Бриллиантовый взрыв

В таком случае возникает вопрос – зачем ему это понадобилось, ведь он и так получил бы приличный процент от продажи колье?

Галемба пристально посмотрел в бегающие глаза Маховича. Ему был доподлинно известен такой тип мужчин: наверняка вырос в бедной семье, обделенный многим, что другим детям, его друзьям, было доступно. Завидовал он им – ух, как завидовал! – а те, как водится, нос задирали, насмехались.

Для такого главное в жизни добиться успеха, вот и карабкался вверх по скользкой лесенке, ставил подножки, полз на четвереньках, если нужно. Именно поэтому теперь, когда его пустили в приличное общество, он и выпячивает свою «успешность», носит только самую модную одежду, ходит в самые модные салоны, водит дружбу лишь с нужными людьми.

Михаил Иванович давно убедился, что вся эта показуха скорее говорит о том, что человек неуверен в себе и на самом деле не так уж все у него прянично – вроде бы туз, а приглядишься, пешка разменная, вот из кожи вон и лезет, пыль в глаза пускает. Иначе смотрел бы спокойно, не дергался. Зачем петушиться, кому-то что-то доказывать, если ты все в этой жизни уже получил и тем самым доказал, что не пешка?

Исходя из этих соображений, можно предположить, что у Маховича есть какие-то проблемы, а значит, он вполне мог устроить эту заваруху…

Галемба перевел колючий взгляд на Бажову. Тем более, продолжал он размышлять, чтобы иметь такую жену, как эта фифа, привыкшая к сладкому, необходима целая прорва денег…

– Так есть какие-нибудь новости? – осторожно спросил руководитель фонда, видя, что подполковник погрузился в свои мысли.

– Господин Махович, вопросы здесь задаю я, – решил, наконец, поставить его на место Михаил Иванович.

– Но…

– Никаких «но»! – отрезал Галемба. – Сейчас мы с вами пройдемся по списку гостей, и вы мне очень – очень подробно! – расскажете все, что знаете о каждом из них.

Глава 7

– Умирали страшной смертью? – переспросила Анна, чувствуя, как по спине пробежал холодок. – Все, кто обладал этим пейнитом?

Степан собрался ответить, но в этот момент у него как назло затрезвонил мобильник. Недовольно выдохнув, он пошарил по карманам, выудил очки, неспеша нацепил их на нос и только потом почтил своим вниманием разрывающийся на части от нетерпения телефон.

Анна, с любопытством наблюдая за его манипуляциями, отметила, что элегантные очки в тонкой темной оправе придали ему весьма солидный вид – Степан теперь походил на ректора финансового института или, по меньшей мере, декана факультета.

Несколько секунд он всматривался в высветившийся на экране номер, затем еще раз недовольно вздохнул и, наконец, ответил:

– Да, слушаю.

Трубка беспокойно затараторила.

– Хорошо, – буркнул он и отключился.

Такси затормозило на светофоре рядом с огромным «Хаммером» ярко-желтого цвета, похожим на страдающего от обжорства цыпленка. Музыка в его салоне была настолько громкой, что массивный автомобиль буквально трясся и подпрыгивал ей в такт.

Вдруг стекло водителя опустилось, оттуда выглянул парнишка лет этак шестнадцати, и из его совсем еще розового ротика извергся такой отборный мат, какого Анне никогда раньше и слышать не приходилось – оказывается, они его как-то подрезали. Таксист уже пошел бурыми пятнами, а парень все не унимался…

Только когда включился зеленый свет, матерщинник ко всеобщему облегчению закрыл-таки свое стекло и газанул с места, обстреляв их машину грязными снежными комьями.

– Умирали страшной смертью? – нетерпеливо повторила свой вопрос Анна. – Из-за этого камушка?

– Очень жаль, – вдруг совершенно другим тоном сказал Степан. – но мне придется вас покинуть. Дела, видите ли, неотложные дела.

Анна вопросительно хлопала ресницами:

– Что, прямо сейчас?

– Да, сейчас.

– Обязательно?

