Завтра началось вчера

– Да бедные они, что им расскажешь? Что может знать глухая, слепая старуха? – Она изобразила подобие улыбки, возможное в ее возрасте. – Вот с такими, как ты, и поболтать приятно, а они что!.. – Она махнула рукой и захромала обратно к лавочке, а дойдя до нее, уселась на прежнее место.

– Спасибо вам, Емарфилика Дормидонтовна.

– Тябе, дочка, спасибо. – У старухи снова появился деревенский акцент.

– Прощайте.

– Пакеда, заходи, коли что.

– Если милиция придет, вы уж о находке-то, пожалуйста, не рассказывайте.

– Чаво? Не слышу! – выкрикнула старуха, давая понять, что перед милицией она будет глухой, слепой, ничего не соображающей старушенцией, с которой и разговаривать-то не о чем.

– Прощайте, – опять повторила я.

– Ась?

Вот хитрющая старушенция! За такие шуточки я бы обязательно мысленно обругала своего собеседника, конечно, если передо мной был бы кто-нибудь другой, а не Е.Д., которая в свои годы не утратила чувства юмора и жизнерадостности.

Я отправилась на Вольскую, петляя в закоулках городских трущоб и пытаясь повторить путь киллера, по которому он скорее всего и ушел после убийства.

До Вольской я добралась минут за пять-семь. Этот путь оказался единственным: по-другому на нее пройти дворами не представлялось возможным. Я вышла на нужную мне улицу через арку, вдоль тротуара стояло множество машин. Скорее всего и преступник припарковал свою машину здесь задолго до убийства, чтобы непосредственно перед ним не выискивать места для стоянки, которое долго не пустовало: что и говорить – центральный район!

ГЛАВА 5

Я не новичок в своем деле и часто прибегаю к не очень законным методам раскрытия преступлений, таким как «жучки», маячки, локаторы и многое другое, чем запрещено пользоваться по закону без определенных санкций. Многие считают, что всю эту шпионскую аппаратуру ужасно трудно достать. Хочу опровергнуть это распространенное суждение: если захочешь, можно достать все, что угодно. Главное, нужно знать определенных людей, которые тусуются в контрабандистских кругах. А зная этих людей, вполне можно себе позволить завести постоянных поставщиков, готовых достать все, что вам заблагорассудится, конечно, в разумных пределах.

Моим поставщиком был дядя Степа, прозванный так за его огромный рост. Ему было около пятидесяти. Раньше он работал на одном из секретных ленинградских НИИ. После развала Союза НИИ закрылся, а дядя Степа ударился в коммерцию все по той же линии – по секретным разработкам. Ему очень помогали его связи, оставшиеся с тех пор, когда он был начальником целого отдела, занимающегося электронным оборудованием. Все шло хорошо, пока дядя Степа не решил разбогатеть, да не постепенно, а разом. Он ввязался в какую-то историю с плутонием. История кончилась тем, что всех ее участников арестовали, ушел лишь дядя Степа. Недовольная исходом сделки местная преступная группировка обвинила во всех своих несчастиях дядю Степу и, не найдя другого козла отпущения, решила отыграться именно на неудачливом коммерсанте.

Вскоре дядя Степа понял, что единственным способом остаться в живых был побег из Питера. По своим каналам дядя Степа выбрался-таки из города и рванул в Москву. Там, приобретя новые документы и подправив внешность, переправился к нам в глушь, в Тарасов, где вот уже три года успешно торгует оружием и другими сопутствующими товарами.

Все новые клиенты тщательно проверяются, всех старых он знает в лицо. Я у него в клиентах уже года полтора, и не проходило месяца, чтобы мне что-нибудь не понадобилось из его запасов.

Однако на этот раз от дяди Степы мне требовалась лишь консультация по поводу прибора ночного видения, точнее поставщиков этих приборов. Если прибор, лежащий в моей сумке, был куплен в Тарасове, а не привезен из другого города, то людей, причастных к этому делу, можно было довольно быстро разыскать путем опознания их продавцами оружия.

