Кролик в лабиринте

Нельзя сказать, чтобы Инга стала навязчивой. Но видеть ее в офисе Давиду было неприятно. Вроде в ее поведении особенных изменений не произошло. Однако она выглядела всегда нарочито безупречно, немного кокетливо и периодически бросала на Давида нежные взгляды. Что делать? Уволить ее только за то, что сам с ней переспал? Или твердо сказать, что продолжения не будет? А почему не будет? Какое-то влечение, все-таки, Давид к ней ощущал. В этом было что-то новое и даже темное. В постели она была не только раскрепощенной, но и готовой на любые эксперименты. При воспоминании о том воскресном дне на Давида накатывала горячая волна, которая рождалась где-то в паху и поднималась к горлу. Иногда даже было трудно дышать. В общем, он вел неравную борьбу со страстным желанием.

В пятницу вечером Давид снова приехал к Виктору.

– Вить, надо что-то менять. В роли прохвоста Зубова я историю не изменю. Там другие режиссеры. Давай попробуем войти в Палена. Этот хотя бы реально на что-то влияет.

– Да, но ты же ничего не знаешь. Что и кому говорить? Какие приказы раздавать?

– Главное, как выбрать день и час. А то вдруг я попаду в такой момент, когда он уедет на какой-нибудь хутор!

– Выбирай. Наугад. А вдруг повезет.

– Окей. Давай не будем медлить. Например, 24-е февраля. Все ближе к той ночи… Наверное, уже идет полным ходом подготовка… Вечер, что ли? Они там активничают по вечерам… Ну, 19 часов. Давай на два часа. А то я боюсь ответственности в роли этого супер-чиновника.

Давид сначала услышал музыку и гул человеческих голосов. Унылый интерьер холостяцкой берлоги Виктора внезапно сменился величественным зрелищем залы, или, скорее, длинной галереи, освещенный тысячами свечей. Множество мужчин и женщин в роскошных одеяниях начала 19 века, расположились в парадном зале небольшими группами. На лицах большинства были искренние улыбки, иногда раздавался веселы смех. Глядя на изящные формы дам и на их своеобразные костюмы, сверкавшие золотом, серебром и драгоценными камнями, Давид пришел к выводу, что никогда не видел более блестящего общества. Огромное пространство тонуло в запахах парфюма, звуках музыки и мерцающем свете. По залу сновали лакеи в золоченых ливреях с подносами, на которых стояли хрустальные бокалы с шампанским. Вдруг Давид ощутил резкую боль в левом колене. «Да, а тело-то Палена старовато! Кажется, у бедняги подагра. В таком скафандре не побегаешь!» Возле Давида-Палена стояло несколько мужчин. Некоторые лица были Давиду уже знакомы по встрече заговорщиков. Один из собеседников как раз заканчивал рассказывать какой-то, видимо, не очень приличный анекдот про Марью Ивановну. В анекдоте дело закончилось тем, что разочарованный гусар выскочил из окна. Мужчины громко хором засмеялись. Давид, не понявший смысла, тоже широко улыбнулся. Оркестр заиграл громче. В огромной зале публика начала танцевать полонез. Давид засмотрелся на экзотические пары танцующих и здесь заметил, что к нему через толпу продвигается высокий стройный мужчина с очень знакомым лицом. Давид вздрогнул – это же Платон Зубов!

– Здравствуйте, господа! Очень рад видеть такое блестящее общество! Граф, у меня к вам есть несколько слов… Прежде всего примите мою искреннюю благодарность за ваше ходатайство перед тираном. Я теперь хоть бывать при дворе могу. Уже великое дело! Что за нелепость устраивать бал в этом недостроенном замке? Тут даже не все покои отделаны!

– С удовольствием, князь, выслушаю вас!

Давид заметил на правой руке Зубова черную повязку.

–Милостивый государь, у вас ранение?

– Чепуха! Небольшая дуэль…

Давид-Пален и Зубов отделились от компании.

– Я вас внимательно слушаю, князь! – Произнес Давид.

– Сударь, что-то странное происходит вокруг меня… Мои домочадцы рассказывают мне удивительные вещи. Какие-то неизвестные люди проникают в мой дом. Кто-то даже напал на меня. Но самое странное то, что я не помню некоторые обстоятельства! Я сразу подумал про вас. Вы же мастер на всякие загадки! Может, знаете отгадку? Я бы не хотел получить послание с того света от графа Де Рибаса… – Зубов нехорошо улыбнулся.

– Милостивый государь, я не понимаю ваших намеков. Насколько я знаю, память пропадает от обильного употребления горячительных напитков. Будьте с ними осторожнее… Вы нужны отечеству!

