Солнце в кармане

Олег сурово посмотрел на него исподлобья. Карие глаза окончательно утратили прежнюю доброту. Он встал, накинул пиджак, обулся и взялся за ручку двери.

– Умер Борис Васильевич. В больнице умер. Царствие ему небесное…

На этом он вышел, спокойно прикрыв дверь. Когда Сергей побежал догонять его, он уже почти сел в такси.

– Куда? Во сколько?

– Завтра утром ко входу. Я скажу, чтобы тебя встретили.

Хотя изначально токамаки – установки магнитного удержания плазмы – появились ещё в СССР, не удивительно, что первый коммерческий термоядерный реактор построили китайцы. Их энергетический кризис стал очевиден ещё более полувека назад. За год многочисленные производства Поднебесной потребляли свыше 7000 ТВт электроэнергии – это почти в 7 раз больше, чем тогда же у нас. Шахты углубились на километры, что резко увеличило стоимость добычи угля. Заменить его другими видами топлива оказалось сложно, импортировать такое огромное количество – невозможно. Преодолеть кризис, едва не потащивший на дно вместе с Китаем и весь мир, можно было двумя способами: снижением потребления или освоением нового источника энергии. Избалованное благами общество пошло по второму пути.

Сергея привели в просторный кабинет, где уже сидели ещё четыре человека: ухоженная, стройная брюнетка неопределённого возраста, женщина лет пятидесяти с рыжим каре и в очках с толстыми линзами, седой пожилой мужчина и мальчишка лет двадцати. Обстановка вокруг произвела на Сергея приятное впечатление: моноблоки, заваленные папками столы, книжные шкафы, запах карандашных грифелей и бумаги, – всё это свидетельствовало о том, что здесь упорно трудятся, а не пьют бесконечные чаи вприкуску со сплетнями. Женщина с каре предложила Сергею кружку кофе с печеньем, но он отказался – до постановки задачи, а она ожидалась очень непростой, кусок в горло не лез.

Наконец, пришёл Олег, и все собравшиеся заметно оживились.

– Некрологи напечатали? – спросил, не дожидаясь объявлений, пожилой мужчина.

– Занимаюсь.

– Может, помочь? Развесить?

– Я занимаюсь, – с нажимом повторил начальник, – Сам. У вас сейчас другая работа, от которой не следует отвлекаться…

Чутьё не обмануло Сергея: такой сложной и трудоёмкой задачи перед ним ещё не ставили. Термоядерная установка, по заключению экспертов, при взрыве почти не пострадала, однако та самая панель управления, о которой вчера говорил Олег, была повреждена. Как раз с ней и оказалась главная загвоздка: руководство пользователя, естественно, написать не успели, а все, кто хоть немного разбирался в особенностях работы на новейшем устройстве, скоро будут смотреть на сограждан с некрологов. Более того, устройство управлялось удалённо с чипа, вживлённого в мозг главного инженера, а эти небольшие пластины с электродами, как известно, сугубо индивидуальны.

Великолепная четвёрка, которую Сергею довелось созерцать в кабинете – и есть основная рабочая группа. Не густо, но привлекать к работе сторонних специалистов оказалось крайне нежелательно (тут начальник осторожно посмотрел в сторону брюнетки, и Сергей сообразил, что она сотрудница отдела безопасности – и почему он сразу не догадался, увидев подозрительно незапоминающийся вид?).

Подводя итог собранию, решили, что необходимо восстановить удалённый доступ к панели управления, рассчитать координаты наведения лазеров – с точностью до микрометра, потому что любое смещение грозит неравномерным нагреванием плазмы и, соответственно, непредсказуемым исходом. Также нужно было выяснить, каким газом наполнить хольраум, подобрать размер мишени и материал мембраны. В общем, если коротко, задача заключалась в реализации эффективного термоядерного синтеза с выходом на самоподдерживающуюся реакцию. Всё то, над чем человечество думало почти век, только группой из пяти человек и за каких-то несколько дней. Но и преимущество перед исследователями прошлого было огромным: теперь инженеры знали, что реакция не просто не противоречит законам физики, а реально, практически осуществима. И все инструменты уже были на руках. Это было всё равно, что посадить рыцаря-крестоносца за печатный станок Гутенберга и попросить издать первую Библию.

