Бар

– Может быть, еще рюмочку? – услышала я все тот же приятный голос.

– Пожалуй, – согласилась я.

* * *

После музыкальной паузы я отметила, что кремово-бисквитный, вишнево-ванильный брюле удался, что все очень интересно и органично. Я хлопала в ладоши под звуки завораживающего саксофона и благодарила.

– Вы очень любезны и очаровательны, мэм, – констатировал бармен.

– Но вы, сударь, не ответили мне на мой вопрос: так почему же вы возле меня? – не отставала я.

– Хороший вопрос, – ответил он и улыбнулся. – Я и сам не знаю. Ухаживаю за милой леди. Угощаю дорогую гостью. Очень прошу, отведайте.

Я тепло благодарила этого человека, отметив, что мы с ним уже в контакте и общаемся. Обаяние бармена, его мягкий, низкий тембр голоса, добрые, открытые, радушные глаза меня покорили, не говоря уже о костюме. Мой лед активно таял. «Капучино по-вечернему» и коньяк, его миндальные нотки оказались брендом этого вечера, брендом бармена. Потрясающий бисквит, который бармен создал сегодня впервые, был принят мной с огромным удовольствием. Рецепт бисквита напоминал о деликатных вкусовых качествах: орехово-ванильные взбитые легкие сливки, миндальный ликер, немного рома, горький шоколад и вишнёвый сироп с вишенками, немного пористого молочного шоколада, корицы, пломбира, сливок и имбиря, сам бисквит и немного кофе.

– Ставлю 9 баллов по еврошкале, – почему-то произнесла я, заканчивая дегустацию. – Отмечаю мягкость и легкость! Довольно изысканно, бодрит, но как согревает! Великолепные вкусовые качества, мягкие и в то же время терпкие. Как вам это удалось? – поинтересовалась я.

Услышав в ответ невероятно открытый, довольно громкий, обаятельный смех своего повелителя, немного придя в себя и осмотревшись, подмигнула ему, дав понять, что все хорошо, и я правда рада нашему знакомству. От вопроса «почему?» я никак не могла отказаться, но сдержалась. Меня не оставляло чувство, что ответ именно здесь, в баре. Я пыталась скрыть свое любопытство – не знаю, удалось мне это или нет. Постояв рядом со мной несколько минут, бармен наклонился к моему лицу и тихо, еле слышно прошептал:

– Разрешите?

Он протянул мне зеркальце. Мое, которое было в кармане, так и оставалось мокрым.

– Леди, ваши волосы, ваши прекрасные волосы… они намокли, – произнес он.

Капельки растаявшего снега медленно рассыпались, скатываясь одна за другой по волосам и превращаясь в струйки воды. Мои глаза широко раскрылись, в них танцевали вопросительные знаки.

Удивление, поражение, вопрос.

– Разрешите поухаживать? Помочь вам?

Я молча кивнула.

Взяв салфетку, он бережно промокнул мое лицо и поправил мои волосы. Его глаза с таким интересом рассматривали меня. Мой мозг опять заколотил крохотными молоточками. А что происходит, что?

* * *

Мой новый знакомый деликатно удалился, предоставив мне возможность побыть одной.

Спустя некоторое время я с удивлением обнаружила, что с первой минуты своего пребывания здесь нахожусь в одной и той же позе, почти недвижима. Моя сумка, которая за время моей прогулки превратилась в глыбу льда, покрытую толщей снега, тоже успела оттаять, и после активного таяния в тепле, прибавив в весе, с грохотом рухнула на пол.

Я смотрелась в зеркальце, поправляя волосы.

– Как себя чувствуете, леди? – услышала я вопрос бармена.

– Fine! Thanks[1 - Отлично! Спасибо (англ…)], – по-английски поблагодарила я его.

Хотелось сделать приятое человеку, который уделил мне внимание.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Вика, Виктория, – ответила я. – А вас?

– Дмитрий, – ответил бармен.

В небольшом, низком, широком бокале плавно качалась бордовая роза.