– И я, к сожалению, ничего не могу с этим поделать…

Степан попросил водителя остановить машину и со словами «доставьте девушку домой» растворился в ночи. Выходя, он замешкался, чуть не поскользнувшись на ледяной кромке дороги, и напустил в салон морозного воздуха. Раздосадованная Анна поглубже закуталась в свою шубейку. Да, рандеву не сложилось, подумала она, а так все интригующе начиналось: извините, что не представился, давайте подвезу вас до дома… И про пейнит ведь ничего толком не рассказал, на ее вопрос так и не ответил. Ладно, доберусь до дома, покопаюсь в интернете.

Тут машина дернулась и встала. – Выходите, дамочка, дальше не поедем, – пробасил водитель, перевесившись через свое сиденье. – у меня карбюратор сдох!

– Как это?

Водитель прочистил горло – из его рта несся тяжелый дух перегара:

– Вот так, сдох. Дальше вас везти не могу.

Чертыхаясь, Анна выбралась из теплого такси на лютый мороз и осмотрелась – все кругом замело снегом настолько, что очертания шоссе едва угадывались, и было не разобрать, где проходит граница между тротуаром и проезжей частью, единственным ориентиром, задающим направление, служил подступающий с обеих сторон к дороге лес, и лишь вдали, в просвете между деревьями, виднелись огоньки жилых кварталов.

Она обернулась к машине, но ее уже и след простыл. Ничего не поделаешь, придется раскошеливаться на новое такси, подумала она и только вытянула руку, как рядом затормозил черный «Мерседес», и оттуда вылез остроносый молодой человек в длинном темном пальто.

– Пожалуйста, садитесь, – вежливо сказал он и распахнул перед ней заднюю дверь.

Анна насторожилась: пожалуйста, садитесь… – так просто? Нет, тут что-то не так. Она отступила назад, человек в пальто за ней, она еще на шаг, он опять за ней.

– Садитесь, Анна, – вкрадчиво повторил он. – Нам надо поговорить.

Анна? Откуда он знает, как ее зовут? Кто это такой, и что ему от нее нужно? Она отрицательно покачала головой.

Неожиданно он подскочил, схватил ее обеими руками и потащил к машине, сильно сжав плечи. Анна хотела закричать, но из горла вырвался только негромкий стон, и тогда она ударила его каблуком по ноге, так ее когда-то научила Ирка. А она еще смеялась – зачем ей это, она же на войну не собирается!? А вот, на тебе, понадобилось.

Остроносый охнул от боли и ослабил хватку. Воспользовавшись его замешательством, Анна развернулась и помчалась в сторону леса, больше было некуда…

– Стойте! – донеслось до нее сзади. – Вам же будет лучше!

Анна побежала еще быстрее.

Добравшись до ближайшей ели, она остановилась и обернулась – молодой человек склонился к окну машины и слушал, видимо, там на заднем сиденье был еще кто-то, затем поискал глазами Анну и кинулся за ней вдогонку.

Закусив губу, она бросилась дальше в лес.

Несколько бесконечно долгих минут она бежала без оглядки, натыкаясь на острые как сабли, обледенелые ветки, ноги, обутые в тоненькие сапоги, увязали в снегу по щиколотку, каблуки застревали в корнях деревьев.

Вскоре, чувствуя, что выбивается из сил, Анна в отчаянии огляделась, заметила впереди огромный дуб, подскочила к нему и, рухнув на колени, затаилась за его стволом. Прислушалась.

Судя по звуку шагов, преследователь находился уже близко – снег угрожающе хрустел под его ботинками.

Что ему от нее нужно? О чем это он хочет поговорить? И кто сидит там, в «Мерседесе»? Почему они охотятся за ней? Вопросы молниями вспыхивали у нее в голове, и ни на один найти ответа она не могла. А главное, надо было сообразить – что делать дальше?

Если она побежит к дороге, то он сразу заметит ее, значит, возвращаться нельзя. Анна посмотрела на черные силуэты голых деревьев и снежные сугробы, которые молчаливо зазывали ее в свои объятия. Ей очень не хотелось туда, в чащу, но другого выхода, по-видимому, не было – оставалось бежать дальше в лес, только там можно спрятаться.