Вирус

В расход пошёл второй рукав толстовки и оставшаяся половина бутылки водки.

Когда процедура была окончена, он даже почти нашёл в себе сил улыбнуться. Но мозг тут же выдал картинки с изображением того, что брат сейчас мог вытворять с Лили. Вариантов была куча, но ни один из них Диму не обрадовал. Он через силу подняла на ноги, повесил на спину рюкзак и направился в ту сторону, откуда пришёл, раненной ногой стараясь наступать только на пальцы. Каждый шаг давался с внутренним боем и вопрос «Ну зачем?». Ответ не заставлял себя ждать, и Дима делал ещё один упрямый шаг.

Тем временем между бетонной полосой шоссе и рядами бесконечно стремящихся вверх деревьев Лили выкарабкивалась из перевёрнутой машины.

Открыв глаза, он первым делом проверила наличие Ильи в машине.

Его не было.

Только его труп.

Кость торчала из сломанной шеи, кровь капала на крышу машины, обтянутую светлой тканью.

– Вряд ли мне стоит проверять твой пульс, – хмыкнула девушка. Она поправила ему волосы, – А ты, и правда хорош. Не был бы таким кретином, могли бы и подружиться…

Открыть дверь было проблематично: то ли механизм ручки был повреждён, то ли была повреждена девушка, и не хватало сил сделать это небольшое физическое усилие. Всё же, немного поборовшись с чудом механики, она справилась. Рука почувствовала влажную землю. Улыбка растянулась на лице Лили. Она быстро выкарабкалась и стащила на землю повисший на подголовнике сидения рюкзак.

Отошла от машины и села на асфальт. Солнце слепило глаза.

– Утро? – нахмурилась Лили, – Какого чёрта! Мы пролежали так весь вчерашний день и ночь? Ничего не помню.

Рука достала из кармана «Кэмл» и зажигалку. Девушка открыла пачку, скрестила ноги как йог и заметила на руке кровь:

– Твою ж мать! – палец скользнул по красному на руке. Девушка вскрикнула и попыталась рассмотреть руку. От плеча до локтя тянулся глубокий порез. К середине он расходился шире, откуда сочилась кровь. Теперь, когда Лилия его видела, по коже бегало от одного края раны до другого что-то колкое. Кожу пекло. Она тихо выругалась и вскочила к машине. В багажнике лежала аптечка. Через пару минут руку змеёй оплетал белоснежный чистый бинт. В одном лишь месте, где повязка была уплотнена ватой, краснела капелька вишнёвого цвета.

Лили снова взяла пачку сигарет.

– Ну хоть вы целые, – он подкурила и уставилась на машину. Она выкурила две сигареты подряд, достала третью, зажала фильтр губами и поднесла зажигалку к лицу, как вдруг брови на её лице снова заходили. Глаза вопросительно смотрели на перевёрнутую машину, – И как она до сих пор не взорвалась?

Язычок пламени ел бумагу, в которую был спрессован табак. Лили сидела на влажном от прошедшего за ночь дождя асфальте, рассматривая, во что превратила средство передвижение:

– Зато я жива, – констатировала она мысленно.

Хлопок.

Уши забило ватой.

В глазах вспыхнуло пламя.

Девушка отпрыгнула назад, пододвигаемая волной.

Машина вспыхнула как спичка.

Лили сидела на двойной сплошной, ничего не слышала и медленно дрожащей рукой, то поднося, то отводя от губ сигарету, выкуривала одну за другой, рассматривая сгорающего мужчину в машине.

– Не кричишь, – думала она, еле слыша свои мысли, – Вряд ли ты бы этому обрадовался, будь ты жив.

В лесу всё шуршало и затихало, выскакивало и ёжилось, бегало и ползало, прыгало и пропадало в зарослях жухлой травы. Словом, всё жило.