Поцелуй меня, любимый

Не договорил. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Он сделал несколько шагов вперёд, с лёгкостью протащив за собой стражников Гаруфа.

– Сван, что с Миладой? – прокричал Невер другу.

– А на этот вопрос, – Гаруф поднялся из-за стола и остановил воина степняка, который сделал шаг навстречу узнику и хотел уже мило побеседовать с ним, – я, пожалуй, сам смогу тебе ответить. – Усмехнулся, замечая тревогу в глазах русича. – Твоя суженная стала девяносто девятой женой вот этого замечательного молодого челове…

Но договорить правитель не успел, узник рванулся к пранадармцу.

– Убью-у-у, гад, – прорычал русич, с ненавистью глядя на степняка.

Что тут началось! Воины из личной охраны подхватили правителя под белы ручки и увели подальше от опасного узника, гости повскакивали со своих мест и врассыпную бросились кто куда, женщины постарше в ужасе заголосили, а молоденькие девицы, как те опавшие с деревьев пожелтевшие листики, рухнули в обморок тут же, не отходя от своих мест; принцы же решили отличиться и скрутить разбушевавшегося узника.

Чанлиф прильнула к пранадармцу и дрожала всем телом, но степняк с силой разомкнул её руки и подтолкнул к Свану, быстро проговорил:

– Уведи её отсюда. Я сам справлюсь.

– Нет-нет, Илад, не надо! Он покалечит тебя, – в ужасе закричала Чанлиф, изо всех сил вырываясь из рук воинов пранадармца. – Сюда. Ко мне. Стража!

Невер освободил одну руку и раскрутил тяжеленную цепь над головой, слегка присел и с лёгкостью сбил первый ряд смельчаков. Врезал кулаком одному бедолаге-принцу, отправил в полёт другого, в щепки разнёс ближайший к нему стол, и всё это время он прожигал ненавидящим взглядом спину проклятого пранадармца, пока тот вдруг не повернулся к нему лицом. А потом бесстрашно пошёл навстречу.

“Ну, держись, подлый степняк!”

В глазах Невера полыхнула радость, он раскрутил цепь и выбил искры из мраморного пола рядом с ногами пранадармца, но юноша снисходительно усмехнулся и перешёл на бег.

А дальше началось какое-то безумие! Узник размахивал уже двумя цепями, стараясь попасть по юркому пранадармцу, который умудрялся уворачиваться и неумолимо приближался к нему.

Милада-степняк поднырнула под одну цепь, перепрыгнула через другую и бросилась к своему суженому, сбила его с ног, и они вместе покатились по полу.

– Ты забрал мою Миладу, – прорычал Невер в лицо ненавистного степняка, подминая под себя всем весом. – Убью, гад! – И сомкнул свои лапищи на тонкой шее пранадрамца.

В зале наступила пронзительная тишина. Все затаили дыхание, наблюдая за стычкой между степняком и узником.

– Да, забрал! – Милада-степняк едва дышала, изо всех сил вцепившись в руки любимого и не давая ему окончательно задушить себя. – И если хочешь, чтобы она осталась жива, – закашлялась, из глаз потекли слёзы, – немедленно прекрати меня душить! Возьми себя в руки, Невер! – прошептала она, почти теряя сознание.

– Что-о-о? – Невер изумлённо уставился в синие глаза странного степняка, на краткий миг ему показалось, что перед ним его Миладушка, будто кто-то морок навёл; он испуганно отдёрнул руки от шеи пранадармца и отпрянул от него. – Колдовство какое-то, не иначе. – Но сердце так неистово колотилось, словно и правда повстречало родную душу.

Милада изо всех сил держалась, чтобы не броситься на шею любимого.

– Это правильное решение, – скрипучим голосом проговорила она, поднимаясь с пола.

Но в этот момент стражники скопом накинулись на узника, его связали по руками и ногам толстыми верёвками и поволокли из зала, тем более что Невер больше не сопротивлялся. Он не отводил своего горящего взора от лица степняка, ему снова показалось, что перед ним стоит его суженая.

“О, Боги! Что это? Видно, схожу с ума”, – вдруг решил он.

Вахид так и сидел – с открытым ртом и до боли вцепившись в столешницу руками. Он не отводил своего взгляда от грязного узника, которого только что вдесятером вытащили из зала. Перевёл взгляд на пранадармца. Юноша как ни в чём не бывало поправил на себе одежду, прошёл к столу, схватил кувшин с вином и приложился к нему.

Вахид посмотрел в сторону балкона, куда увели правителя. Гаруф недовольно оттолкнул стражника из свиты и, подбоченившись, прошёл к столу.

– Ну и как, развлёкся? – зло спросил он у брата, садясь рядом; у него дрожали руки.

– Так себе вышло развлечение, если честно. – Вахид выглядел ошеломлённым. – Ты же сказал, что он слаб, а он вон чего натворил.

– Я не говорил, что он слаб, – Гаруф притянул к себе кувшин с вином и кубок. – Я сказал, мы его пару дней не кормили и воды не давали. – Наполнил кубок сам, совершенно позабыв, что вокруг стола стоит несколько слуг. – Сколько же может быть силы в одном человеке, – тихо проговорил он вслух, растирая себе виски. Залпом осушил кубок. – И правда – медведь.