Дядя Степа жил на окраине нашего города, в неприметной пятиэтажке, затерявшейся среди множества таких же домов.

Я остановилась у его подъезда, и машина неожиданно заглохла. Я попробовала завести ее, но вместо того, чтобы, как обычно, тихо заурчать, она пару раз дернулась и снова заглохла. Я снова повернула ключ зажигания, в ответ машину снова дернуло. Возвращаться домой придется на попутке, а потом обратно сюда за машиной. Я ударила ладонями по рулю и с новыми силами направилась к своему оружейнику в надежде, что он лучше меня разбирается в машинах и сможет починить мою, избавив меня тем самым от множества хлопот.

Что я ненавижу в пятиэтажках, так это то, что в них нет лифта. Еще терпимо, когда человек живет на втором или третьем этаже, но когда приходится подниматься на последний… Ух, зла не хватает!

Уже когда я оказалась между вторым и третьим этажами, меня сбил с ног какой-то мужчина: он на всех парах мчался с верхнего этажа, да так быстро, что не успел вовремя затормозить. С третьей ступеньки лестничного пролета я полетела на площадку, больно ударившись спиной и затылком.

Я приготовилась высказать хаму все, что я о нем думаю, и уже было открыла рот, но замолчала, увидев его обвешанные разными бляхами огромные ботинки, быстро удаляющиеся от меня вниз по лестнице.

«Киллер!» – промелькнуло у меня в голове сразу после того, как я вспомнила описание этих сапог. О них-то и рассказывала мне Емарфилика Дормидонтовна, а также о серой кепке и кожаном плаще, именно то, что я сейчас и увидела.

Я вскочила и помчалась за ним. Однако погоня не удалась – при падении я сломала каблук своего левого сапога и при попытке быстро спуститься по лестнице снова чуть было не упала.

С горем пополам выбравшись на улицу, я с огорчением посмотрела вслед киллеру, только что остановившему «ВАЗ-2106». Напоследок мужчина бросил взгляд в мою сторону и, как-то странно, не по-человечески улыбнувшись, запрыгнул в машину. «Шестерка» скрылась за поворотом, а я осталась на месте – погони не вышло из-за того, что у меня сломалась машина. С досады я ударила по двери подъезда испорченным сапогом, при этом чуть не упав снова.

Потом я опять вернулась к своей «девятке», села на переднее пассажирcкое место и попыталась как-то прикрепить к сапогу оторванный каблук. Пока я этим занималась, в голову лезли разные вопросы, на которые у меня не было ответов. Например, почему киллер так торопился убраться из дома дяди Степы? И почему «шестерка», на которой от меня скрылся предполагаемый убийца, была без номеров? На вопрос номер два ответа мне не получить, наверное, уже никогда, а вот на первый ответ можно получить непосредственно у дяди Степы: пускай рассказывает, что у него делал убийца добропорядочных граждан.

Каблук приделать мне так и не удалось, и я медленно захромала в сторону подъезда, взяв из машины газовый шестизарядный пистолет – так, на всякий случай, мало ли что может произойти.

* * *

Дверь в квартиру дяди Степы была приоткрыта. Соблюдая правила приличия, я решила сначала позвонить, но к двери никто не подошел. Я прошла внутрь.

– Дядя Степа, – негромко позвала я.

В ответ – тишина. Неожиданно подул ветер, и дверь от сквозняка открылась нараспашку.

Дядя Степа жил в неплохой четырехкомнатной квартире со всеми удобствами: одна отдельная комната и три смежных. Из коридора также можно было попасть на кухню и в уборную.

Я проверила кухню, туалет и ванную – там никого не было. Затем прошла в спальню – опять никого. В гостиной – та же картина. Сделав несколько шагов, я увидела, что из третьей комнаты мне под ноги летит граната. Сознание тут же включилось на усиленное восприятие реальности, за сотую долю секунды перед глазами промелькнула Емарфилика Дормидонтовна со своей костяной ногой, затем я, с таким же протезом. Нет, я не была готова к этому!