– Ваша ирония мне хорошо знакома! Есть и другие дела, более прозаические. Мой брат Валериан написал мне намедни, что у него есть к вам финансовые вопросы… С тех пор, как в Петербурге уж нет английского посла, друга моего семейства, основной поток средств идет через вас…. Не пора ли решить наши маленькие дела? Нужны средства на гвардию…. Мы же готовим тот самый день! Триста человек не так просто заинтересовать! Расходы велики. И мы начинаем испытывать трудности с решением этого дела…

– Ну, это уладить несложно…

Тут Давид почувствовал острую боль в правой ноге. «Как противно быть стариком. Ха, надо учесть этот факт в своей настоящей жизни…»

– Платон Александрович, мы с вами соратники! Так что для волнения у вас нет оснований. И я не жадный человек…

По праздничной толпе пролетел легкий шелест и все взоры устремились к высоким, пока закрытым, дверям. Лишь только они распахнулись, слово «Государь!» пробежало по всему собранию и заставило всех инстинктивно вытянуться в струнку.

– Сударь, смотрите-ка, кажется к нам направляется его императорское величество! Чтоб ему!

Давид посмотрел в сторону центра зала и действительно увидел, что толпа расступилась, освобождая проход для небольшой свиты. Во главе ее величественно шел мужчина среднего роста, в котором Давид сражу же узнал Павла. На нем был синевато-зеленый мундир с простым красным воротником и такими же обшлагами, без лацканов, без золотых пуговиц и аксельбантов, и белые панталоны в высоких ботфортах. Голова густо напудрена, но коса не очень длинна. В прорези мундира вдета шпага. Одежда императора не имела шитья, но левая сторона груди была украшена двумя звездами. Несмотря на странное впечатление, производимое внешностью Павла, взгляд императора показался Давиду умным и добрым.

Его держала под руку высокая грузная дама с царской диадемой на голове. За ними шествовали несколько мужчин и женщин с выражением высшей степени значительности на лицах. В свите императора Давид увидел и Панина, хозяина дома, в котором собирались заговорщики. «Бедный, бедный Павел! В каком осином гнезде он живет! Может, перетащить его с собой в будущее? Сделать программистом?» Российский император улыбался и смотрел прямо на Давида. «Что делать? Ага, надо приветствовать как самодержца …» Давид как мог склонился в глубоком поклоне. Зубов склонился еще ниже и попытался отступить в поклоне подальше…

– Приветствую вас, мой друг! Уж немного вокруг меня людей, которых я могу причислить к друзьям!

– Ваше величество, вы же знаете мою глубочайшую преданность и любовь к своему императору…

– Да, граф, да! Я высоко ценю вас и ваши таланты… Вот у нас тут дискуссия вышла с любезным графом Паниным. Он подвергает критическому сомнению индийский поход и нашу позицию относительно политики с Англией. Мы с вами уж обсуждали это неоднократно. Но вижу, что единства меж моими друзьями нет… Да вот хоть и Платона Александровича спросим, чей державный ум уж давно могли оценить!

– С вашим императорским величеством никто не может сравниться в прозорливости. Особенно в вопросах внешней политики! Я безмерно счастлив, что вновь могу присутствовать при дворе и могу быть полезен вашему императорскому величеству! – подобострастно ответил Зубов.

Давид подумал: «Они такие важные… Так высоко себя несут… Смешно. Их ведь уже не существует. Для нас они – ненастоящие… А теперь значительными можем быть только мы… А на самом деле мы так же смешны и нас также не существует, просто мы этого не понимаем!»

– Да, князь, знаю! Кто старое помянет, тому глаз вон! Слава Богу в нашей империи сильно самодержавие, и император сам принимает решения! Однако и с умными людьми не грех посоветоваться. Так что, милостивый государь, вы, все-таки, не разделяете мою позицию? – Павел повернулся к Панину.

– Ваше императорское величество, надо учитывать все факторы. Англия – великая держава. И не стоило бы Российской империи вступать с ней в конфликт интересов. Лучше бы сосредоточиться на борьбе с французским узурпатором…

– Вы, все ж таки, дурак, граф!

Панин помрачнел и потупил взгляд. Из свиты раздался голос:

– Ваше императорское величество, заранее прошу нижайше прощения, – заговорил немолодой мужчина с сильным нерусским акцентом, – граф Панин – такая значительная особа, что его мнение…

Император резко перебил говорившего:

– Милостивый государь, вы – человек не русский, так что не совсем хорошо знаете наш уклад. В России есть только одна значительная особа. И это – я! Все остальные значительны только тогда, когда я с ними разговариваю. И только пока я с ними разговариваю!

Давид снова вздрогнул. Он не рассчитывал услышать эти слова из уст самого Павла Петровича. Император посмотрел на Давида.

– Граф, хоть мы и видимся ежедневно, я не перестаю в вас нуждаться! Не люблю я эти балы… Пойдемте-ка в мой кабинет и поговорим по существу.

