Блуждаем среди звезд

***

Зайдя в палатку, он надел все теплые вещи, что у него были, но холод и влага так и дальше пробирали до костей. И тогда Тим, смирившись проигранной битве с ночным холодом, укутался в свой спальный мешок.

– Капитан, значит, – улыбаясь, повторял он, медленно впадая в теплую пелену сна.

***

Душа его не видела границ просторов Великой Золотой равнины. Высокая трава скрывала его стаю от глаз куда более опасных хищников. Тим больше не помнил себя человеком, на момент сна он полностью погрузился в роль вожака волчьей стаи. И этот сон был так прекрасен, пока не пришли они, браконьеры, люди, от которых остались лишь тени.

***

– Не-ет! – кричал, очнувшись, Тим, не желая видеть, как забирают жизни на его глазах, как гонятся и за его собственной душой.

– Это и значит быть вожаком, капитаном? – приподнявшись, он схватился за голову, пытаясь отделить реальность от сна. Еще недавно он совершенно не помнил, кто он, а теперь все воспоминания нахлынули на Тима разом, сбивая его разум, как цунами.

– Паулина! – заметил он, что ее нет, а второй спальник лежит нетронутым.

В спешке расстегнув дверь палатки, он выбежал на улицу. Костер давно потух, вдали розовело небо. Девушка лежала уснувшей прямо на том бревне, ее кожа была бледнее обычного, губы синие, как лед глубокого озера.

– Как же ты так?! – сдерживая слезы, он поднял ее.

Из ее заледеневших рук выпала и раскрылась тетрадка, заполненная неровным почерком. Тим успел прочитать первую строчку: «Иногда нам давали играть неподалёку от ворот…»

– Я не допущу, чтобы кто-то еще умер на моих глазах. – Тим отнес ее в палатку, укутав во все куртки, спальник, а затем, глядя на нее, тихо произнес: – Я сделаю столько этого супа, сколько пожелаешь, только очнись, пожалуйста.

Спустя несколько часов она очнулась, и первым, что увидела сквозь приоткрытую дверь палатки, были вернувшийся к жизни костер и счастливые глаза Тима. Первым, что почувствовала, были жгучее тепло и аромат чего-то вкусного. Она пыталась встать, чтобы увидеть, что готовит Тим, но вместо этого упала вновь. И нет, дело было не в слабости, а в том, что ее друг намертво укутал ее в подобие одеял, своим видом Паулина напоминала большую гусеницу.

– Выпусти меня! – а это было первым, что она сказала.

– Больше не пугай меня так, – сжал он ее крепко-крепко, так, что стало трудно дышать, а затем добавил строго: – И больше одна оставаться не будешь.

– С чего это ты вдруг? – не понимала она.

– Я боялся, что ты никогда не проснешься. Этот длинный без цели путь я больше не хочу проходить в одиночку.

– Тогда можешь не беспокоиться, – она вырвалась из его объятий и, набрав в легкие побольше воздуха, громко заявила: – Тим, ты больше не один! Я с тобой буду и в огонь, и в воду, никакая смерть меня не настигнет! И тебя, ведь я тоже буду защищать тебя!

– И когда же ты повзрослеешь! – рассмеялся он.

– Никогда, – улыбаясь, она поднесла к губам чашку горячего чая, а затем отпила из нее с наслаждением; как часто делают полные жизнелюбия и любопытства дети, она спросила: – Почему ты такой грустный, Тим? Все хорошо?

– Теперь да. И я не грустный, а скорее задумался.

– И о чем же думает мудрый капитан Тим?

– О том, что значит быть лидером, капитаном, как ты говоришь.

– И что же?

– Это значит защищать, стоять до последнего за тех, кого любишь, кем дорожишь.

Паулина вздрогнула. Капли вчерашнего дождя неизбежно скатывались с тонких листьев берез, падали на высокую траву, сливаясь с росой, залитой солнцем. Эти тихие звуки напоминали чью-то игру одной ноты на маленьком детском ксилофоне.

– И потому, – продолжил он, взглянув на нее, – я никогда тебя не отпущу, не оставлю одну, как того одинокого волка без своей стаи.

– Про какого волка ты говоришь? – не переставала удивляться Паулина.

– Из моего сегодняшнего сна.

Она хотела расспросить его больше об этом сне, но не успела Паулина раскрыть рта, как Тим вновь крепко сжал ее в объятьях.

Паулина начала кашлять.

– Все будет хорошо, – успокаивала его она. – Тим, пожалуйста, отпусти: мне нечем дышать.

Но он не разжимал своих рук, пряча голову за ее спиной.

– Тим, – обратилась она вновь, – отпусти. Тим, ты… плачешь?

– Нет, – спокойно ответил он, хотя глаза его, правда, слезились. – Со мной все отлично, не беспокойся, – он наконец отпустил ее.

Паулина глубоко вздохнула, встала, а после с гордостью произнесла:

– Я знаю, где сегодня мы сможем вкусно перекусить. На севере недалеко отсюда есть милая деревня. Название, по-моему, Ро… – И тут она упала.

– Сегодня мы никуда не идем. – Он приложил ладонь к ее лбу: – У тебя жар. И кашель в придачу.

– Но деревня…

– Никаких «но». Сегодня ты лежишь здесь.

Паулина еще никогда не видела такой решительности в его порой таком серьезном взгляде.

– Я уже приготовил нам суп, – его холодные желтые глаза вновь наполнились теплом. – Правда, в ингредиентах только то, что смог найти в лесу. Сейчас принесу.

Он ушел, оставив дверь открытой, чтобы наблюдать за ее состоянием, пока стоит у костра с котелком.

«Тим ведет себя странно, словно он мой родитель, – думала она, видя как он посматривает на нее после каждого зачерпывания поварешкой. – Нужно идти».

– Куда ты собралась, Паулина? – Тим вопрошающе бросил взгляд на нее, когда та приблизилась к двери.

– Здесь душно, я задыхаюсь.

– Хорошо, садись у костра, – он усадил ее на бревно, предварительно накинув одеяло ей на плечи.

– Спасибо, – проворчала она, когда он передал ей чашку супа. – И за плед спасибо.

Ей стало неловко за свой тон, когда она взглянула в его уставшие глаза и вспомнила все, что он сделал для нее за это путешествие. Стыд окрасил ее лицо в красный, губы надулись.