Держи ухо востро

Держи ухо востро
Марина С. Серова

Секретный агент Багира
Юлии Максимовой, секретному агенту по кличке Багира, удалось познакомиться с поставщиком русских икон на лондонский аукцион. И теперь предстояла поездка в Одессу, где работал его сын Пауль. Наверняка через него шел поток древнерусской живописи на Запад. Чем больше Юля наблюдала за Паулем и его любовницей, тем больше ее интересовала эта рыжая «киска». Она запросто могла оказаться организатором нелегального бизнеса. При таком раскладе – Пауль лишь жертва роковой связи. Но вскоре Юлины подозрения развеялисьсамым неожиданным образом: случайная драка на пляже заставила Багиру пересмотреть все факты и осмыслить их по-новому…

Марина Серова

Держи ухо востро

Глава 1

Аукционист болтал как заведенный. Несколько лет назад в этой стране был популярен телеведущий, прославившийся двумя вещами: он ежедневно перекрашивал свои длинные волосы и говорил с невероятной скоростью. Мне удалось посмотреть пару телепередач с его участием, и, несмотря на неплохое знание языка, я не поняла ни слова из того, что он говорил.

Но то, что вытворял сейчас человек с деревянным молотком, было уже ни на что не похоже. Он перебивал самого себя, шутил, переговаривался с публикой, замечал малейшее движение в зале и заводил публику настолько, что торги по накалу страстей напоминали турнир по рестлингу. Мне было уже известно, что именно за эти качества он и прослыл одним из лучших аукционистов Великобритании и получал за свою работу очень неплохие деньги. У него были свои поклонники, и они приходили на каждый его аукцион с одной-единственной целью – поглазеть на своего кумира.

Он объявил очередной лот и, не успев назвать стартовую цену, с третьей космической скоростью стал произносить свои триста слов в минуту. Надо отдать ему должное – дикция у него была великолепная, жестикуляция артистичная, и, незаметно для себя, я уже любовалась этим человеком. Безусловно, это был профессионал высшей марки.

Временами он отходил от устоявшихся традиций и позволял себе некоторые вольности с публикой. Другому бы этого не простили, но ему все сходило с рук. Более того, каждая его «шалость» вызывала в зале одобрительный гул.

Стартовая цена, благодаря его усилиям, осталась в далеком прошлом, а его язык уже жонглировал десятками тысяч фунтов стерлингов, и я в очередной раз поразилась количеству желающих приобрести этот хлам, да еще за такие деньги!

Наверное, я действительно ничего не понимаю в старинных гобеленах, но отдать за вылинявший коврик целое состояние, с моей точки зрения, безумие.

– Тридцать две тысячи номер девятый, тридцать две пятьсот слева, тридцать шесть неунывающая мадам с очаровательной улыбкой, тридцать восемь, тридцать восемь пятьсот…

Все это прозвучало за одну секунду, и я еще вертела головой, пытаясь отыскать авторов этих предложений, но любимец публики уже по одному ему известному признаку понял, что эта цена является для гобелена максимальной и чуть притормозил свой темперамент.

– Я не ослышался? Тридцать восемь тысяч пятьсот фунтов стерлингов за… Тридцать девять тысяч? Тридцать девять тысяч раз… – он, уже не торопясь, внимательно оглядел зал. – Тридцать девять тысяч два… Тридцать… девять… тысяч… Продано! – стукнул он своим деревянным молотком, и его ассистенты побежали в зал, чтобы оформить по всем правилам состоявшуюся покупку.

* * *

– На этот раз ты сработала на «отлично», – без улыбки сказал мне Гром, после того как я отчиталась перед ним за предыдущее задание. В его устах это звучало как наивысшая похвала, и мои губы невольно растянулись до самых ушей.

Дело происходило в одной из комнат просторного дома в Подмосковье, который Гром называл домом отдыха.

Я уже была здесь однажды около года назад, когда мне необходимо было на время исчезнуть из поля зрения потенциальных недоброжелателей. Гром тогда считал, что у него есть основания волноваться за мою безопасность, и упрятал меня сюда на целый месяц.

Час назад я примчалась сюда на своем серебристом «Ягуаре». Он и теперь был виден мне из окна, и я невольно любовалась его совершенными формами. На фоне природы он выглядел особенно эффектно.

– Сколько тебе нужно на отдых, Багира? – после небольшой паузы спросил Гром, и мне показалось, что в его серых глазах пляшут чертики.

Он по-прежнему называл меня Багирой, даже с глазу на глаз. Но, честно говоря, мне это нравилось. Я даже не могла себе представить, чтобы он назвал меня по-другому. Да и как иначе он мог меня назвать? «Юлия Сергеевна» – слишком официально и безлико. «Юлия» – слишком запросто, так он мог обратиться к какой-нибудь девочке, дочери или внучке своего товарища. А я еще несколько лет назад была для него боевым товарищем, а теперь являлась агентом его секретного отдела. И осталась для него Багирой, а он для меня – Громом.

– Не слышу ответа, – сказала он, заметив улыбку на моем лице.