Царица отпустила руку Павла, и Давид двинулся за ним из бальной залы в коридор. Скоро они вошли в небольшой, по представлениям Давида, кабинет с камином. Внушительный стол был весь завален бумагами и картами. Павел начал нервно ходить возле камина. Давид снова почувствовал ноющую боль в колене. «Надеюсь, что мне это терпеть недолго!»

– Милостивый государь, вы также считаете мое решение по Англии неверным? Ведь по сути мы объявили войну!

– Государь, да нет же! К большому моему сожалению, Англия всегда разжигала конфликты на континенте. Да и во Франции свержение монаршего дома – исключительно английских рук дело!

– Вы думаете?

– Да, государь! Просто мы сейчас еще не располагаем всей полнотой знаний. Но пройдет время, и это станет очевидным фактом! По моим сведеньям в английском парламенте даже уже называлась сумма денег, потраченных на это преступление. Кажется, больше пяти миллионов фунтов! История докажет вашу правоту. Более того, в наши, российские, дела Англия бесцеремонно вмешивается уж несколько столетий! Давайте подумаем хотя бы о судьбе Ивана Васильевича Рюриковича, предшественника дома ваших предков. Тоже, ведь, английский след… В смерти и царя, и его наследников надо искать заговор и убийство…

Павел остановился и внимательно посмотрел на Давида.

– В нашем обществе принято считать Англию просвещенной и великой державой. Вы же знаете, наши умники делятся на англоманов и франкоманов. Положение Англии в Европе дает ей определенную неуязвимость… Я тоже думаю, что Англия представляет для нас не меньшую угрозу, чем последствия французской революции. После разгрома Австрии она лишилась последнего союзника… Но амбиции свои не умерила. Захват Мальты – последняя капля в чаше нашего терпения! Этот остров находится под моей личной опекой как главы Ордена. Они презрели все правила и законы. Тут или мы – их или они – нас. Это война истинной монархии с коронованной революцией. Что нынешняя английская монархия представляет собой? Там правят совсем другие люди… У них не христианские идеалы… И они хотят навязать их всему миру. Мой прадед столько сделал для того, чтобы наша империя влилась в европейский мир, но из этого ничего хорошего не выходит… Да и почему их надо считать европейской цивилизацией? Мы им европейскость не отдадим! И особенно христианство! Наше православие им как кость в горле. Западу от России надо только одно – чтобы нас не было. Я вижу выход только в войне. Хоть и не должно жизнями православных легко распоряжаться… России войны не нужны. Я предложил европейским монархам, вы помните, решать все споры на честной дуэли. Но нет рыцарей в Европе. Разве что Бонапарт… Как ни странно… Индия невероятно обогатила английскую корону. Ей и потеря американских владений не так страшна! У нашей империи совсем другая миссия. Слава Богу, мои предки позаботились. Бескрайние просторы! Но это ж все и объединить надо! Просветить. И умиротворить. Я иногда, граф, смотрю на карту нашей матушки-России и ужасаюсь! Эдакая землища! Сколько верст-то надо скакать по лесам и степям, чтобы передать кому-нибудь царский указ. Вот от этого и наши решения исполняются медленно и не так, как хотелось бы. А сколько непросвещенных народов под нашей короной? Географическое положение становится судьбой государства. Раньше я от вас таких резких суждений в сторону Англии не слышал! Откуда такая перемена?

Павел Петрович снова уверенно, но не высокомерно, посмотрел на Палена-Давида.

– Ваше величество, думающий человек никогда не перестает думать. И никогда не поздно отказаться от своих заблуждений. То есть, нет, бывает поздно! Это раскаяться не поздно никогда, пока жив. Так говорят священники. Лучше вовремя увидеть свои ошибки. Англия России – не друг. Да и никому на континенте… А быть российским государем – это сродни воинскому подвигу.

– Я рад, что вы так переменили свое мнение. Значит, мы сможем с вами обсудить и перспективы индийского похода. Надо вырвать у Англии этот козырь. С Бонапартом мы можем найти общность интересов в этом деле. Я не симпатизирую ему… Выскочка. Да и не совсем ясно, кто за ним стоит на самом деле… Вы помните, я ему настоятельно советовал узаконить свое положение – основать новую династию… Единственный путь к спокойствию в его стране. Да и во всем мире тоже! Все так связано… Россия, к нашей печали, не может жить, занимаясь только собою. Тем более, что мы – оплот христианства. Это тяжелая миссия… А жизнь во Христе не всегда возможна для монархов… Война. Но разве подобает императору, если его бьют по щеке, подставлять другую? Как же он сможет управлять империей, если он допустит над собой бесчестье?

– Нет, государь! Императору терпеть бесчестье не должно!