Заточённый ангел

– Ты поэт, Анри. Родился поэтом и останешься им, что бы ни стряслось. Вокруг тебя вьются женщины, а ты мечтаешь об ангелах.

– А ты?

– Что я?

– У тебя есть кто-нибудь?

– Сейчас нет. С Моник мы расстались, ты знаешь. Да и не нужен мне никто. Музыка – моя любовница, моя жена, моя страсть… Да нечего обо мне говорить, у меня все как всегда. А ты… так что решил-то?

– Я не вернусь в дом родителей, – тихо ответил Анри, рассеянно разглядывая проезжающие по улочке автомобили. – Отец устроит скандал, заблокирует мне все что можно. Но я не вернусь. Учебу, наверное, придется бросить…

Реми потушил сигарету о балконные перила.

– Ничего не бойся, – произнес он с непривычной теплотой в голосе. – Мы – «Белый космос», мы как братья, а ты – наш. Ни я, ни Поль, ни Кристоф с Жаном – никогда мы тебя не бросим. Не пропадешь, старик. Ты правильно решил. Даже не вздумай туда возвращаться.

– Спасибо… – сердечно ответил Анри и хотел еще что-то добавить, но зазвонил его смартфон. Он вытащил телефон из кармана брюк, принял входящий. – Грета? Как – уже здесь? Я же собирался за тобой заехать?

Звонкий, как рождественская игрушка, голосок весело ответил:

– Мне почему-то показалось, что лучше и интересней добраться самой… ты же рассказал мне, где живет Реми.

– И ты сейчас…

– На ближайшей автобусной обстановке.

– Так… Мы идем к тебе.

***

– Надеюсь, ты не из тех девчонок, что закатывают глаза при виде беспорядка? – ехидно спросил у Греты Реми Ришар, когда все трое переступили порог его квартиры. – Следовало бы, конечно, прибраться к твоему приходу, но мне было лень.

– И в этом он весь, – засмеялся Анри.

Грета оглядела беспорядок сочувственно и с большим интересом.

– Ой, ноты! Можно?

Реми кивнул.

Ноты были везде раскиданы по комнате – наскоро записанные на салфетках, тетрадных листочках, даже на полях газет. Похоже, вдохновение всегда неожиданно настигало Реми Ришара.

Девушка взяла одну из нотных записей, сосредоточенно вгляделась в нее.

– Какая красота! – наконец выдохнула она восхищенно. – Твое?

Снова молчаливый кивок.

– А стихи уже есть?

Ришар коротким жестом указал на Анри.

– Да, вот он написал.

– А я могла бы спеть…

– Правда? – Реми недоверчиво приподнял густую бровь. – Ну давай… нет, не сейчас. А когда все соберутся.

Долго ждать не пришлось. Сначала появился обаятельный длинноволосый Поль, солист «Белого космоса» и восторженный любитель мистики. Он много улыбался и потешно пародировал замашки большой звезды. Потом подтянулись и двое остальных – серьезный коренастый Жан – ударник, и совсем юный, чуть застенчивый Кристоф – «бог гитары», как звал его Реми.

Оказалось, что Грета испекла баварский пирог, что было встречено с искренним восторгом. Все расселись, где придется, и присутствие новой знакомой ничуть не добавило церемонности этому собранию. Анри удивился, как быстро девушка влилась в дружную компанию музыкантов. Она весело и с удовольствием болтала с ними, смеялась, охотно вступила в разговор с Полем, снова заговорившим о колдунах Сен-Мишеля.

– Кто же может точно знать что-то об этих колдунах, – возразила она ему, – если это был тайная, – она подчеркнула это слово, – организация?

– Слухи откуда угодно просочатся! – уверенно возразил молодой певец, небрежно тряхнув длинными кудрями. – Они ж не в вакууме обитали. Тем более, что это было совсем недавно. Говорят, их главного звали еще так интересно… Лю…

К изумлению Анри, Грета перебила Поля, причем, довольно нарочито и бесцеремонно:

– А рассказывал тебе Анри, что я на самом деле – фея? – в ее полном таинственности взгляде промелькнули изумрудные искры.

Все радостно захихикали, явно посчитав это милой шуткой.

– Зеленая фея, – нараспев произнес молоденький Кристоф, окинув загоревшимся взглядом необычные волосы девушки.

– Точно! – бойко подхватила Грета. – Я, вернее сказать, зелиген, немецкая лесная волшебница.

– Приколько, – серьезно отозвался не особо разговорчивый Жан. – Но, думаю, он имел в виду еще и другое. «Зеленой феей» у нас называют абсент.

– О!

– Пробовала?

– Нет.

– А хочешь?

– Конечно!

– Так-так-так, – вмешался Ришар. – Попробовать, конечно, никому не возбраняется. Но прежде, чем ты позволишь этим оболтусам начать себя травить, зеленая фея, я напомню, что ты выражала желание спеть. Хотел бы послушать безалкогольный вариант твоего исполнения нашей с Анри песни.

– С удовольствием, – просто отозвалась Грета. – Только позволь я начну со старинной немецкой баллады. Для храбрости. Все-таки – это мое основное направление.

И она запела.

Неожиданно ее золотистый голосок развернулся, обретая силу и власть над слушателями. Его переливы были подобны трелям соловья, а легкость, с которой Грета брала высокие ноты, зачаровывала, тянула ввысь. При всей своей солнечности, певица глубоко окунулась в тревожную мрачность средневековой песни, смешанную с грубоватой фривольностью. Пела на немецком. Но все, кто слушал ее сейчас, глубоко погружались в образы, творимые в воображении голосом и мелодией.

Анри, сидя в самом приличном на вид кресле в уголке, перевел взгляд на стоящего рядом Ришара – нравится ли ему? Тот прислонился к стене, скрестив руки на груди, и его лицо освещала на удивление мягкая, теплая улыбка…

А у самого юного Делоне вдруг замелькали перед глазами болезненно острые искры… мир погрузился во тьму, и он почему-то ясно понял – началось.