Наследники

Патрик быстро натянул рукав. Жестом приказал бармену подать напитки.

– Альби, нам пора, – вмешалась я в разговор. Мои планы рушатся. Не могу закончить главу. Она что, вот так и собирается болтать с ним?

Морган потер вспотевшее лицо бумажной салфеткой. Фома повел его к погруженному в темноту подиуму:

– Комбик барахлит. Посмотришь?

– Давно менять нужно.

– Где бабосы взять?

– Пату скажи. Решит проблему.

– Альби! – кричу я.

Альберта не реагирует. Подносит стакан к губам. Мутный напиток струей выливается на бордовую кофту. Блестящую. Теперь, когда я знаю, кто она, мне нет дела до пятен – у нее, наверное, от одежды шкафы ломятся. И Патрику все равно. Только вертится на табурете и демонстрирует подтянутую фигуру. Майка совсем задралась. И в кожаные брюки всунут ремень с металлическими заклёпками. Альберта совсем тает, если осторожно поглядывает на плоский живот.

– Времени мало. Поболтаешь со мной после отвязки на сцене?

– О! – воскликнула Альберта. – Новичок так сразу обещает завод и драйв?

Патрик улыбнулся и послал ей в ответ воздушный поцелуй, затем ловко запрыгнул на подиум. Пьяные люди за столиками загудели. Они требовали музыку. И повеселее.

Альберта вздохнула и мечтательно посмотрела на стеклянные полки, где в ряд были выставлены бутылки с цветными этикетками. Ребята начали играть вступление. Совсем как на пластинке Группы. Альберта оживилась. За стойкой она сидеть уже точно не планировала.

– Ты обещала рассказать о маме, – напомнила я.

– Как раз песня о ней, маман. Веселое хочешь? На пятом этаже галерея. В ряд вывешены портреты: прабабушкин, мамин, брата, сестры, мой и папин. Представь, он в парике и титульных лентах! Полгода моя мамочка за ним бегала – уговаривала дать согласие позировать художнику в приличном виде. Приедешь в гости – посмеешься от души… Забыла, исповедь – интересно, почитай. Только верни побыстрее. Заметит, что стащила…

Я прижала к груди столь ценную книгу. Пробежала глазами первую страницу, но взволнованный голос Альби отвлек:

– Вот это песенка! – воскликнула Альберта и, вытянув руки, побежала к подиуму. На куплете ей удалось протиснуться в самое пекло, а на припеве она «растворилась» в безликой толпе. Над сценой вспыхнули красно—желтые лучи света. Лампочки на потолке криво вращались и иногда застывали, освещая чью—то волосатую голову. Я присела на табурет и погрузилась в чтение.

«– Любимый сынок и старшая дочь! Забыли, к какой семье принадлежат? Или как? Чему их няньки учили? Хамить, грубить?

Я отложила приборы – Пен не в духе, раз надумал поскандалить за ужином.

– Почему ты завелся?

– Отвечай, какой план вынашивают твои дети?

– Бред!

– Ты помогаешь им! – Пен не унимался.

Анабель с тревогой в ясных глазках вцепилась холодными ручками в мою руку.

– Прошу, не ругайся при ребенке!

– Я после поговорю с тобой, – сказал Пен и до утра мы не виделись.

Идеальный план дал трещину. Было так замечательно чувствовать себя пусть и не гласным, но правителем. Навстречу идут люди. Приветствуют, улыбаются, интересуются настроением, желают хорошего вечера, уступают дорогу. Многие догадываются о наших с ним отношениях, но никто не решается спросить прямо: а где он провел ночь, завтракал, обедал, ужинал? И Пена задевает безразличие. Он бы сказал правду, все как есть.

Пен входит в кабинет и хлопает дверью. За окном – безмолвная тишина и унылая пустота. На верхней полке стеллажа среди книг и сувенирных статуэток затерялась пузатая бутыль. Не раздумывая, он хватает спиртное и погружается в глубину объемного кресла. Откручивает стеклянную пробку в форме цветка—лотоса, истерично смеется, кружится. Сейчас, когда крепкий напиток обжигает горло и думать хорошо, и радостно на душе и проблемы как будто испаряются сами собой. Бесследно, как свет от сторожевых фонарей на посту охраны, который, точечно мелькая, рассеивается в ночной мгле.

