– А да, не сказал тебе… вот… книжки его оцифровывай.
Би недоуменно смотрит на книги, да неужели Би к книгам к хозяевым прикоснется, к тем самым…
Да.
К ним.
Би встает из-за стола, тянется к книгам, дотянуться не может, цепь у Би короткая, не хватает до книг.
Хозяин хлопает себя по лбу.
– А… ну да.
Перекладывает книги Би на стол. Думает, бросает Би еще пару печенек.
Би переводит буквы в цифры одному ему известным способом. Никто не знает, а Би знает. Работа у Би такая, знать.
Заглатывают пасмурные будни
Дела, дела, дела, дела, дела,
И тащат в день измученные люди
Тела, тела, тела, тела, тела.
Нам мало дней безжалостная осень
Дала, дала, дала, дала, дала,
Когда исчезнем, остается после
Зола, зола, зола, зола, зола.
Би переводит. Дела так дела, зола так зола.
Работы у Би многонько, не на один день, а хозяин торопит, поспешай, поспешай, поспешай.
Би поспешает. Би пишет программу, которая сама в два счета все отсканирует и оцифрует. Би запускает программу, хозяин говорит:
– Молодец.
И снова говорит:
– Ты хоть понимаешь, что за человек был? Ты хоть понимаешь? Да один такой человек… которые его довели… убили…
Би подсказывает:
– Он же… себя… убил… сам…
– Чего сам, довели его, вот и убил сам… что человек был… такие раз в десять тысяч лет рождаются…
Би смотрит на годы жизни Родуэлла. Прикидывает, пересчитывает.
– Это… получается, скоро снова родиться должен?
Хозяин хохочет. Потом думает.
– Правильно думаешь, скоро родиться должен. Вот ты ему и поможешь… родиться.
Би не понимает.
– Оцифровал?
– Оцифровал.
– Отлично… сюда давай… сюда.
Би дает сюда, хочет положить хозяину на стол, не может, цепь мешает. Хорошую хозяин цепь купил, с позолотой, чтобы сразу все видели, что хозяин у Би не кто-нибудь.
Хозяин берет оцифрованную инфу.
Снова говорит:
– Молодец.
Свой голос не слышу
За ветром пронзительно-звонким,
Все выше и выше
Вхожу в заколдованный круг
От крыши до крыши
Идем по канату по тонкому,
От крыши до крыши
Раскачиваемся на ветру.
Вертятся в голове строчки, нанизываются друг на друга, складываются в слова. Странно даже, стоит на волосок от гибели, а все еще складываются слова в строчки, строчки в стихи….
– Вы окружены… выходите.
Родуэлл не выходит.
– Сдавайтесь!
Родуэлл не сдается. Родуэлл прижимает дуло к виску.
Спускает крючок.
Мир разлетается на осколки, рвется в далекое сияние впереди, в конце туннеля…
Родуэлл просыпается. Не сразу понимает, где он и что он. пробует встать, тяжелое тело не слушается, падает на подушки.
– Вам… вам лучше?
Родуэлл смотрит на широкое лицо над ним. Пробует вспомнить, где и когда он его видел. Нигде и никогда.