Закономерный вопрос, возникший у всех слушателей одновременно, заключался в следующем: почему непосредственный руководитель запуска, которым и являлся Олег, выживший по чистой случайности, так как пришёл в другое здание поприсутствовать на торжественном открытии, не знал таких базовых вещей, как материал мембраны и название газа? Из всей рабочей группы задать его осмелился бы только Сергей, но он молчал, потому что и так знал ответ: хорошие управленцы не всегда хорошие физики.

После обеда состоялось знакомство всех членов рабочей группы, хотя таковой их можно было назвать только с большой натяжкой: брюнетка Виктория выполняла роль надзирательницы, а значит, была скорее препятствием, чем помощью; польза молодого русого паренька, скромно сидевшего в углу, тоже была под большим сомнением. К счастью, женщина с рыжим каре – Евгения – занималась расчётами и моделированием, а пожилой физик Александр довольно неплохо разбирался в теории, хотя и был по духу больше практиком, далёким от абстракций.

Знакомство и предварительные обсуждения заняли всё утро и завершились только к обеду. Робот-доставщик с флажком, украшенным упрощённой моделью атома, привёз первое, второе, напитки и даже небольшой кусочек шоколадного торта – дорогое удовольствие в нынешнее время, когда какао-бобы в дефиците, а детский труд на плантациях, наконец, искоренён. Дороже, наверное, только мясо.

– Всё-таки из-за какао торт получается суховатым, – вздохнула Евгения, отхлёбывая из кружки чай, – Им бы эти бобы с маслом смешивать…

– Вообще-то бобы и так почти наполовину состоят из жира. Это при обработке разделяют масло и порошок, – поспешил исправить её Сергей. Сам он уже давно перекусил и сидел за бумагами.

– Хорошо, – согласилась женщина, – В чём же тогда проблема?

– Жадничают! – как всегда, внезапно встрял в разговор Александр, – Кладут вместо яиц яичный порошок, вместо масла – маргарин, да и то, наверняка меньше, чем нужно.

– Вот оно что! – поддержала Евгения, – Вроде бы, прогресс продолжается, а у нас до сих пор всё по Щедрину: пьют и воруют…

Сергей, вздохнув, опять отвлёкся от бумаг. Он привык работать под шум досужих разговоров, но не мог терпеть одного: когда люди заблуждаются и вводят в заблуждение других.

– Между прочим, существует вполне конкретный ГОСТ, по которому повара готовят. Есть у них и технологические карты, где чётко прописано, сколько и чего идёт в блюдо. Этот процесс контролируется. Так что жадность тут совершенно ни при чём, – разговор тут же стих, как пристыженный, и Сергей воспользовался паузой, – Коллеги, вы лучше скажите мне вот что: остались ли где-нибудь записи об используемом топливе? В моих отчётах нет никакой информации.

– А что тут думать, возьмём дейтерий и тритий. Сильно нагревать не придётся, и выход энергии будет значительный. Годами проверенный способ! – нашёлся Александр.

– Проверенный настолько, что всем известно о его низкой эффективности, – усмехнулся Сергей, – Давай не будем гадать. Женя, можешь узнать в архиве, есть ли всё-таки хоть какие-нибудь упоминания?

Расчётчица кивнула и набрала какой-то номер на клавиатуре. Из устройства величиной со спичечный коробок, прикреплённого на корпус моноблока, полились голубоватые лучи, вскоре сложившиеся во внушительный бюст работницы архива.

– Про топливо у нас ни слова, – ответила она, выслушав вопрос, – Сами же знаете, серверы уничтожены пожаром, по крупицам собираем всё, что осталось. Но если понадобятся работы до 2030 года, то они в бумажном виде, в библиотеке.

Голограмма погасла, а Сергей уже писал записку с запросом на доступ к необходимой литературе. Оглядевшись вокруг, чтобы выбрать, кого отправить в храм тишины и знаний, он остановился на парнишке, который вместе с Викторией скромно сидел в углу и безмолвно наблюдал за происходящим.

– О, молодёжь! – обратился инженер, протягивая записку, – Сбегай-ка до библиотеки, возьми для меня пару книжек.

– Хорошо! – ответил тот и убежал.

– Да-а-а, – протянула Виктория голосом жёстким, как треск сухих брёвен в костре, когда прошло пару минут, – Ничего ему от отца не досталось. Просто мальчик на побегушках.

– А чей он сын? – спросил Сергей, видя, что остальные уже в курсе, о чём идёт речь.

