашке с расстегнутым воротом, с красными глазами, всклокоченный и мокрый. Нервный срыв, подумал Лео. А врача здесь не держат, избыточная роскошь.

– Вам лучше признаться, – сказал Лео мягко. – Сию секунду. Не затягивая.

– В чем? – Секретарь содрогнулся.

– Ладно. – Лео вздохнул. – Кто из вас лучше играл в теннис – вы или господин посол?

Секретарь молчал несколько секунд. Лео сжал зубы: это была очень долгая пауза.

– Мы играли примерно одинаково, – медленно сказал секретарь. – А при чем здесь…

– У вас была теннисная пушка для тренировок. Вы оставили ее на корте в ночь убийства.

– Не понимаю, – беспомощно сказал секретарь.

– Очень хорошая пушка, не так ли? Я видел ее технические документы, когда осматривал склад. Это устройство, которое подает мячи над сеткой, чтобы игрок мог принимать удар.

– Хорошая. – Секретарь мигнул воспаленными глазами.

– Очень мощная. – Лео доверительно улыбнулся. – Необычайно мощная. Лучшая модель.

– Чего вы от меня хотите?! Я… играл… тренировался… Пушка отстреливала мячи, я отрабатывал удар с лёта… Это было мое свободное время… Андерс… господин посол был на приеме…

– Вы дождались, пока он вернется, и убили его. Я знаю как. И великанша тоже скоро узнает. Она подобрала улику, она вас разоблачит, а не я. Представляете, какой будет международный эффект?

– Вы ошибаетесь, – тихо сказал секретарь. – Андерс был моим другом…

Он замолчал, перевел дыхание и заговорил внезапно охрипшим голосом:

– Он был для меня… единственным близким человеком. Моя жена меня презирает, теща ненавидит. Может, я большего и не заслуживаю…

Он с силой провел ладонью по лицу:

– Обвиняйте, пожалуйста. Будет справедливо, если меня осудят, раз я был рядом и не смог предотвратить его гибель… Но чем я его, по-вашему, убил – теннисным мячом?!

Компьютер Лео издал короткий неприятный звук, примерно так вякает электронная касса, отказывая в платеже. Великанша Эльза не включила камеру – вместо заставки у нее была полицейская эмблема Альтагоры.

– Спускайтесь в бункер, или что там у вас есть. Идет толпа громить посольство. Охрана не справляется. Пока прибудет военный патруль, забейтесь в щелочку!

И она оборвала связь. Рев низких голосов становился ближе. Ближе. К нему добавились душераздирающие вопли автомобильных сирен, задрожали стекла.

* * *

Проектировщики особняка держали в уме неотвратимость войны. При посольстве имелось убежище – бетонный этаж с бетонной же крышкой, по архитектуре слегка похожий на гнездо медведки.

Щель-укрытие давала возможность продержаться и сутки, и неделю; случись международный конфликт, сотрудники посольства укрылись бы в бункере и через некоторое время вернулись бы в новый мир – затянутый дымом и полностью лишенный великанов. Заваленный исполинскими гниющими телами.

Лео дождался, пока повариха, секретарь и менеджер скроются в бункере, пока крышка станет на место. Поднялся из цокольного этажа на первый; в зале с мраморной лестницей раскачивалась люстра, будто маятник, а пол не просто содрогался – он трясся так, что подпрыгивали неубранные крошки. Там, снаружи, толпа великанов подходила ближе, и ближе, и ближе. Охрана посольства, если она и была, не делала попыток никого остановить.

Слово «щелочка», употребленное великаншей Эльзой, произвело на Лео странный эффект: он отчего-то начал видеть все вокруг в красном спектре, а время, кажется, замедлилось. Ни о чем не думая, он подошел к распределительному щиту – у входа справа, за изящной деревянной панелью – и отыскал тумблеры, регулирующие внешнее освещение.

Во всем особняке не горели лампы. И снаружи, в комнате великанов, царил полумрак. За огромным окном холодным светом горел синий фонарь, и теплым светом горел желтый. Поэтому тени, вдруг упавшие на стекло, показались двойными, с голубым и апельсиновым оттенком. Три тени, пять, семь, потом одна сплошная многоголовая тень; стекло хрустнуло, потеряло прозрачность и пошло трещинами, будто растянули огромную паучью сетку. И еще одну. И еще. Наушники почти не защищали. Барабанные перепонки Лео готовы были треснуть.

Наконец стекло поддалось. Взорвалось миллионом осколков, и они рассыпались по серому гладкому полу. Перебираясь через подоконник, переваливая тяжелые туши, воняя потом и мускусом, великаны устремились внутрь.

В этот самый момент лампы над особняком вспыхнули в полную мощность. На крыльцо упал ослепительный круг света, в центре круга стоял Лео с микрофоном в руках. Тени в этом белом свете получались отменно-черные и очень контрастные, не как в театре, не как в операционной, а как на улицах мегаполиса в момент мировой катастрофы.