Дамнар. Неведение

Багхес с хмурым видом наблюдал за картиной, как вампир пытается отобрать у другого монстра обед. Он и раньше замечал, что сквозь характерное для вида неживое бесстрастие у Джастина проглядывают непозволительные для вампира черты. Или, всё-таки, война за обед? Ухмыльнувшись своим мыслям, хорнд фыркнул и возобновил мелодию.

??? ??

Они падали на сосны.

Сучья ломались под весом грифона и вампира, обдирали незащищённую кожу и грозились переломать Джастину кости. Всё время до приземления на груду камней  он крепко придерживал мальчонку за шею и поясницу, молясь, чтобы их не развернуло, и ребёнку не переломило позвоночник.

Для урождённых эльфов дети священны. И даже переход на тёмную сторону не смог этого изменить.

Удар о булыжники пришёлся на спину и голову. В ушах звенело. Зрение на несколько мгновений расплылось. Когда Джастин немного пришёл в себя, но всё ещё плохо воспринимал действительность, стал аккуратно разводить крылья, ослабляя хватку рук.

Мальчика не было слышно, и он не шевелился. «А что, если я его задушил? Или всё-таки убило?», – пронеслась ужасная мысль, от которой всё похолодело внутри. Джастин сделал глубокий вдох, силой заставляя себя включиться в окружающую реальность. В ноздри сразу ударил запах свежей крови, перемешанный с хвоей и ароматом перепревшей осенней листвы. Жажда мгновенно сковала горло, клыки начали нещадно ныть, а разум стал улетучиваться, уступая место животным инстинктам.

Для ускорения регенерации нужна кровь. Как бы Джастин ни пытался это отрицать, организм требовал подпитки. Недалеко бился в агонии умирающий от ран грифон. На вампире лежал исцарапанный когтями ребёнок. Его сердечко испуганно колотилось, и пульсирующий по артериям алый сок начинал сводить Джастина с ума.

– Уже всё? Вы живой? Можно смотреть? – тоненький голосок мальчонки вывел Джастина из голодного дурмана. Вампир с облегчением рассмеялся, старательно отгоняя мысли о том, чтобы вцепиться ближайшему живому существу в шею. Приобнял мальчишку и потрепал его по волосам.

– Ты цел, малец? Резко не вставай! – Джастин аккуратно разомкнул объятья, задерживая дыхание в надежде погасить инстинкты, позволяя мальчишке соскользнуть вниз по насыпи на землю.

– Вот они!

Со стоном приподнявшись на локте, Джастин попытался разглядеть прибывших. С облегчением увидел Олафа, опирающегося на своего сына, тоже помятого в схватке, с уже затягивающимися ранами от когтей другого грифона. Немного поцарапанного, зарёванного, но всё-таки живого первого мальца. Также с ними шёл, опираясь на невысокий посох, Всемир и, судя по всему, родители мальчишек.

– Олежка! Живой, засранец! – селяне с вновь заревевшим мальцом кинулись обнимать спасённого Джастином ребёнка.

Кивнув Олафу в сторону умирающего грифона, Джастин прошептал остатками воздуха в лёгких: «Добей, чтоб не мучился». И откинулся обратно на камни, прикрыв веки. Тело ломило от ушибов, содранную кожу нещадно саднило. Заживать раны никак не хотели – слишком много сил ушло на вытаскивание крыльев и полёт, будь они не ладны…

Джастин уже в который раз зарёкся связываться с этим, мягко говоря, малоприятным процессом, малодушно подумывая о том, чтобы так и оставить крылья у всех на обозрении. Попытки пошевелиться отзывались резкой болью. До кучи, младший брат дотянулся до него мысленно: «Atangolmo na laiwave [Ума нет – считай, калека], просил же тебя не рисковать…» – раздавался укоризненный шёпот Сета где-то в затылке, отзываясь мягким эхом в глубине сознания. «Cuil ouya mire [Жизнь бесконечно драгоценна]. Жаль, что ты об этом забыл» – мысленно огрызнулся Джастин. «Что ж ты тогда того мужика зарезал, когда из портала за тварью выскочил?» – раздался насмешливый вопрос младшего брата. Джастину почудилось, что Сет был уязвлён, но он мог спутать это и со своими ощущениями. К великому облегчению, ментальная связь резко оборвалась, оставив вопрос без ответа. «Ослепило солнце – не успел сориентироваться» – было бы крайне слабым оправданием.

Зашуршал гравий, осыпаясь из-под тяжёлых сапог, и на лицо Джастина упала тень.

– Эй, приятель, ты там не окончательно помер, надеюсь? Ты почему до сих пор не восстановился? – Джастин приоткрыл один глаз и встретился взглядом с не на шутку обеспокоенным Олафом.

– Не дождёшься… – Джастин снова попытался встать, но захрипел и вернулся в лежачее положение. – Мне и тут неплохо, только подушку бы, а то скальные породы немного жестковаты, – вампир изобразил какое-то подобие улыбки.

– Ты это… Мне тут сказки-то не рассказывай. На вот, жри, давай, – Олаф протянул к губам приятеля запястье.

Джастин отмахнулся. Застонал и сморщился от резкого движения.

– Хорош, привереда! Ну-ка, не кочевряжься мне тут! Хочешь, потом за девкой пошлём, а сейчас жри, что дают, – Олаф черканул кинжалом по запястью, протянув руку над головой Джастина. При попадании капель крови на губы вампир уже не смог сдерживаться и, резко приподнявшись на локте, вцепился клыками в запястье вожака, ухватившись свободной рукой за одежду друга, как клещами.