– А ты видел, степняк снова отличился? – Вахид не отводил своего взора от пранадармца, вокруг юноши так и вились молоденькие девушки, но юноша сидел за столом, подперев руками голову, и ни на кого не смотрел. – Интересно, что он ему такого сказал, что тот сразу успокоился и дал связать себя?

– Ясное дело что, – недовольно ответил Гаруф, опрокидывая ещё один кубок вина, словно то была вода. – Небось пригрозил, что скрутит шею своей девяносто девятой жёнушке. – Зло усмехнулся: – Знаешь, мне этот пранадармец как кость в горле. Глаза бы мои не видели и этого Невера, и побратимов его, с послом вместе взятым.

Братья уставились на степняка.

В зал вернулся Сван, решительно прошёл к столу и дотронулся до плеча Милады-степняка.

– Ваше Высочество, – тихо позвал он.

– Сван, – тихо прошептала Милада, поднимая голову. – Боюсь, у меня не хватит сил, – и столько боли прозвучало в её голосе, что Сван испуганно вздохнул. – Я ведь только что… – обвела взглядом окружающих: девушки, все как одна, не отводили от неё восхищённых взглядов и многозначительно вздыхали. – Ы-ы-ы…

– Ваше Высочество, пойдёмте в ваши покои, – предложил Сван, понимающе качая головой. – Я вижу, вы выпили, а завтра предстоит трудный день, турнир на мечах как-никак.

– Да, ты прав. – Милада-степняк поднялась из-за стола и пошатнулась. – Нужно хорошенько подумать и выработать страгедию… стратерию… – слово никак не давалось. – В общем, надо придумать, как завтра победить всех этих принцев. Пошли, Сван.

Кто-то из слуг, проходя мимо, случайно услышал последние слова степняка и не преминул тут же разнести их по залу. К концу вечера за столами уже гуляли слухи, что пранадармец собирается завтра на турнире порвать каждого принца. Гости тревожно переговаривались между собой и решали, что бы такого предпринять против удачливого варвара из Серебряной Завлуди.

Милада добрела с понурой головой до своих покоев в Восточной башне, взялась за ручку двери и вдруг вспомнила про обещание Чанлиф.

– Сван, – испуганно схватила командира за руку. – Выставь сегодня двойную охрану, чтобы даже мышка мимо вас не прошмыгнула.

– О, Боги! – забеспокоился Сван. – Что случилось, Ваше Высочество?

– Мне пообещали, что сегодня ночью навестят, – Милада-степняк скептически скривила губы. – Не знаю, насколько это выполнимо, но лучше перестраховаться. Я же это… не знаю, что с ней делать, – взъерошила свои и без того торчащие в разные стороны короткие волосы и совсем по-мужски поскребла двухнедельную щетину на подбородке. – Боюсь, выдам себя… как-нибудь.

– Не беспокойтесь! Всё как положено сделаем. Вы, главное, хорошенько отдохните перед завтрашними испытаниями.

– Хорошо, – как-то неуверенно проговорила принцесса.

Милада вошла в комнату и притворила за собой дверь, скинула верхнюю одежду, оставаясь лишь в широких шароварах, но лучше так, чем голым щеголять; она до сих пор так и не привыкла к своему новому телу. Прошла к кровати и рухнула в кучу подушек, а через какое-то время уснула, видно, сказывалось усталость и проклятие, тянущее из неё силы.

Поздней ночью ей приснилось, что она снова дома, рядом родители, братья, друзья, преданные слуги и множество приглашённых гостей, она стоит возле семейного алтаря, а по проходу, украшенному сверху до низу яркими цветами, к ней идёт счастливая Чанлиф в платье невесты. Милада посмотрела на себя в огромное зеркало: на неё смотрел симпатичный молодой человек, не муж, но уже не юнец; чёрные волосы коротко подстрижены, а возле висков выбриты, смуглая кожа, словно он днями напролёт находился под жарким солнцем, узкие миндалевидные глаза цвета ясного неба.

“Нет-нет”, – в ужасе заметалась Милада на кровати, а на чёрных пушистых ресницах выступили слёзы.

Висевшая на стене картина сдвинулась, и в образовавшуюся щель в комнату проскользнула тень.

Глава 15

Чанлиф сняла свои изящные туфельки и босиком прокралась к кровати, отодвинула занавеску и от восхищения чуть не задохнулась, разглядывая совершенное тело степняка: широкие плечи, мускулистые жилистые руки, накачанная грудь, покрытая лёгкой порослью жёстких чёрных волос, спускающихся тонкой дорожкой к плоскому животу и прячущихся под шароварами. Перевела взгляд на лицо столь желанного мужчины, на его приоткрытые, манящие, чувственные губы и прерывисто вздохнула.

– Чанлиф, – с каким-то надрывом вдруг проговорил степняк сквозь сон и застонал.

– О, Боги! – Чанлиф зажала себе рот, с опаской посмотрела на дверь; она заметила воинов пранадармца в коридоре, когда шла сюда, поэтому и решила воспользоваться потайным входом. Снова взглянула на степняка и решилась. – Я здесь, любимый, – нежно прошептала она и легонько прикоснулась к его губам.