Бар

Ля – ля-ля, ляля, ладан, лазурит, лазурь.

Си – синий, синус, силуэт, сила, сын.

До – дождь, домус, дом.

Сегодня я гуляю, беру паузу, любуюсь пейзажем вечерней Москвы.

Я составляю гербарий из осенних листьев. Каждый лист так красив, разнообразен. Он так отличается один от другого.

Крохотные молоточки застучали у меня в висках. Холодно! Мороз! Вечер! Авто в переулках заносило – не все еще перешли на зимнюю резину. Постовой был завален снегом, покрыт толщей снежного покрова. Такое я видела впервые!

О наша зимушка-зима! Заснеженный регулировщик так четко и ладно, безукоризненно выполнял свои обязанности, свой долг, стоя на посту, что я засмотрелась, улыбнувшись своим мыслям, отмечая, что я неожиданно для самой себя обращаю внимание на мужчин на улице – с каких это пор?! Иногда полезно рассуждать обо всем, не только о работе. Мой шаг гарцевал, превращаясь в парадный. Очень хотелось тепла и уюта…

Мой сотовый разрывался от звонков подруги, она меня потеряла. А я, очарованная этим днем, необычным, совсем другим, не похожим на те, предыдущие, гуляла, с радостью впитывая в себя все происходящее, не отвечала на входящие, мне так не хотелось прерывать свои размышления.

Все люди, женщины и мужчины, делятся на несколько характерных типов темперамента. Так сложилось, что в моем восприятии тоже сформировались характерные типы людей. Может быть, скажем, это такая зарисовка, картинка, сценка. Еще к этим рассуждениям о жизни я могу добавить: мужчины никогда не поймут женщин до конца, слишком разные субстанции. Но сейчас не об этом. Бывает так, что ассоциация превалирует. Так складываются события, обстановка.

* * *

Еще час тому назад мой променад был просто осенней прогулкой, без спешки и обязательств. Да, теперь глаза на мир смотрят совершенно иначе. Есть обстоятельства, которые менять нельзя. Есть решения, которые вообще неизменны, они – постоянны. Вечерняя азбука моего мозга настаивала на тепле и комфорте, его бегущая строка отбивала: «Нужно идти в тепло, в тепло! Иду в кафе». Я вспомнила горячо любимый фильм «Покровские ворота». Вот уж поистине – классика жанра, действительно, всегда, когда смотрю этот фильм, смеюсь, как будто впервые вижу. В разные времена – разный ток событий, и как знать, может быть, рожденные в XXI веке уже не поймут этих рассуждений.

Совсем замерзшая, можно сказать, окоченевшая, я догарцевала до большой стеклянной двери с бронзовой ручкой и, потянув ее к себе и подняв глаза, увидела вывеску «Бар».

Снег летел прямо в глаза, было трудно различить что-то еще, кроме света. Дверь открылась, меня пригласил войти звон колокольчиков. Клубы морозного пара повалили с улицы внутрь за мной, окутав и меня, и часть помещения. Мысль о внешнем виде промелькнула у меня в голове. Я была вся завалена снегом, который уже начинал таять.

«Под снежным покровом», больше никаких мыслей не было. Волосы, пальто, сумка, да и сапожки – все в снегу. Сделав несколько шагов вперед, внутрь, услышав, что дверь закрылась, почувствовав, что не дует, я выбирала себе место. Клубы пара от морозного воздуха с улицы распространялись, плывя по помещению, медленно растворяясь пуская струи морозного, свежего воздуха. Он так резонировал с невероятно теплым, пряным, мягким, нежным, струящимся, таким изысканным ароматом молотого кофе с коньячными и вишневыми нотами ликера, корицы и имбиря, который сигналил моему мозгу короткой морзянкой отдыха, раскрывая карты очаровательного дыхания вечернего барного гостеприимства и уюта, что я решила пройти внутрь. Оказавшись в глубине, выбрав столик и поняв, что я в безопасности и тепле, в комфорте, я расположилась поудобней и стала погружаться в это облако уюта, позабыв обо всем.

