Ангел для кактуса

– Никогда ничего вкуснее не пробовала!

Конечно, я лукавлю. Но сейчас мне так хорошо, что даже сидя на полу среди коробок, а не в подушках на мягком диване, я не ощущаю никакого дискомфорта. И внутреннее напряжение куда-то подевалось. Его больше нет. Но я прекрасно помню, что оно было.

Тянусь к папке с накладными, в которых указаны наши поставщики, и как бы случайно задеваю оставленный «для спокойствия» паспорт. Мне любопытно взглянуть на развороты, особенно на личную информацию, но прикоснуться к нему без веской причины не могу – мама тут же заподозрит неладное. Поэтому я хватаюсь за перепутанные провода, выискиваю среди них нужные, собираясь подключить принтер, и только после того, как незаменимый офисный помощник подает голос, с напускной брезгливостью поднимаю с пола вожделенный документ в строгой обложке. На ней ничего лишнего, кроме маленькой эмблемы кожевенной мастерской.

Мама смотрит с удивлением, и мне приходится объяснять:

– На всякий случай сделаем ксерокопию.

– Зачем это?

– Ну мало ли…

Мама хмыкает:

– Если ты закончила с витриной и не знаешь, чем заняться дальше, предлагаю вернуться к вопросу недостающего ассортимента.

Но я ее будто не слышу. Открываю чужой паспорт и глупо пялюсь на цветную фотографию, раздражаясь, что этот фрукт даже на стандартной карточке три на четыре умудрился получиться естественным – таким, каков он есть на самом деле. Все с той же коронной улыбочкой, со смеющимися глазами. И волосы уложены небрежно, как и сегодня. Он прошлым летом поменял паспорт – везет! А мне еще два года до смены неудачной фотографии, на которой я не тяну даже на четырнадцать – третий класс, вторая четверть. Я вообще всегда так получаюсь.

– Нет, нет, – бормочу я.

А сама изучаю его портрет досконально. Хотя что там можно изучать? Глаза как глаза – серые вроде. Нос как нос. Брови как брови – тоже, кстати, смеются. Стрижка в стиле Крида – признак нарциссизма. И легкая небритость все из той же оперы. Ненавижу! Потому что, дьявол его подери, ему все это идет!

Мама посматривает на меня из-за стойки; я перехватываю ее взгляд и спешу отправить паспорт в сканер. Нажимаю кнопку «пуск». Легкий гул заглушает очередной вопрос в мою сторону.

– Я тебя не слышу! Сейчас, минутку!

Но минутка оказывается слишком короткой.

– За сенполиями лучше ехать сюда, – мама достает из файла прайсы одной крупной оранжереи, – на месте определишься с количеством и позициями. А на пахифитумы и эхеверии можно оформить заявку прямо сейчас, на сайте. Советую не терять времени.

Она видит, что я веду себя глупо, но не собирается мне подыгрывать. Мама серьезна как никогда.

Я сдаюсь и измученно вздыхаю.

– Может, все-таки завтра?

Как представлю, что снова буду скована напряжением. Все эти взгляды свысока, усмешки…

– Ты устала?

– Есть немного, – я почти не вру.

Мама откладывает в сторону бумаги.

– Хочешь, я отвезу тебя домой?

В ее лице читается легкое чувство вины. Вероятно, она считает, что чрезмерно нагружает меня делами магазина. Но это не так!

– Нет, нет, что ты! Я только пять минуточек побездельничаю и сразу же возьмусь за онлайн-заказы, – подхожу к ней ближе и накрываю ее ладонь своей. – Нам еще нужно разобраться со вторым стеллажом. Так что… – я намеренно делаю паузу и активно жестикулирую, как бы вспоминая имя своего «помощника», хотя на самом деле прекрасно его помню, – э-э-эм… Алексею? Да, Алексею… Ему позвоним завтра.

– Хорошо, – соглашается мама. – Кстати, наверное, надо бы сделать объявление с обозначением новых координат магазина. Оповестишь своих подписчиков?