– Это вам, примите, она украсит ваш столик, – сказал Дмитрий, поставив бокал с цветком на столик.

Он опять мгновенно удалился, предоставив мне возможность побыть одной. Мой вечер раскрывался пурпурным цветком, распуская свои лепесточки. Легкий теплый пар, его клубы, возникающие от потока мороза с улицы, врывавшегося в открытую дверь при входе посетителей, медленно поднимался от поверхности пола, все обволакивая вокруг, согревая ноги.

Я почувствовала, как опять сотни, тысячи мельчайших бисеринок, наимельчайших крохотных горячих потоков бежали по моим венам, распространяясь по всему телу, согревая его. Тепло, очень тепло, хорошо, уютно.

Мое сердце принимало азбуку души, оно трансформировало ее бегущей строкой морзянки моему мозгу.

Погружаясь в уют и тепло, согреваясь, привыкая к вечерней обстановке, я вспоминала своего единственного друга, с которым мы учились в институте, затем больше десяти лет проработали в одном учреждении и не виделись лет двадцать. Почему-то именно сегодня, в свой первый свободный день, о друге ничего не зная, я вспомнила его, возвращаясь с концерта. Вспоминала его добрый, открытый, упорный взгляд исподлобья, его обаятельную улыбку и наши беседы по дороге домой, в кафе, за чашкой чая или кофе в обеденное время. Я вспоминала наш жест приветствия, когда, внезапно встречаясь на работе в коридоре, идя навстречу друг другу, мы вытягивали руки друг к другу, и ладонями правых рук делали дружеский хлопок. Я загрустила, загрустила по прошлому, да, очень. Уже не будет того времени никогда.

Я грущу по прошлому, по своим друзьям, но ведь правда – без прошлого нет будущего, с этим не поспоришь.

– Еще рюмочку? – услышала я вопрос.

Посмотрев в зеркальце, немного оправившись, подкрасив губы потемней, я торжественно произнесла:

– Неси! Не откажусь! А вы со мной, сударь? – заглянув ему в глаза, поинтересовалась я.

– На работе, при исполнении, сударыня, – кротко ответил Дмитрий.

Смакуя коньяк, я не переставала удивляться сходству манер, учитывая приличную разницу в возрасте. В поведении Дмитрия я распознавала жесты, манеры друга, поражаясь этому сходству, но стараясь не показывать вида.

Чуть погодя, определив, что настал момент, когда можно исчезнуть на несколько минут, чтобы привести себя в порядок, я удалилась.

Приятная атмосфера бара, его оформление, дизайнерский стиль создавали невероятное ощущение отдыха и комфорта. Музыка тоже располагала к приятному и достойному времяпрепровождению. Я любовалась интерьером и отдыхала. Огненные ручейки продолжали стремительно бежать по венам, согревая меня мягко и нежно и давая понять, что я согрелась.

Несказанные, волшебные чувства.

– Дим, – позвала я. – А что у меня там по прейскуранту?

– Коктейль! – ответил он.

– О, позвольте! – Я залилась смехом. – Пощадите, прошу! Тут можно остаться до утра! Не стоит, это лишнее. Мне действительно пора собираться. Да и вообще, у меня же жесткий лимит по бюджету! А вы развлекаете меня сегодня весь вечер, ухаживаете за мной! Уважьте, прошу, сколько с меня?

– 550 рублей, – ответил он.

Положив деньги в расчетный планшет, я поблагодарила Дмитрия.

– Не смею вам мешать, – сказал он.

И, как обычно, мгновенно исчез. Я даже не успела возразить, что он мне вовсе не мешает, наоборот, мне очень приятно. Мой цветок продолжал ворожить, плавно покачиваясь под музыку саксофона. Данная нота вечернего отдыха располагала меня остаться здесь еще ненадолго. Зимние вечерние сумерки спустились на город, засыпав, укутав его кружевом зимнего первого дня. Бар осветил вечерний свет свечей, утопая в ночной дымке. Звон колокольчиков у входа привлек мое внимание.