Глава IV. Мираж

Вспоминая все события, я поняла впервые, что устала насколько, что не способна пошевелить пальцем, сказать слово и тем более снять промокшее пальто и повесить на вешалку. Конечно, мороз добавил ощущений, но гуляя, я даже и не понимала, что уже замерзла, таким необычным был этот день. Было тепло, комфортно, и я понемногу начала отогреваться. Аромат кофе в баре завораживал и создавал очень приятную атмосферу. Привыкая к обстановке, я остановила свой взгляд на свече, которая стояла у соседей на столике. Влюбленная пара отмечала свой праздник. У них на столике стоял пышный букет оранжевых роз в большой вазе, издавая сладковато-горьковатый аромат. Сама форма роз тоже напоминала форму свечей. Цветы, розы – эти необычные нимфы, лепесточки которых были удлиненными, а наполовину раскрытые бутоны напоминали волны. Эти «свечи-нимфы» наполняли пространство своим изумительным ароматом, который так резонировал с поступающим морозным снежным воздухом с улицы и ароматом кофе, что не реагировать было невозможно. Я засмотрелась на это цветочное чудо, вдыхая его аромат. Любуясь этими цветами, я на короткое время и забыла про влюбленную пару, но вскоре отметила, что я, может, и некорректна – так долго рассматриваю чужие цветы! Пора отвести свой взгляд и заняться своими делами. Но это так красиво – оранжевый цвет роз и необычный аромат, такое чудо! Улыбнувшись влюбленной паре и получив улыбки в ответ, я кивнула и продолжала отдыхать за своим столиком. Мое дивное, чудесное облако, мой «красный цветок» ворожил, расправляя свои нежные, красные лепесточки, оживая, неторопливо покачиваясь. Негромкая, спокойная музыка саксофона располагала к комфортному вечеру.

– Леди, – услышала я буквально в ухо негромкий, мягкий, низкий мужской голос. – К вашим услугам коньяк, кофе, шоколад.

Я вздрогнула от неожиданности. Голос очень приятный, удивительно располагающий, внимательный. Понимая, что с ответом тянуть нельзя, это, в конце концов, просто неприлично, я хотела произнести вопрос: «Чем обязана?»

Снег таял, и с волос на пальто, которое я еще не успела снять, сбегали струйки воды, они сбегали и по лбу, и по лицу. Единственное, что удалось мне, это хлопнуть ресницами, пытаясь показать, что говорить-то пока и не получается, так я замерзла.

– Я вас так сильно напугал, сударыня? Извините, – сказал официант.

– Немного неожиданно, – пояснила я. – Там, там, на улице, началась настоящая зима, все покрыто снегом, все замело, снежинки кружат, очень красиво, но холодно, мороз, – повествовала я почти шепотом.

Поблагодарив официанта за внимание, я согласилась на чашечку кофе и 50 граммов коньяка, попросив сначала стакан воды. Мой спаситель так внимательно смотрел на меня и слушал, что я совсем растерялась. Оказалось, что он не официант, а бармен, который работает за барной стойкой, готовя напитки. Он вежливо кивнул и удалился. Осмотревшись, отметив, что здесь очень мило и современно, оценив авторский дизайн, интерьер бара, его мебель, текстиль, и в целом симпатичную и органичную обстановку, я перешла к дегустации. Барная стойка в глубине выделялась изящным оформлением и бликами стекла. Безупречная изысканная форма персонала меня поразила, я засмотрелась. Промокая лицо салфеткой, я продолжала любоваться деталями интерьера. Пытаясь достать из мокрого кармана свое зеркальце, снять пальто, повесить его, чтобы сушилось, я начала приводить себя в порядок. Появился бармен, поставил рюмочку коньяка на столик и также деликатно удалился.

Божественный мягкий напиток, распространял неповторимую миндальную ноту, струйку коньячного аромата. Я сделала первый глоток и наконец-то свободно выдохнула. Приятный, мягкий напиток разошелся по телу, проникая в каждую клеточку, согревая их, делая эластичней.