Олаф зашипел от боли, но руку не выдернул. После пары глотков Джастин сообразил навести морок – небольшую компенсацию для жертвы при акте вампиризма. Волк перестал шипеть, глаза его остекленели, мышцы расслабились.

Всемир, оставшийся со спасителями, с интересом наблюдал за этим действием, не решаясь подать голос. Джастин, насытившись, почувствовав, что раны стали затягиваться, отпустил руку Олафа.

– Хватит с тебя, а то ещё подсядешь, сам проситься стать обедом начнёшь, – вампир, чувствуя неловкость, пытался пошутить. Также начал разворачиваться, чтобы встать на коленки.

– Размечтался! Я бы и без твоих фокусов дотерпел. Чай не сахарный, – недовольно проворчал смущённый от пережитого ощущения Олаф. – Это ты девкам мозги лучше туманом срамным заволакивай. Тебе точно хватило? Или кликнуть?

– Погоди, мне ещё эти паруса сложить надо, – Джастин стоял на четвереньках, часто дыша, пытаясь морально подготовиться к действию. – У тебя, случайно, ничего покрепче не найдётся? Рома, например? Мне сейчас и спирт, и любой самогон сойдёт…

– Чего нет – того нет, – Олаф развёл руками. – Если всё так плохо, может, пока так походишь?

– Ну уж нет… Не хватало мне цепляться ими за всё. Дай мне минуту, не отвлекай. – Джастин снова сосредоточился на ощущениях. «Просто перетерпеть. Чем быстрее уберу – тем быстрее всё это закончится», – он начал дышать, будто собираясь прыгнуть в прорубь.

Наконец, решился.

Кости, расщеплённые, вывернутые и растянутые неестественным для человеческого существа образом, стали с хрустом втягиваться, попутно прокладывая себе путь через мышечную ткань от лопатки обратно к кончикам пальцев на руках. Когда они вернулись на своё законное место, оставшиеся без поддержки кожа и мышцы повисли безвольной тряпицей. В местах, откуда росли крылья, образовался рубец, мгновенно расширяющийся и отделяющий рудимент от спины.

Отпавшая кожа вампира в несколько мгновений ссохлась, истончилась и быстро истлела, как лист бумаги, охваченный пламенем.

Джастина всё ещё трясло, но раны на спине быстро затягивались, превращаясь сначала в шрамы, а затем и они разгладились, будто и не было ничего. Тогда Джастин в изнеможении сел на камни и обратил внимание на изучающего его деревенского старосту.

Всемир, уловив уставший взгляд Джастина, отвесил земной поклон:

– Благодарствуем, господа, за спасение душ невинных.

Джастин кивнул, перевёл Олафу фразу старосты – тот махнул рукой, принимая благодарность. Заметил, что человек явно хочет поговорить ещё с Джастином, и отправился к мёртвому Грифону, помогать сыну разделывать тушку чудовища.

Староста, видя, что завладел вниманием вампира, спросил:

– Что, тяжко? И князь тоже так летать умеет и раны залечивать?

Джастин пожал плечами:

– Он лучше летает. Не знаю, как младший брат с крыльями управляется – мне, видимо, выдержки не хватает. И раны заживляет – глазом моргнуть не успеешь.

– Младший? – Всемир заинтересованно опёрся о свою палку обеими руками и подался вперёд. – А что ж не ты правишь, коли ты старше его будешь?

Джастин, чувствуя, что ноги его всё равно сейчас не очень-то слушаются, решил, что отвлечься беседой не такая уж плохая идея. Во всяком случае, пока восстанавливаются силы.

– У нас не по старшинству власть переходит – не как у людей. Да и, строго говоря, мы людьми никогда и не были. То есть, я человеком был частично, – видя непонимание в глазах старосты, Джастин решил уточнить, – мы с ним братья как по отцу, так и по матери. Мать у нас – эльф. Эльфы – почти как люди, только живут сильно дольше, и магией наделены гораздо чаще, чем другие народы. Я был зачат, когда Отец ещё человеком был. А Сет – когда Отец уже дамнаром стал. У меня с братьями разница в возрасте около девяноста лет. Собственно и вышло, что я ещё до войны был живым, а Сет сразу родился таким, как он есть сейчас, во время короткого перемирия.

– Весомая разница. Да ты, выходит, и меня постарше будешь, – Всемир искренне удивился, лицезрея перед собой мужчину, которому нельзя было дать более сорока, а то и тридцати лет. – Есть ещё братья?

– Да, один. Но он на светлой стороне остался. Сейчас, фактически, наследник лесного трона.

– А как же вы все на тёмной оказались, ежели раньше оба на светлой были? Рогатый соблазнил чем?

Джастин расхохотался.

– Багхес – то? Нет. Этот хорнд тутошний лесной житель, хоть и действительно какой-то силой обладает. Подозреваю, что он какой-то местный Пан, но не хочет говорить об этом прямо.

Вампир немного призадумался, но продолжил, чувствуя расположение к старцу:

– Отец нам сказывал, что, когда в Долину Теней спускался, договор со Смертью заключил за плату немалую. Сету после гибели отца перешёл этот долг. И, возможно, я не прав, что так говорю, но я очень счастлив, что не мне его выплачивать… Собственно, Сет изначально уже проклятым родился. Вероятно, что Замок его силой между мирами ходить и наделил, да только спросить не у кого.

– А сам?