Единственный сын Льюиса Пена. Отец передал в управление «глыбу», которую не под силу сдвинуть с пьедестала никому, даже выскочке Туртану. Выпущенные под торговой маркой «Кеннет Пен» пластинки формируют вкус большинства. С ним считаются влиятельные чиновники, и даже Я, та, которая вздрагивает по ночам, если он вздумает приблизиться.

Первый рабочий день. Металлические двери скоростного лифта открываются на последнем этаже остекленного и утопающего в солнечных лучах здания. «Наследника» окружают любопытные сотрудники. Сходу закидывают идеями, требуют увеличить финансирование особо крупных проектов. Симпатичная на лицо секретарша ведет в просторный кабинет, а он любуется высотой изящного каблука и ямочками, оставленными на мягком ковре.

– Докажите свою полезность, и я сохраню за вами место, – резко говорит он на первом своем совещании.

Улыбочка… И в корпорации началась «кровавая бойня». А Пену доставляет невероятное удовольствие видеть, как замы бьются в ожесточенных схватках в попытке привлечь ЕГО внимание. Он выбрал «Билли» и не прогадал. С первых нот этот беспринципный человек чувствует, кто будет продаваться, а кого следует слить в утиль. А стратегия «дарить» Туртану якобы успешных новичков! В этом Билли преуспел. Рози! И где малыш Бил откопал драгоценный бриллиант, могущий петь о проблемах любой женщины и при этом зажигательно танцевать?

Иногда Пен грешит, облачается в джинсы, футболку, толстовку и едет на концерт к Солмеру. Нет, он не отсиживается на балконе с бокалом шампанского. В подобных заведениях площадью шесть на восемь отдельные ложи не предусмотрены. Он проникает в самую глубь возбужденной толпы и внимательно слушает.

Отблески фонарей на мутном стекле рисуют мой силуэт. Опьяневшему Пену всерьез кажется, что ореол свечения принадлежит мне. Он тянет руку и воображает, что гладит мое лицо, откидывает челку со лба. Утром я оттолкнула его, и он вдруг засомневался, что поступил правильно, как нужно. Пен сомкнул веки, открыл. Я исчезла. Он вздохнул и решил, что не может позволить себе ностальгировать, сомневаться. На его банковском счету лежат миллионы. И он не знает, куда их тратить. Присвоил всё, что пожелал. Но если Страна Королевы падет к ногам Пена, мне придется…».

Я спрятала книгу в холщевой сумке – Альберта вернулась.

– Поговори с Фомой. Хочу играть с этими парнишками! – проорала она мне в ухо.

– Почему я?

– Вы дружите…

– Смотри, мистер Солмер. Подойдем?

Альберта отмахнулась… Улыбочка на пол-лица:

– Я передумала. Пат же неплохо зарабатывает, исполняя чужие песни?

– Думаю, да.

– Хотя постой…

– О чем ты? – испугалась я. В милой головке поселилась очередная безумная идея.

– Увидишь, – сказала Альберта. – В следующую пятницу я буду тусоваться уже на сцене…

Но Альберту в команду не взяли. Не удалось ей смягчить сердца четверых мужиков – и упрашивала она, и кокетничала, и флиртовала, и удивила виртуозной игрой на барабанах. Нет, и все. У них мужской коллектив.

– А на репетицию возьмете? – молила сжалиться подруга.

– Диктуй адрес. Заберем утром.

Альберта написала на салфетке мой. Пришлось организовать «наследнице» ночевку в моем доме. Я заранее притащила в комнату раскладушку, на чердаке откопала в сундуке старое ватное одеяло, в шкафу нашелся затерявшийся подарок бабушки – комплект ситцевого белья. И мама засуетилась – что испечь, приготовить.

– Мы должны быть гостеприимными, хозяйственными, дочка, – причитала она. – Как бы все устроить? Бутерброды запечь в духовке? Тарелку с ветчиной и сыром зеленью и листьями салата украсить? Торт испечь? С каким кремом? Отец, в подпол лезь…