Дом с шести до полуночи

– …выбросился из окна. Экспертиза установила, что его душа была защищена примитивной броней класса двадцать один, которая признана неэффективной еще со времен…

Стараюсь не слушать бормотание диктора на экране. Мне в детстве повезло больше, родители как-то сразу подсуетились насчет брони, я вообще не помню, чтобы я что-то чувствовал. О чем только нынешние думают, вообще не знаю…

Лежим в темноте, в тусклом свете экрана. Еще обнимаем друг друга, еще боремся с подступающим сном. Вика – так она себя назвала – сонно жмурится.

– Может… попробуем?

– Давай…

Бережно-бережно открываем броню. Открываем одновременно. Чтобы без обмана.

Чувствую, что не могу посмотреть на свою душу, не могу решиться. За много лет я уже забыл, какая она, а может, никогда и не обращал внимания.

Заглядываю под свою броню.

Смотрю.

Не понимаю.

Кажется, моя душа выглядела как-то иначе. Неважно. Вынимаю из-под брони истлевший скелет, усаживаю в кресло. Вика делает то же самое, вынимает из своей брони полурассыпавшиеся кости, усаживает рядом с моими.

Дальше мы не нужны, дальше наши души сами разберутся. Устраиваемся каждый за своим компом, ждем.

Души не шевелятся.

Ладно, им виднее.

Набираю в поисковике – душа. Один миллион картинок. Никто не знает толком, как должна выглядеть душа… ну-ну… Еще раз смотрю, нет, душа должна выглядеть как-то не так…

Минутная стрелка делает круг.

Встаем. Пакуем свои души обратно в броню. Пожимаем друг другу руки, говорим протокольные слова вежливости. Расходимся.

Кажется, нашим душам было хорошо…

Обострение

Жизни осталось на полчаса, не больше. Давненько такого не бывало – да что давненько, никогда так не бывало. Это как в игре, когда останется у тебя одна-единственная жизнишка, а вокруг как нарочно полчища монстров, и как хочешь, так живи… Только твут не игра, тут не будет никаких гейм овер, не будет никаких перезагрузок и «начать новую игру»…

Уже не иду – бегу по улице, это я, конечно, зря, бегущий человек сразу привлекает внимание. А что делать, когда смерть приходит…

Переулок выплевывает мне навстречу мужчину в костюме.

– Время… не подскажете? – в отчаянии спрашиваю я.

Мужчина исчезает в соседнем переулке с быстротой молнии. Чует, скотина, что жареным запахло…

Не иду – бегу дальше, оглядываюсь, молюсь – не знаю, кому. Цокают каблучки, довольно киваю, на углу дома складываюсь пополам, хватаясь за сердце…

Сумерки расступаются, выпускают девушку.

– Помогите… пожалуйста… – шепчу, сам пугаюсь своего шепота, – сердце…

Девушка не уходит – уносится в туман. Вот сволочь… Да, не те времена пошли, раньше, бывало, только схватишься где-нибудь за сердце, к тебе толпами бегут, скорую вызывают, а теперь…

Да чтоб ты сама с инфарктом где-нибудь загнулась…

Иду по улице, пошатываясь, чувствую, что мне и правда становится худо – жизни осталось минут на пятнадцать. Черт… какого хрена я тянул, какого хрена не вцепился им в глотки – сразу же…

Какого…

Нет, все, не упущу, дай только выжить, дай только выкарабкаться – я своего не упущу, я…

А ведь почти упустил, еле заметил их, идущих мимо, вышагивают, целуются, от девчонки легкий дух чего-то цветочного…

Есть…

Не упускать…

Бросаюсь за ними, хватаю дамочку под руку.

– Нинка, ты какого тут делаешь? Уже хахаля себе нового отхватила?

– Тебе чего? – парень шагает ко мне, – давно бошку не отрывали?

– Лешик… ей-богу, я его не знаю… Лешик… я… – девушка хватает парня за руку, тащит за собой.

– Да погоди ты… мужик, тебя как, сразу убить, или потом?

– Да давай сразу… потом я тебя…

Мир летит кувырком…

…вытираю губы, несколько кровавых капелек падают на курточку. Ничего, много их тут уже, засохших… Оглядываюсь напоследок, как они лежат, прижавшись друг к другу, даже после смерти – вместе.

Как всегда, разливается по телу живительное тепло.

Как всегда больно сжимается сердце. Сколько их таких было… Женщины, дети, вот такие вот парочки, у которых, кажется, все впереди, и весь мир такой прекрасный и замечательный, и…

Отворачиваюсь – иду в ночь, жизни хватит недели на две, снова две недели наедине с собой, со своими мыслями, с… Пересчитываю содержимое двух бумажников, черного, кожаного и розового, расшитого бисером. Многонько… на кино, на выставки, на театры, на что угодно, только чтобы занять свой ум…

Только, чтобы….

Чувствую, как все переворачивается внутри. Нет… не думать…

Оборачиваюсь.

Лежат, залитые кровью, тесно прижавшись друг к другу…