– Мишутка-то? А вот кто тут главным был, того и сын. Льва Всеволодовича. Суровый мужик был! Даже за глаза про него только хорошее старались говорить, так боялись. Характер стальной, амбиций море – вот уж кто всегда знал, что должен стоять выше всех. И, как ни странно, заслуженно: говорят, гении раз в сто лет рождаются, так вот, это как раз его случай. Он следующий, после Курчатова.

– Наверное, сына-то сразу инженером взяли? – высказал догадку Сергей.

– Не-а. Говорю же, суровый был папаша. Он его после института сюда на завод устроил, простым рабочим, хотя у Мишутки красный диплом был. Хотел, чтобы он весь путь прошёл, узнал цикл производства, набрался опыта. Через год только разрешил в лаборанты перейти, и то потому, что цеховые вступились: у мальчишки мозги золотые, а он гайки крутит. В общем, смягчился тогда Лев Всеволодович, даже инженером сделать обещал, если сын себя проявит. А теперь что – взлетел на воздух вместе с установкой, и воспитание коту под хвост… Собственно, я вам это с самого начала должна была рассказать по инструкции, но не при мальчишке же.

– А что этот Мишутка в нашей группе-то делает? Тем более, когда в семье такая трагедия.

– Я тоже могу быть полезным! – никто не заметил, как парнишка вернулся, и всем присутствующим стало неловко, – Тем более, что мозги у меня теперь не золотые, а вообще бесценные.

Он приподнял длинную прядь русых волос и показал выбритое, заклеенное пластырем место чуть выше виска. Окружающие застыли, не в силах отвести взгляд. Такие вещи всё ещё были в диковинку.

– Мне вживили папин чип. Он сохранился во время взрыва, хотя и немного оплавился. Это вам не какой-нибудь допотопный «Нейролинк» – он хранит все воспоминания. С его помощью папа посылал сигналы на панель управления. Врачи сказали, что у меня есть шанс всё это повторить, ведь генетически я к отцу ближе всех…

– Книги-то принёс, киборг? – прервал его Сергей.

– Да, конечно. Возьмите, – он протянул несколько потрёпанных томов и сел обратно в угол, слегка сконфуженный и уже жалеющий о том, что начал говорить.

– Помню, у нас в отделе тоже один себе чип поставил, – вспомнил пожилой физик, – Кучу денег заплатил, собирался воспоминания хранить. Пару недель с операции прошло – а у него вокруг рубца воспаление началось. Хирург сказал – реакция глиальных клеток на имплант. В итоге сигнал от чипа пропал, а потом и сама эта штуковина перегрелась и взорвалась…

– Александр Павлович! – взвизгнула Евгения, – Разве можно такое рассказывать?!

– А что такого? Это правда.

Все взгляды опять невольно устремились на парнишку, заметно съёжившегося и побледневшего. Похоже, его смелые высказывания были следствием не смелости, а желания ей обладать. Увидев, что его пристально изучают, Мишутка не выдержал и поспешил покинуть кабинет. Виктория удалилась вслед за ним, а остальные вернулись к своим делам. Сергей невольно отметил, что сочувствует Мишутке: будучи тоже сыном знаменитого изобретателя, он с детства ощущал тяжесть возложенных на него надежд. А с приходом на инженерную должность – ещё и груз не самых выгодных поначалу сравнений. Ему пришлось приложить много усилий – гораздо больше, чем иным, – чтобы доказать свою компетентность. Но всё же тень отца всю жизнь неотступно следовала за ним.

К вечеру работники науки разошлись по домам. В опустевшем здании, медленно проглатываемом, как удавом, серыми сумерками, остался только Сергей. Он предусмотрительно забрал с собой из гостиницы чемодан с вещами, решив, что, если уж работать, то без помех и лишних отвлекающих действий. Инженер доел оставленный с обеда бутерброд со сладкой бобовой пастой, не отрываясь при этом от чтения. Перед глазами мелькало огромное количество информации – имена, даты, таблицы, описания, – но только не то, что нужно. Это вовсе не раздражало его, напротив, только подзадоривало искать детали, вчитываться между строк. Он так и просидел всю ночь, не отрываясь от книг, и удивился, когда кто-то выключил его настольную лампу.

Сергей протёр уставшие глаза – это была Евгения. Она пришла на работу первой, раздвинула шторы и не преминула возмутиться обнаруженному непорядку.

– Вы что, с вечера так просидели? Совсем себя не бережёте! И как только ваша жена такое терпит?