Пришедший из Безмолвия

– Да.

– Это племя или клан, или жреческий сан?

Сначала Лайрэ подумала, что Тааур шутит. Человек, которого нашли спящим под священной йиллайиной внутри священного хринга, сам должен быть одним из Повелевающих Силой!

Эта мысль подействовала на нее как бальзам. Кем бы когда-то ни был этот незнакомец, которого она нарекла Таауром, сейчас это был другой человек, отсеченный от прошлого как будто ударом секиры.

Нахмурившись, Лайрэ старалась найти слова, чтобы описать свои отношения с Вианной и Гарросом, и с теми немногими другими Наделенными, которых ей приходилось встречать. Она не хотела, чтобы Тааур смотрел на нее с суеверным предубеждением или страхом, как это порой случалось у простолюдинов.

– Многие Повелевающие связаны кровными узами, но не все, – медленно заговорила Лайрэ. – Это такое искусство… или если хочешь ремесло – как воинское. Но не все те, кто учиться владеть мечом становятся великими бойцами.

– Я понял. У некоторых всегда все получается лучше, чем у других. А немногие, очень немногие, умеют что-то делать намного лучше, чем все другие.

– Да, – сказала Лайрэ, обрадованная тем, что Тааур понял. – Те, кто не может научиться, называют тех, кто может, проклятыми или благословенными. Обычно проклятыми.

Тааур криво усмехнулся.

– Но мы ни то ни другое, – продолжала она. – Просто мы такие, какими нас создали Боги. Другие.

– Верно. Мне кажется что мне уже приходилось встречать таких людей. Не таких, как все.

Лайрэ вспомнила лицо, на мгновение увиденное сквозь застилавшую сознание Тааура пелену забвения – огненно-рыжие волосы и глаза необычайно яркого синего цвета. Зеленая ткань платья. Зеленый цвет одеяний друидов.

Боги – милостивцы, а вдруг его послали сам Андол Андол, заклятый враг Гарроса и его продавшаяся Тьме женушка?!

Всматриваясь в глаза Тааура, Лайрэ пробовала представить себе, что они серые, но у нее ничего не выходило. Зеленые – может быть. Или синие. Или карие. Но не серые, нет.

Лайрэ глубоко вздохнула. Хорошо бы это не оказалось заблуждением.

– И где же ты встречал этих необычных людей? – спросила она. – Это были мужчины или женщины?

Тааур открыл рот, но сказать ничего не смог. Он болезненно сморщился при этом новом доказательстве того, что ничего не помнит.

– Я не знаю, – ответил Тааур без всякого выражения. – Знаю только, что встречал их. Или…думаю что встречал.

Лайрэ подошла к Таауру и коснулась пальцами его беспокойной правой руки.

– Ты помнишь, как их звали? – тихо спросила Лайрэ.

Ответом ей было молчание, за которым последовало проклятие.

Она уловила горькое разочарование Тааура и поднимающийся в нем гнев, но никаких лиц, имен – ничего, что могло бы вызвать воспоминания.

– Они были враги или друзья? – так же тихо спросила Лайрэ.

– И те и другие, – ответил он охрипшим голосом. – Но не… не совсем.

Ладонь Тааура сжалась в тяжелый кулак. Лайрэ попыталась мягко разжать его пальцы, заставить их расслабиться. Он резко выдернул руку и ударил себя в грудь.

– Небеса и Преисподняя! – прорычал он. – Как же надо прогневить богов, чтобы не помнить ни друга, ни врага? – Тише, гость, тише, – с нежностью сказала Лайрэ проводя ладонью по волосам и лицу Тааура, как делала в те долгие часы, что он был погружен в свой странный сон.

Первое прикосновение заставило Тааура вздрогнуть. Потом, заглянув во встревоженные золотые глаза Лайрэ, он со стоном разжал кулаки.

– Спи, Тааур.

– Нет, – решительно сказал он.

– Это нужно, чтобы ты поправился.

– Я не хочу больше в… темноту.

– И не надо бояться – я опять тебя выведу оттуда.

– Почему? – спросил он. – Кто я тебе?

Лайрэ не сразу ответила на такой прямой вопрос. Потом улыбнулась странной улыбкой, в которой смешались радость и печаль, когда, подобно отдаленным раскатам грома, у нее в ушах прозвучало пророчество Вианны.

Он явится тебе из теней темноты. И он явился.

Лайрэ не знала, мог ли ее безрассудный поступок изменить ход событий и вызвать потоки жизни и смерти. Она знала лишь одно, и знала это с такой непреклонностью с какой Конь-Солнце ведет по небосклону свой огненный путь.

– Будь что будет, – тихо произнесла Лайрэ про себя.

– Ты случайно не воительница? – вдруг спросил Тааур.

Чуть улыбнувшись, Лайрэ покачала головой.

– Я никогда не держала в руках клинка.

– Эльфам и не полагается размахивать мечами. У них есть другое оружие. («А с чего я это решил?» – мелькнуло в закоулке сознания)

– Но я же не эльф. То есть не сида…

Тааур с улыбкой провел рукой по всей длине распущенных волос Лайрэ.

– Как странно думать, что ты – обычный человек, – пробормотал он.

Лайрэ не стала говорить Таауру, что он неправильно ее понял, но ощутила что теперь в его прикосновении ощущалось что-то новое, чего не было раньше. Что-то, от чего по всему ее телу побежали тоненькие язычки сладкого, тайного огня.

Неподдельная искренность, звучавшая в голосе и светившаяся в глазах Тааура, ощущалась ею и через его прикосновение. Он говорил то, что было для него просто истиной.

Рука Тааура скользнула глубоко в волосы Лайрэ, одновременно и лаская, и сковывая ее. От этого прикосновения тело ее пронизывали до сих пор не изведанные ощущения Не успела она дать им названия, как оказалась распростертой у него на груди; его губы прильнули к ее губам, а язык проник к ней в рот.

Удивление пересилило все другие обуревавшие Лайрэ чувства. Инстинктивно она стала вырываться из крепких объятий Тааура.

Медленно и неохотно, он немного ослабил хватку – так, чтобы можно было говорить.

– Ты сказала, что я принадлежу тебе.