Садовый вишнь

– В таком случае… – зима грозно надвинулась на тридцать первое число, обдавая его холодом, – не изволите ли объясниться?

– Сейчас… сейчас… сию минуту… я все объясню… я…

– …значит, есть миры, где существует тридцать первое ноября? – спросила осень.

– Верно.

– И вы решили…

– Вы понимаете, я не хотел умирать, – признался день.

– …и поэтому пришли сюда…

– Верно…

Это «верно» прозвучало как-то странно, в нем послышались настороженные нотки, которые никому не понравились.

– И сколько миров вы уже так миновали? – спросила зима.

– Э-э-э… гхм…

– Не помните?

– Правда… не помню…

– Ну, хотя бы примерно? Неделю? Месяц? Год?

Тридцать первое число покраснело до кончиков ушей.

– Боюсь… счет идет на тысячи лет…

– Вы, наверное, видели немало миров? – спросила осень.

– Да… немало… даже кое-какие технологии оттуда могу подсказать, только пока не знаю, что у вас есть, чего нет…

Осень заторопилась, захлопотала, – наконец-то ей нашлось дело, надо было столько всего узнать…

– …Скажите, – осторожно начала осень, – а вы были в мирах, где… где нет осени?

– Не был, ведь как бы я туда попал? Если нет осени, то откуда возьмется её последний день?

– Но вообще… где-то есть миры, где нет осени?

– Я думаю, да. И немало.

– Уважаемый день… а вы не думали, что однажды кончатся все миры без тридцать первого числа, и вам, так сказать, некуда будет вклиниться?

– Знаете, я думал об этом… хочется верить, что число миров бесконечно, но все-таки… Иногда мне кажется, что они могут и кончиться…

– И что вы будете делать тогда?

День промолчал, – ему не хотелось думать об этом, он уже напрочь забыл об этом за века и века, и вечер был для него просто вечером, и ночь была просто ночью, – моментом, когда нужно было подыскать себе очередной мир и поселиться в нем. Он попытался представить себе, что чувствуют дни, которые исчезают в полночь – и тут же отогнал от себя эту мысль.

– А я знаю, что вы будете делать, – задумчиво сказала осень.

– И что же?

– Вам нужна осень.

– Осень?

– Да, обыкновенная такая осень с дождями и листопадами…

– Дорогая осень… вы имеете в виду себя?

– Ну… например. Вы покажете, как переходить из мира в мир?

– Да, дорогая осень, это очень просто…

День задумался, а стоит ли ему дружить с осенью, может, миров без осени меньше, чем миров без тридцать первого ноября, ну да и ладно, потом их пути могут разойтись…

Осень тоже задумалась, – она еще не привыкла к этому странному ощущению бессмертия. Она так старательно приучала себя к тому, что не будет никакого «завтра», что все сделано, отжито, отчувствовано, отплакано, отсмеяно, отмечтано, от… много еще чего – от, а теперь появилось какое-то «завтра», да такое неопределенное и странное, что от этого «завтра» хотелось бежать со всех ног, даром, что без «Завтра» ничего не будет…

– …уважаемая осень…

Осень настороженно посмотрела на Зиму, уже предвидя скандал, ну а что еще могло здесь быть.

– Да?

– Я, собственно, по поводу тридцать первого ноября…

Осень уже перебирала в уме ответы, что это не она, это тридцать первое число – но решила не нагнетать конфликт, спросила как можно проще:

– И… что с ним?

– Дорогая осень, вы же в курсе, что каждый день длится двадцать четыре часа?

– Разумеется… и он еще не кончился.

– …а вы не обратили внимания на то, что этот ваш день… он длится двадцать три часа и сорок две минуты?

– И…

– Ну, вы понимаете, что так не бывает? Это вам не листья на дереве, которые все разные, и не яблоки на ветке, тоже все разные, и не облака в небе – а дни, дни! Они не могут быть меньше двадцати четырех часов…

– Вы хотите сказать…

Зима задумалась, она еще сама не знала, что она хочет сказать.