Январежки

…уютно устраиваюсь в кресле, гадаю, кому из нас на этот раз Пиро нальет чай, кто из нас на этот раз удостоится чести прочитать…

Пиро выбирает меня. Как-то неспроста выбирает меня, как будто что-то задумал…

Разворачиваю рукопись.

Читаю:

В лесу сов семь.

А где нет сов, там нет сов-сем.

Вот сидят совы, из дупла вы-совы-ваются.

Полетели сов семь по лесу с полуночи до двух ча-сов.

А там и до трех ча-сов.

А тут у трех ча-сов раз – и захлопнулся за-сов.

Тут-то совам и конец, да как бы не так.

А почему?

А ну-ка, думайте, думайте… сов семь, сов заперли, что осталось?

Правильно, семь.

Вот семь засов и открыло за сов.

И совы вылетели.

Главное, не лететь им туда, где семь часов. Там своя семь есть, семь от сов с семь от часов драться будут.

А может, там вообще не семь ча-сов, а семь ча-филинов.

Люди смеются. Это хорошо. Или плохо. Не знаю. Пиро кивает мне, я сворачиваю рукпосиь, от волнения сначала получается кораблик, потом бумажный фонарик, наконец, какое-то подобие самолета.

Бросаю.

Говорю себе – не целиться, чтобы не попасть, к черту амбиции, я хочу жить. Не выдерживаю, целюсь как следует.

Не верю себе.

Попал.

Аплодисменты.

Торжествующе смотрю на Пиро. Наш председатель (председатель? Кто и когда объявил его председателем?) говорит восторженную речь, даже вручает какую-то статуэтку, не то писчие перья, не то крылья, не то все вместе взятые, спасибо, спасибо…

Дожидаюсь, пока интерес к моей персоне поутихнет, тихонько выскальзываю в соседнюю комнату, еще, еще, еще, кажется, за этой дверью должна быть улица, потому что вон, в окне снег идет, хлопаю дверью, выглядываю…

…черт.

Еще одна комната. Думаю, почему они такие одинаковые. Тетрадь, тетрадь, где она может быть, эта тетрадь, была же, показывала мне… кто? Уже не помню, как её звали, ничего помню, черт, черт…

Открываю секцию дивана, вот и тетрадь, вот и записи в тетради…

…почему их рукописи исчезают вместе с создателями.

Разобраться.

Найти способ сохранять рукописи убитых (зачеркнуто) стертых.

Будь я проклят, если не попаду в журнал, будь я проклят.

Будь ты проклят, думаю я.

Смотрю на свое имя, перечеркнутое крест-накрест. Хочу стереть крест, тут же спохватываюсь, пишу свое имя рядом.

Пиро посмеивается.

Я знаю, что это Пиро. Хотя еще не вижу его. Дергаю из тетради чистые страницы, Пиро фыркает недовольно:

– Мою-то зачем… вон сколько тетрадей лежит, возьмите, да пишите себе…

Меня передергивает:

– Хоть знаете, что я писать собрался?

Снова фырк:

– Про меня писать собрались, ясное дело… только дохлый номер, ведь это же я вас придумал, а не вы меня….

Вздрагиваю:

– А вы… а вы откуда знаете?

Он бледнеет. Ага, есть, получилось, он бледнеет, он сомневается…

…не расходимся – разбегаемся по комнатам, раскрываем тетради, пишем, каждый свое, я думаю, убить мне Пиро, или арестовать за убийства членов клуба, или не надо ничего такого, пусть Пиро просто порядочным человеком станет, ой, это я загнул, порядочным, это ж мне как характер его переписывать придется, начиная с того, как он таким вот стал, может, воспитали так, люби-себя-чихай-на-всех, может, наоборот, воспитывали в строгости, отдавай-уступай-делись, вот он и вырос, и решил делать с точностью до наоборот…

Спохватываюсь, что пока я сижу и думаю, Пиро уже пишет – быстро, легко, кстати, почему мы все пишем от руки, а не на ноутбуке, сейчас какой век вообще, по мне так двадцать первый, а Пиро действие книжки своей про наш клуб в век девятнадцатый какой-нибудь перенес. Тетрадь под моей рукой вздрагивает, превращается в ноут какой-то непонятной фирмы, вовремя спохватываюсь, что надо выдумать себе и зарядник, и розетку, вот та-ак…

ПРОГРАММЫ

WORD

…как-то так…