Снежные дороги судьбы

Дмитрий, казалось, не слышал ее слов.

– Ты должна уговорить его переписать завещание. Если он один раз это сделал, то сможет сделать и другой. Тебе будет трудно, я понимаю, но все же легче, чем… потом просить милостыню.

Мария попыталась улыбнуться.

– Ну и что. Мне вообще не нужны папины деньги. Мы с тобой прекрасно обойдемся и без них.

Лицо Дмитрия стало чужим и неприятным. Девушка никогда его таким не видела.

– Тогда… Самое лучшее, что ты можешь сделать, это вернуться к своему отцу и попросить у него денег на какое-нибудь бриллиантовое колье, – с обреченной горечью процедил он. Боюсь, теперь-то мы уж наверняка не увидим ни гроша из твоего наследства…

Ведь если ты выйдешь за меня, то получишь лишь малую толику капитала! Как ты не понимаешь? Этого нам не хватит для настоящей жизни!

– Тебя так нервируют деньги моего отца?! Тебе действительно так важно их получить?

– напряженно осведомилась Маша.

– Да, – коротко бросил Дмитрий.

– Он между прочим еще не собирается умирать!!

На мгновение серые глаза Дмитрий приобрели жесткий стальной блеск. Но только на мгновение. Он улыбнулся.

– Мария, ты, наверное, считаешь меня жадным и…сребролюбивым?

Он вдруг порывисто обнял ее.

– Ты счастливая – ты никогда не знала нужды и поэтому не можешь понять, что такое жизнь без денег. Я ведь тоже родился в богатой семье – ты знаешь это! Мой отец был действительным статским советником, имел три тысячи десятин в Льговском уезде… Его прочили в товарищи министра… хотя это уже неважно. Он потерял все свое состояние когда лопнул Генеральный Русско-Азиатский банк. Это подкосило мою мать, она умерла от горячки спустя три месяца. Он не вынес этого и через год покончил с собой. После его смерти не осталось ничего кроме долгов. И я пошел в приказчики к биржевику… К бывшему крепостному деда… – уточнил он. Работал бывало по десять – двенадцать – четырнадцать часов, не вставая из – за стола – так, что к концу дня тряслись руки и воспалялись глаза. Слава Богу получил от дядюшки грошовое наследство – но его хватило лишь чтобы с голоду не умереть… Я и в этот Горный поступил лишь потому что только в нем двоюродная бабка могла мне выхлопотать обучение на казенный счет…

Дмитрий нервно прошелся по комнате, комкая в руках носовой платок.

– Но я не собираюсь всю жизнь трястись над каждой полушкой. И я не буду нищим как какой-то… Акакий Акакиевич с его рваной шинэлью! Меня если хочешь знать еще в гимназии тошнило от всех этих бедных но честных героев, в конце концов умиравших с голоду и холоду! И я сделаю все чтобы не быть похожим на них! – повторил он.

– Нет! Ты ошибаешься, если думаешь, что… – прижал вдруг Дмитрий руки к груди. Что я с тобой из за этих денег! Я люблю тебя! Я мечтаю о тебе и хочу, чтобы мы поженились. И мы поженимся.

Потом Мария не могла вспомнить, с чего все началось…

Сначала она просто внимала словам возлюбленного и была полна сострадания к нему. Да, она не знала, что такое бедность. Она никогда не работала в конторе по двенадцать часов в день и не думала – что будет есть завтра. А Дмитрий действительно ее любит. Она явственно чувствует, что он не обманывает ее. Возможно, он рассчитывает на приданое, но это не главное для него.

Теперь, когда он обнимал ее, она уткнулась ему в грудь. Да, он любит ее! Девушка больше не думала ни о папином завещании, ни о домогательствах Корфа.

