Игра в кубики

С этого все и началось.

Город Хмелевск, наше время

Фельдшер

Белая машина с красной полосой на боку и включенной мигалкой неслась по мокрой от дождя дороге.

– Ночью ездить легче – пусто, гони себе, – чуть наклонившись вперед, разглагольствовал худощавый усатый водитель в потертой кожаной куртке.

– Кому легче, а кому и… – глядя в боковое окно, пробормотала молодая женщина в темно-синей спецовке и поправила выбившуюся из туго скрученного узла светлых волос кудрявую прядь.

– Да ладно, Викуля, не дрейфь, может, там ничего ужасного, – ободрил сидевший сзади молодой парнишка.

– Никогда ничего ужасного, это работа. Просто не люблю по ночам на квартиры выезжать.

– Ну, я же с тобой, – самоуверенно отозвался парень, и женщина, повернувшись к нему, насмешливо бросила:

– Вот уж повезло так повезло. Такого защитника подсадили… Твое дело, Сереженька, смотреть и учиться, больше не требуется, а остальное я уж как-то сама. И чтобы больше вот этого не слышала – какая я тебе Викуля?

– Все бы вам, Виктория Павловна, меня как котенка в тапки носом тыкать. Ничего, я вот практику пройду, и не увидите меня до тех пор, пока я не стану главным врачом вашей станции «Скорой помощи», вот тогда и посмотрим, – надулся Сергей, а Виктория рассмеялась:

– Только не это! Судя по тому, с какой подготовкой ты на практику явился, тебе стать начальником грозит только к тому моменту, как я на пенсию выйду. Чему вас там в институте учат, а? Ты ведь ампулу с раствором открыть не можешь, главный врач!

Сергей покосился на свежий пластырь, которым были заклеены большой и указательный пальцы его правой руки, и умолк. На предыдущем выезде он ухитрился порезаться, открывая ампулу, да так, что Виктория не сразу поняла, кому первому оказывать помощь – пострадавшему в ДТП или своему практиканту.

– Ладно, Пална, не грузи мальчишку, научится, – добродушно отозвался водитель, поворачивая во двор трехэтажного дома и упираясь в закрытые ворота. – Ну, ты смотри! Вызовут бригаду, а двор на замке! – но к воротам уже спешил мужчина в спортивных брюках и меховой безрукавке – видимо, ночной консьерж. – В каком подъезде пятая квартира? – спросил водитель в приоткрытое окно.

– В третьем, вон туда, направо, – показал консьерж, и Виктория удивилась:

– Пятая квартира, а подъезд третий? Это ж сколько квартир-то на этаже?

– У нас квартиры в доме двухэтажные, в каждом подъезде – две квартиры, – объяснил консьерж. – Проезжайте, а то я промок весь.

– Люди вроде небедные живут, могли бы платную «Скорую» вызвать, – буркнул водитель, поворачивая направо.

– Богданыч, ты-то чем недоволен? – поправляя спецовку на груди, спросила Виктория.

– Крутись тут… вон машины-то дорогущие какие стоят, не царапнуть бы ненароком…

– Ну, паркуйся тут, мы добежим.

– Не положено, знаешь ведь.

Машина остановилась у третьего подъезда, и Виктория, выпрыгнув под дождь, увидела свет в окнах третьего этажа слева от подъездной двери.

– Сережа, чемодан, – бросила она, направляясь под козырек подъезда.

Стажер с чемоданом нырнул следом, и Виктория набрала на домофоне номер квартиры.

– Кто там? – раздался приглушенный мужской голос.

– «Скорая».

Домофон издал мелодичный звук, и дверь открылась, демонстрируя скрывавшийся за ней просторный холл с мягкими диванами, креслами, теннисным и бильярдным столами.

– Не хило… – присвистнул Сергей, оглядывая помещение. – Живут же…

– Где тут лестница-то? – озираясь по сторонам, спросила Виктория. – А, все, нам туда, – она дернула практиканта за рукав и пошла вправо, где заметила дверь, которая действительно вела на лестницу.

– Да тут везде стерильно, как в оперблоке, – бормотал Сергей, поднимаясь вслед за Викторией. – Интересно, сколько хозяева платят за это великолепие…

– Это не наше дело. Ты не оценщик, не риелтор – ты практикант на «Скорой», будь добр, сосредоточься именно на этом, – отрезала Виктория, останавливаясь перед дверью, на которой увидела цифру «пять». Нажать на кнопку звонка не успела – дверь распахнулась, и на пороге возник мужчина в спортивном костюме:

– Проходите, пожалуйста… ей очень плохо…

Виктория шагнула в квартиру первой и на секунду нерешительно замерла на пороге, испытав неловкость за мокрые кроссовки, в которых придется идти по светлому паркету.

Хозяин это заметил:

– Перестаньте! Что такое полы? Всего лишь дерево, я потом вытру, проходите, ради бога, скорее!

– Что случилось? – спросила Виктория, проходя вслед за хозяином к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Мне кажется, у жены что-то с сердцем… ей трудно дышать, острая боль в левой половине груди, и рука левая ничего не чувствует.

– Был какой-то стресс?

Хозяин остановился и, повернувшись, тихо спросил:

– Вы что же, телевизор не смотрите?

– Нет, – подтвердила Виктория. – Я работаю сутки через двое.

– И не слышали, что в городе творится?

– В городе многое творится. Как это связано с ухудшением самочувствия вашей жены?

Мужчина, которому на вид было лет шестьдесят, как-то вдруг сгорбился и совсем тихо проговорил:

– У нас в семье горе… сперва погиб мой младший брат, а вчера… – он умолк на секунду, сглотнул судорожно, стараясь подавить слезы, – погибла наша дочь… мы сегодня были на опознании, жена вроде держалась, а к ночи – вот… идемте же…

– Простите, – пробормотала Виктория, вздрогнув всем телом.

– Вы только при ней… пожалуйста…

– Это не мое дело, я не следователь, я фельдшер.

Женщина лежала в темной комнате, где только слева от большой кровати с кожаным изголовьем горел на полу крохотный ночник.