– Полчасика, – ответила я, не зная, что он имеет в виду. Раньше он мне таких вопросов не задавал. Я только вчера ночью вернулась с очередного задания и оставалась под крышей своего дома не больше пяти часов. Весь сегодняшний день я провела за рулем и еще не понимала, устала я или нет. На это у меня просто не было времени.

– Ну что же, полчасика я тебе, пожалуй, дам, – сказал Гром. – Но не больше. Потому что сегодня тебе во что бы то ни стало нужно быть в Англии.

Я ожидала чего угодно, но только не этого. Существует, видимо, у каждого человека какой-то предел, после которого он перестает воспринимать происходящее как реальность. Поэтому я приняла его слова за шутку.

– Срочно по делам в Лондон? – спросила я.

– Да, и по очень важным, – серьезно ответил он, и я поняла, что у него и в мыслях не было шутить со мной.

Я стерла с лица неуместную в этих обстоятельствах улыбку и ответила, как подобает отвечать в такой ситуации секретному агенту:

– Я слушаю.

И Гром сообщил мне то, ради чего он назначил мне эту встречу здесь, недалеко от международного аэропорта. А я-то глупая надеялась, что у нас с ним будет время поговорить по душам.

Выполняя задание, я попала в странную ситуацию – я не знала, как относиться ко всему тому, что мне пришлось пережить за последние две недели, и, действительно, хотела посоветоваться со своим мудрым и опытным товарищем. Придется отложить это до лучших времен.

Пока же мне предстояло отправиться в Западную Европу, и вот по какому поводу. С недавних пор на самых престижных аукционах стали появляться произведения русского искусства. Они и раньше там бывали, но в последнее время не проходило практически ни одного аукциона, чтобы там не обнаружилось хотя бы одного нашего шедевра.

В основном это были древние иконы или древнерусская живопись, как называют ее искусствоведы. Иконы были, стоили огромных денег, и искусствоведы ломали головы, откуда они туда поступают. А после того, как среди них стали попадаться настоящие шедевры, окончательно лишились сна, предполагая, что с молотка пошла очень крупная, уникальная коллекция, о существовании которой до сих пор никто и не подозревал.

Мне предстояло отправиться на очередной аукцион и попытаться вычислить поставщика и источник его богатства.

Наша таможня ежедневно изымает на границе большое количество икон, но Гром не исключал, что появилась мощная международная организация, которая нашла способ обходить таможенные препоны и спокойно распродает наше национальное достояние. А если это так, то давно пора в этот процесс вмешаться.

Поэтому я не без сожаления оставила свою машину в Подмосковье, уселась на заднее сиденье громовского автомобиля и через час с небольшим уже была в международном аэропорту. По дороге я внимательно изучила свои документы.

У меня снова было новое имя, новый паспорт и кредитная карточка солидного лондонского банка.

– Постарайся приобрести на аукционе что-нибудь не очень дорогое, – сказал Гром, передавая мне эту карточку. – Как знать, может быть, это даст тебе дополнительную информацию.

Я уже хотела было усомниться в своей платежеспособности, но в это время Гром сообщил, какой суммой я располагаю, и весь оставшийся путь до аэропорта я проделала с открытым ртом. Таких денег мне еще не приходилось держать в руках и, скорее всего, не придется уже никогда в жизни. Хотя в последнее время я не могу назвать себя бедным человеком и даже человеком среднего достатка.

– Мы можем себе позволить истратить эту сумму, чтобы вернуть в Россию ее сокровища, – добавил Гром. – И сможем вернуть ее сторицей, если разоблачим преступную организацию. А интуиция подсказывает мне, что она существует, и тебе предстоит познакомиться на этот раз с весьма любопытными персонажами.

Затем Гром вручил мне жетон камеры хранения и буркнул не глядя:

– Там все твои вещи. Надеюсь, что мы тебе угодили.

* * *

Они не просто угодили мне, а сильно порадовали. Когда я раскрыла чемодан в номере гостиницы, то поняла, что в окружении Грома не было места дилетантам. Меня экипировали с головы до ног, не забыв ни одной самой незначительной мелочи туалета в полном соответствии с тенденциями моды этого сезона, не говоря о том, что все эти вещи сидели на мне как влитые. У меня создалось впечатление, что мои размеры были известны им лучше, чем мне самой.

Поэтому на аукционе я вполне вписалась в компанию не самых бедных женщин Лондона, чувствовала себя абсолютно комфортно и в то же время не привлекала к себе внимания чрезмерной оригинальностью туалетов.

Первым делом пришлось приобрести каталог аукциона, такой же роскошный, как и все окружающее, и самым внимательным образом изучить те полторы сотни лотов, что предлагались сегодня для торгов.

Чего здесь только не было! Живопись, скульптура, ковры, гобелены, мебель и костюмы знаменитостей. Напротив каждого лота значилась его стартовая цена, и, надо сказать, даже эти условные суммы могли озадачить своими размерами дилетанта. Но дилетантов, похоже, здесь не было, если не считать меня. Солидные господа и их ухоженные супруги с интересом просматривали каталог и оживленно обсуждали его содержание.

Никого не приводили в трепет эти баснословные цены, и, судя по всему, все эти люди собирались приобрести сегодня ту или иную старинную вещицу.

С каталогом в руках я прогуливалась по холлу и прислушивалась к разговорам.