Подстреленный телефон

…экипаж подрагивает на поворотах, к школе все ближе, ближе…

…Берта выворачивает в соседний мир, там сегодня чуть теплее, и дальше, в тот мир, где чуть прохладнее, и в мир, где ёлочные игрушки крутые продают, а потом в мир, где мебельный магазин здоровский, а потом в мир, где аквапарк.

И где Стим.

Берта останавливается на повороте, ждет. В сером тумане показывается чей-то силуэт, нет, не Стим, кто-то другой, Берта делает вид, что поправляет что-то в экипаже, только бы прохожий не остановился, только бы спрашивать не начал, а может, чем помочь, а ты откуда, а что тут делаешь…

Нет.

Проходит мимо.

Берта ждет.

В тумане показывается Стим, Стиму на-днях досталось, что в школу не ходит, кроме химии своей не видит ничего, хочет картошку изобрести, которую чистить не надо…

Стим.

Это Берта зовет.

Стим.

Стим видит Берту, Стим все понимает, прыгает в экипаж, Берта нажимает полный вперед, через миры, миры, миры, черт, чуть не наехали на кого-то, мимо, вперед, скорей, скорей. Берта знает, если к центру двигаться, там Первые, а если от центра, там Последние, там где-то городок, где Агния живет, там вроде еще можно на окраине поселиться, место есть…

…только Берта со Стимом там не поселятся, они новый мир найдут, где еще никого нет, совсем-совсем никого, там все ихнее будет, только ихнее, и все по-ихнему будет, только по-ихнему, ну и что, что нет такого слова, а у них будет такое слово, вот будет, и все. И облака будут, которые не сырой туман, бр-р-р, а легкие, пушистые, чтобы облачко на руки взял, – ф-фу-х-х – оно полетело, и… и школы не будет, Берта со Стимом так сделают, чтобы дети сразу все знали безо всякой школы, и всегда были каникулы. И чтобы электростанции такие были, чтобы построить их раз и навсегда, и не ломались больше, и… и кто сказал, что это невозможно, а кто-нибудь пробовал вообще, пробовал, да? Стим рассказывает что-то из истории, что да, пробовали, все пробовали, кто на новую землю приходил, те и пробовали, чтобы было вот так… а потом вообще все по-старому получалось, и в школу ходить, и на работу ходить, и учить всякое, и чинить всякое…

А у нас получится, говорит Берта.

Просто.

Получится.

Потому что.

У нас еще лошадки будут на двух ногах, и чтобы в платьях.

Берта ведет экипаж к последним мирам, сбавляет скорость.

Замирает на границе последнего мира, снова жмет на вперед…

…и…

…и ничего.

Мертвая пустота, насколько хватает глаз. Туман, говорит про себя Берта, туман, чтобы хоть как-то понять это пустое, мертвое, безжизненное…

Ну, привет, говорит Берта.

А привет, говорит Агния.

Недоуменно смотрит на Берту, как Берта, почему Берта, откуда Берта, зачем Берта, рано еще Берте вот так, в собственный дом, и Стиму еще рано…

А вот Берта.

И Стим.

И дом у Агнии на окраине городка, на опушке леса, уютный дом, с большой гостиной, и спальня наверху, и две комнаты под детскую, и сосны за окном…

…собрались в доме у Стима и Берты, празднуют новоселье.

А Агния сказала, что никому про Стима и Берту не расскажет, никому-никому.

Вот честно.

И зефир в шоколаде едят.

И Лиз поёт, со-ло-вей-мой-со-ло-вей. А ведь сама себе клялась больше ни в жизнь, и к пианино клялась больше близко не подхо… да какое пианино, вообще клялась, что в доме пианино никакого не будет, а теперь вот нате вам, и пианино откуда-то в доме поселилось, и со-ло-вей-мой-со-ло-вей…

Темнеет.

Зажигают свечи, сегодня вечер такой, что свечи, и пламя камина.

А вы чего так рано со Стимом, спрашивает Агния, а Лиз на неё шикает, да чего рано, много кто рано, это же ждешь – не дождешься, пока взрослым станешь. Да пока не станешь, ждешь-не дождешься, кивает Агния, а потом, когда взрослые, когда своя земля, и всё сами-сами-сами, уже так хочется назад, когда еще не все сами-сами…

Берта говорит, а мы дальше были, а дальше ничего нет.

И Агния в лице меняется.

И Лиз в лице меняется.

И все-все в лице меняются.

Кто-то даже чашку роняет, пугается.

Агния телефон берет, лица на ней нет, на негнущихся ногах идет к телефону, набирает номер…

Берта ждет, что её хоть о чем-то спросят, – нет, ни о чем не спрашивают, никому до Берты дела нет, уже сами все туда пошли, посмотрели, что там – там, где ничего нет.

И лица на всех нет.

Собираются, говорят, что ж дальше-то будет.

Страшно всем.

В жизни не думали, что такое случится, а тут нате вам.

Первые говорят.

Непонятное что-то говорят.