Неродная кровь

Иван стоял с каменным лицом и ничего мне на это не ответил.

Я вырезала несколько кусков из обивки матраса и убрала их в пакеты.

– Только не перепутайте, – попросил Иван.

– Конечно, нет. Смотрите, я везде пишу: образец «А», образец «Бэ», образец «Вэ», и только я знаю, кому какой образец принадлежит, – объяснила я. – Надеюсь, вы уже поняли, что здесь происходило, поэтому вам нужно сегодня же найти документы на входные двери и вызвать мастера, чтобы поменять личинку хотя бы одного замка. Срочно! А еще над входной дверью видеокамеру, и пусть изображение с нее идет только на ваш компьютер.

– Больше ключи я этому щенку не дам, – зло пообещал парень.

– Господи! Иван! Да он уже давно сделал себе дубликаты. А пароль от сигнализации вы ему сами сказали. И говорить вы этому щенку пока ничего не будете. И делать тоже. Просто если он попробует сюда зайти, у вас будет этому доказательство. А теперь поехали в квартиру Луизы Ованесовны.

Ее дом был классической «сталинкой» с высоченными потолками и широкими пологими лестницами. Подниматься нам, правда, пришлось на четвертый этаж.

В этой квартире была та же система двойных металлических дверей, только гораздо большего размера.

Обстановка в квартире оставалась нетронутой, поэтому сразу было понятно, что это барский дом в хорошем смысле этого слова: все было очень дорого и со вкусом. А богатая библиотека, альбомы с репродукциями картин, проигрыватель и множество пластинок давали понять, что здесь жила интеллигентная женщина.

Я прошла по квартире и удивилась – в ней был идеальный порядок.

– Вы здесь что-нибудь трогали или убирали? – спросила я.

– Нет, – покачал головой Иван. – Полгода еще не прошло. Сергей только щетку для волос с трюмо взял, чтобы анализ ДНК сделать, и все.

В ящике прикроватной тумбочки лежал почти пустой тюбик крема для рук, и я аккуратно убрала его в пакет.

Я осмотрела шкаф с одеждой – одно платье явно несколько раз надевали, и я вырезала из воротника немного материи.

Я пошла в ванную, где осмотрела все шкафчики, потом ящики трюмо в спальне, но ничего интересного не нашла. На всякий случай я сняла потожировые следы еще и с пульта для телевизора, решив, что этого должно быть достаточно.

– Иван, если Луиза постоянно болела и лечилась, то где лекарства и медицинские документы? Их нигде нет.

– Не может быть! – уверенно сказал он. – Я же ей сам в начале июня лекарства привозил.

Мы принялись искать в четыре руки, перерыли письменный стол в кабинете, заглянули во все уголки, но не нашли.

– Может быть, документы в сейфе? – предположил Иван.

– Ага! И лекарства тоже! – язвительно добавила я.

Мы с ним оценивающе посмотрели на массивный старинный сейф, стоявший в простенке между двумя окнами, и я вздохнула:

– Ключа, как я понимаю, нет. А что там вообще хранится?

– Дядя Ашот говорил, Варданян держал там деловые бумаги и драгоценности, которые выдавал жене и Луизе, когда они куда-то выходили. Вот как Сергей в права наследства вступит, так и будем вскрывать.

Делать нам в этой квартире было больше нечего, и мы ушли.

На улице он тут же уехал по своим делам, а я для начала, сидя в машине, рассортировала все образцы, добавив к ним пробирку с образцом ДНК Сергея и пакетик с его окурками. Потом договорилась о встрече с Виктором и, подъехав, все ему отдала, а он обещал сделать все срочно и тут же позвонить.

У меня образовалось свободное время, и я поехала в турагентство «Люкс» к Сусанне Бабаян, которую знала много лет, правда, я звала ее просто «Саня».

– Ой, Таня! Заходи, дорогая! – узнав меня в маске, закричала она и надела свою. – Неужели ты решила куда-то поехать?