– Может быть, повторить? – услышала я вопрос.

– Воды, – попросила я.

Кто бы слышал, как он засмеялся! Какая у него очаровательная улыбка!

– Леди, вы совсем не пьете! Это дорогой, шикарный напиток, его не запивают водой! Вы сейчас почувствуете это наверняка.

– О нет, – ответила я, – просто стакан воды, пить, прошу, он будет стоять на столе и все.

– Sorry, lady, just exiting! It`s so perfect! – улыбаясь, отвечал бармен.

– Really? – тоже по-английски спросила я.

Меня интересовало, что же особенного произошло. Я тоже засмеялась, начав понемногу оттаивать.

Моей душе и сердцу стало тепло.

– Кофе? – спросил бармен.

– Пожалуй, – согласилась я.

Через некоторое время на моем столике стоял узкий прозрачный длинный стакан воды, наполненный хрустальными льдинками с веточкой мяты и вишенкой, и чашечка невероятно душистого, нежного ароматного кофе.

Стакан воды рассыпал искорки от льдинок, и казалось, что это ледяной бенгальский огонь. Льдинки сверкали, переливаясь, я смотрела на них. Один блик переходил в другой. Мое дивное, прекрасное облако, мой «красный цветок» оживал, орошенный искорками от льдинок в стакане, неповторимо выполняя танец судьбы. Еще через несколько минут у меня на столике в небольшом стеклянном шаре появилась горящая свеча. Горящие свечи стояли на каждом столике, это напоминало о вечерних традициях отдыха и торжествах. Свечи удивительно вписывались в интерьер. Из динамиков продолжал играть великолепный саксофон.

– Мэм, я возле вас, не откажите, – услышала я все тот же приятный голос.

Огненный напиток ворожил у меня за столиком.

– Сделайте милость, не откажите, сударыня! Примите, прошу! – слушала я мягкий голос бармена.

Тут рассмеялась я, рассмеялась открыто и искренне. Чудеса! И искренне, и смешно, смешно потому, что все случайно, я просто прогуливалась до метро, но загуляла.

Такого не было уже сто лет! Но почему?

Мы не знакомы. Мы не друзья. Принимаю ухаживание абсолютно незнакомого человека!

К напитку появилась тарелка овальной формы. На ней был составлен узор из бутонов маленьких цветов и салфеток в форме сердца. В середине лежал пышный бисквит. Я улыбалась: какое чудо! Как приятно.

– Все секреты ванильно-вишневого, лайт-бисквитно-ромового, сливочно-пломбирного крема, – рекомендовал бармен.

Я смеялась, пораженная и очарованная.

– Сам изобрел, только что. Не откажите, сударыня.

Трэш! Он еле сдерживал свой радостный смех. Я подумала, что он и сам не ожидал такого, судя по всему. Но чем же я обязана этому юноше?

Мне стало неловко, и я поблагодарила, сказав, что непременно отведаю, и решила спросить, а почему же он возле меня? Я ощутила себя в кругу своих давних, добрых, любимых друзей.

Мы живем в одном городе, в Москве, а в ней проживают 10 миллионов – немало. Огромный город. В нем все разлетелись, кто-то уехал за границу на работу, и неизвестно, кто вернется на Родину, кто-то так и остался на службе, и неизвестно, будет ли еще встреча давних друзей, коллег, друзей студенческой поры или нет. Немного грустно от этих мыслей. Я подняла глаза и посмотрела в глаза бармена. Глубокие, тёмно-карие, почти черные, большие открытые добрые глаза смотрели на меня исподлобья с таким интересом, искренностью и радушием, гостеприимством, что я решила доверить, принять все его респекты. Что-то знакомое промелькнуло у меня в памяти, располагающее.

Звуки саксофона продолжали литься, словно золотистый ручей, плавно и медленно – в мои уши, в мое сердце, в этот вечер.