– Наших подписчиков, – веду бровью я.

– Ну да. Наших, – мягко улыбается она.

Мама не верит в интернет-продвижение магазина. А если точнее – она не верит именно в «Инстаграм». Думает, что аудитория этой соцсети не заинтересована в покупках, а заточена лишь на просмотр мелькающих изображений. Некие эстеты, привыкшие восторгаться, вдохновляться красивой картинкой и только. Но я-то знаю, что многие люди с помощью «Инстаграма» сделали настоящий бизнес и теперь тот приносит им реальный доход. А мы с мамой даже на оффлайн-продажах едва сводим концы с концами.

Я открываю профиль нашей цветочной лавочки и, выбрав подходящее фото из галереи уже готовых снимков, сделанных на прошлой неделе, собираюсь написать небольшую заметку о переезде. Но вдруг спохватываюсь и решаю выложить в сторис свеженькие фотографии с экспозицией в новой витрине.

Выбираю подходящий ракурс и делаю несколько кадров общего вида.

Хм, чего-то не хватает…

Подхожу ближе, беру крупным планом счастливчика-парня из рода опунций.

Похоже, он мне позирует – снимок выходит великолепным!

Я прикрепляю стикер и подписываю важную информацию, а потом отправляю это же фото в ленту, сопроводив его более подробным рассказом о нашем переезде.

Под сердечком в профиле уже горит красная точка – оповещение о свежих лайках и комментариях, и я воодушевленно спешу все это просмотреть. Подписчиков у нас немного, около тысячи, и я не надеюсь на сиюминутную реакцию живой аудитории, но радуюсь каждому отклику посетителей нашей странички.

Лайков совсем мало: некоторые из них, оказывается, были оставлены с утра, к старым фотографиям. Зато есть несколько комментариев. Я еще не вижу их содержание – немного волнуюсь от одного только осознания, что их больше трех… пяти… восьми… Десяти? Меня начинает потряхивать.

Стараюсь вникнуть в текст, но буквы плывут, строчки прыгают, а сердце гулко стучит прямо в виски. В который раз пробегаю глазами по оставленным комментариям и пытаюсь понять, в чем дело: в каждом предложении читается раздражение, недовольство, презрение.

Кажется, мы получили с десяток гневных отзывов разом.

Глава 4

Какое-то время я продолжаю сидеть в машине. Стоит ли теперь ехать на дачу к Шуше или можно сослаться на непредвиденные обстоятельства? С одной стороны, я давно остыл, и релакс загородного шоссе мне уже не требуется. С другой стороны… почему бы и нет?

Я снимаю пиджак и отправляю его на заднее сиденье, чтобы не мешался. Надеваю очки, включаю радио и под звуки ненавязчивой музыки аккуратно выезжаю с парковки, посматривая в боковое зеркало на красную «Киа», неловко примостившуюся у бордюра в ближайшем дворе. А потом перевожу взгляд на витрину магазина без вывески и снова невольно улыбаюсь.

Миновав Кольцо, я сворачиваю в сторону Окружной дороги, и тогда откидываюсь на подголовник, опускаю стекло. В салон врывается поток майского воздуха, еще сырого и не до конца прогретого, но бесконечно свежего, почти летнего.

Никогда не задумывался: это погода делает настроение или настроение погоду?

На подъездной площадке теснятся три машины. Наверняка еще одна-две укрылись от зноя вместе с хозяйкиным «жуком» в гараже. Я съезжаю с обочины на газон, останавливаюсь у забора и настойчиво сигналю.

До меня доносятся чужие голоса и чей-то приторный смех. Затем у калитки появляется Фил, а следом и сама Шуша в сопровождении незнакомых девушек.

– Лешик, мы тебя заждались! – улыбается она, и ее подружки синхронно поддакивают.

– Олька врет, – Фил виснет на моей машине и нагло заглядывает в салон, – нам и без тебя было чем заняться.

– Я не сомневался, – вполне дружелюбно усмехаюсь.