– Нет, просто проходила мимо и решила заглянуть. Как у тебя дела? Все твои живы-здоровы? – спросила я, садясь на стул подальше от нее.

– Ой, Таня! Каждый день молюсь, чтобы так и оставалось, – сразу став серьезной, ответила она. – От каждого телефонного звонка вздрагиваю.

– Почему? Муж у тебя, конечно, врач, но он же гинеколог. Какое отношение он имеет к ковиду?

– Самое прямое. Он же главврач роддома на Пролетарке, а его под ковид-госпиталь отдали! Он домой даже не приезжает, чтобы заразу нам не принести. Живет там в кабинете. Со мной и детьми общается исключительно по интернету.

– Сочувствую, – вздохнула я. – Но давай не будем о грустном. Скажи, Рузанна не планирует в Тарасов приехать?

– А зачем она тебе? Ты же с ней едва знакома, – удивилась Саня.

– Да вот спросить у нее хотела, за что ее так Варданян и Ашот Геворкян не любили.

– Не поняла! – озадаченно воскликнула она. – А чего это ты о них вспомнила? Сдохли они оба, и слава богу. Варданян, к сожалению, своей смертью помер, а вот тому, кто Ашота пристрелил, я желаю долгих лет счастливой жизни и самого крепкого здоровья.

– Страшные вещи ты говоришь, Саня.

– А ты мне поверь, что они это оба заслужили. Они же оба жизнь Луизки в ад превратили! А Рузанна – не Луизка! Она им обоим в лицо все говорила, за что они ее и ненавидели. И Луизку на бунт подбивала, чтобы она не была покорной овцой. А та мать жалела – она же у нее одна осталась после того, как Давида убили.

– Да, я слышала. Это так несправедливо. Такой молодой…

– Чего? Несправедливо? – воскликнула Саня. – Да Давид был такой же высокомерной сволочью, как его папаша.

– Ладно, мы отвлеклись. Так что по поводу Рузанны?

– А зачем она тебе нужна, – потребовала Саня.

– Хотела спросить, может быть, она от Луизы слышала, есть ли у Варданянов родственники где-нибудь вне Тарасова.

– Для этого тебе Рузанна не нужна. Я точно знаю, что у них нигде никого нет. Неужели ты думаешь, что Варданян отдал бы Луизку замуж за урода Ашота, если бы был какой-нибудь хоть пятиюродный внучатый племянник? И вообще, может, объяснишь, что случилось?

– Луиза умерла, не оставив завещания. Или ты не знаешь, что ее уже нет?

– Таня, ты знаешь, как она умерла? Когда ей плохо стало, она врача из поликлиники вызвала. Пришла какая-то сопливая девчонка и поставила диагноз: ОРВИ. Луизка начала лечиться, а ей все хуже и хуже. Тогда она позвонила в «Скорую», а ей ответили, что все машины в разъезде, пусть ждет своей очереди. И только после этого она позвонила мне, причем утром, потому что ночью звонить постеснялась. Грант за ней тут же «Скорую» выслал, и ее повезли к нему, но она по дороге в машине умерла, поэтому ее отвезли сразу в морг, в Первую городскую – в роддоме же своего морга нет.

– А вот если бы она после смерти мамы вернулась к Ашоту или, по крайней мере, жила за городом с сыном, то ее в случае чего тут же в машине отвезли бы в больницу. Ладно летом, когда у нее аллергия…

– Какая аллергия? – перебив меня, заорала Саня. – Да Луизка даже значения этого слова не знала!

– То есть никакой аллергии у нее не было? – уточнила я.

– Конечно, нет! Она за жизнь свою боялась! Ты сама стала бы жить с людьми, которые тебя ненавидят и мечтают о твоей смерти? Пока Варданян был жив, Луиза хоть и ненавидела его, но чувствовала себя в безопасности. А вот когда его не стало, она сбежала к матери.

– Какие ужасы ты говоришь! Я разговаривала с Самвелом и Иваном, и мне не показалось, что там было такое враждебное отношение к Луизе.