И прежде чем Мария успела что либо сказать или возразить, Дмитрий обнял ее, и ладони его легли ей на грудь… Потом она поняла что тот расстегивает на ней платье…

Нет, ей не нужно позволять ему этого… Но некий голос – голос что звучит в душе всех дочерей Евы говорил что все так и надо, что ей не нужно ничего делать а лишь отдаться воле судьбы…

Он ласкал ее нежно и с любовью, как котенка. Машу охватила слабость и томительное волнение.

– Мария … Мария, знаешь ли ты, как часто я мечтал о том, чтобы ты… была так близко как сейчас… Я не могу поверить… И… И… Я хочу, чтобы ты стала моей, любимая!

– Дмитрий, любимый я не могу. Я должна идти домой. Я…

Он прервал поток ее слов поцелуем. Он целовал ее… О Боже, как он ее целовал! Девушка почувствовала, как рука Дмитрия скользнула вдоль ее корсажа, расстегивая пуговицы, и дальше, внутрь… туда, где нежная, податливая девичья грудь томилась в ожидании… И сладостный огонь разлился по всему ее телу.

Он хочет меня соблазнить! А я хочу, чтобы он это сделал! Я хочу, чтобы это продолжалось! Боже мой, пусть это продолжается…

Ее одежда оказалась на полу. Мария лежала на диване обнаженная, покорная, трепещущая в предвкушении невероятного, а Дмитрий покрывал ее поцелуями.

…Маша непроизвольно вскрикнула от страха и восторга одновременно. Дмитрий шептал ей какие то слова, задыхаясь от волнения.

– Любимая!!

Остатки здравого смысла вернулись к девушке.

– Любимый, я не могу…

– Можешь, дорогая!. Я знаю, ты этого хочешь. Ты хотела этого с самого начала, с того момента, как мы встретились. И я тоже…

Дмитрий снова стал целовать ее. Мария чувствовала, что если она позволит ему продолжить, это будет счастье. Такое счастье, о котором она и не мечтала.

Руки Дмитрия становились все более требовательными. Но она не замечала этого, охваченная счастьем быть так близко к Дмитрию, как только возможно. Их тела слились в горячем, сладостном единении.

И все, что она читала во фривольных французских книжках, померкло перед живой жизнью и любовью. Рядом с ней был Дмитрий, ее возлюбленный, которого она любила и которому только что отдала свою невинность.

* * *

Девушка закрыла за собой дверь черного хода на ключ. Щелчок замка эхом разнесся по спящему дому.

Из угла, где стоял сундук, на котором дремала Перфильевна донесся старческий вздох.

– Гуляли-с? – осведомилась кухарка.

– Гуляли, – кивнула девушка. С подружками вот засиделась…

– Что ж, дело молодое… Мы, бывалча, так-то все ночи напролет погуливали… Одна заря выгонит, другая загонит…

Уже у себя она зажгла свечу и подошла к огромному, в человеческий рост, зеркалу.

…Мария внимательно изучала свое лицо. Не остались ли на губах следы поцелуев Дмитрия? Не изменилось ли выражение глаз? Она не заметила ничего необычного, кроме яркого румянца на щеках и слегка расширенных зрачков.

Она умылась холодной водой, это взбодрило, и остатки сна улетучились. Она вспомнила извиняющийся голос Дмитрия.

– Мария, ты, наверное, считаешь меня подлецом… Но клянусь тебе, я… Я действительно хотел остановиться. Но не смог. Простишь ли ты меня когда-нибудь?

Мария в ответ целовала его и говорила, что все хорошо, что ей нечего прощать, он ведь не сделал ничего дурного. Ведь все равно, в конце концов, они поженятся. Поэтому Дмитрий не должен корить себя. Она последует его совету и завтра же поговорит с батюшкой. Она добьется, чтобы он благословил их брак.

Мария не задумывалась, как. Главное, Дмитрий был рядом, а остальное как-нибудь устроится.

Дмитрий поймал для неё раннего извозчика и даже проехал с ней почти до дому.