До спасительного дверного проема было метра два; через метр, по правую сторону, находился еще один дверной проем, ведущий в спальню. Там-то мне и следовало укрыться от взрыва, конечно, если успею туда добраться. Двух секунд вполне должно было хватить.

Так далеко я еще ни разу в жизни не прыгала. Приземлившись даже дальше, чем нужно, я не растерялась: сделав шаг обратно, влетела в заветную комнату, резко закрыла за собой дверь и, в мгновение ока преодолев расстояние, очутилась в другом конце комнаты, спрятавшись за кроватью. Сразу после этого прогремел взрыв. Взрывной волной в спальне вышибло дверь, которая врезалась в стену рядом со мной, во всей квартире выбило стекла.

Я выглянула из дверного проема, и тут послышались крики дяди Степы, доносившиеся из той самой комнаты, откуда мне под ноги кинули гранату.

– Демоны! Изыдите! – кричал оружейник. – Я вас всех уничтожу! Куда вы попрятались?!

Значит, дядя Степа тут. Ха, сейчас я ему выскажу все, что думаю о его оружейных запасах и о методе встречи гостей. Я решительно направилась в сторону, откуда неслись выкрики.

Войдя в комнату, где только что взорвалась граната, я раскрыла рот от увиденного. Картина, представшая моим глазам, напоминала декорацию американского боевика. Прямо передо мной в полу зияла внушительных размеров дымившаяся воронка; обои, до взрыва белые, теперь стали темно-серыми; по всему полу валялись либо чадившие, либо тлеющие разных размеров книги, вперемешку со стеклом, остатки серванта представляли жалкое искореженное зрелище, непонятно, каким образом еще не рухнувшие на пол, впрочем, как и стойка с аппаратурой рядом с сервантом, а также мебельный гарнитур, состоящий из дивана и двух кресел.

Дядя Степа сидел в позе лотоса посреди третьей комнаты, служившей ему складом и мастерской одновременно, и тщетно пытался проглотить дуло пистолета «макаров», такого же как продал когда-то мне.

– Дядя Степа, что вы делаете? – удивилась я, зная его спокойствие и хладнокровие в любых жизненных ситуациях.

Он поднял глаза, некоторое время пристально смотрел мне в лицо, а затем, не говоря ни слова, направил на меня пистолет.

Этого я никак не ожидала.

Дядя Степа не сводил с меня глаз, усердно пытаясь что-то разглядеть, затем ледяным голосом произнес:

– Изыди, демон.

Эти слова послужили мне командой к действию. Я немедленно отпрыгнула в сторону, чем спасла себе жизнь. Пуля лишь зацепила мое левое плечо. Я упала на обугленные книжки и куски разбитого стекла, разлетевшиеся в гостиной по всему полу. Дядя Степа не собирался прекращать пальбу, мне вслед прозвучало еще три выстрела, еще больше разворотившие и без того пострадавший после взрыва сервант.

Я заскочила в четвертую комнату и выхватила свой газовый пистолет. Прозвучало еще два выстрела. Я осторожно выглянула в дверной проем, последовал выстрел, который чуть было не снес мне полчерепа.

Несколько слов о моем газовом пистолете: он, как бы это сказать, не совсем газовый, то есть он газовый только по документам, а на самом деле народные умельцы расточили мне его под настоящие патроны.

Гостеприимный хозяин квартиры стоял у разбитого окна с нацеленным в сторону комнаты, где я была, пистолетом: пути отступления были перекрыты. Не высовываясь, я выстрелила в его сторону и, как ни жаль, не попала. В ответ косяк размозжили четыре пули. Мое положение осложнялось тем, что мне приходилось стрелять с левой руки. Честно говоря, это ужасно неудобно и сильно снижает количество попаданий.