Прости за мою любовь

Я не должна в это лезть.

Головой понимаю. А вот сердце выстукивает совсем обратное. Это не моя трагедия, но она меня коснулась. Я стала ее невольным свидетелем, хранителем тайны. В своем время поддержала Кирилла ценой общения с ним и теперь хочу сказать ободряющие слова его сестре Оле. Ей семь лет, и она, как и ее старший брат, потеряла маму. Я не знаю, разговаривал ли кто с девочкой на эту тему.

Иногда слова – это просто слова, а иногда, когда идут от самого сердца, они дарят надежду, счастье, свободу.

– Нету, – насупленно повторяет Оля. – Она умерла. Остались только я, папа и Кир. Так бывает. Мне объясняли. Вот есть человек, и вдруг его нет. Объясняли, что мама сейчас далеко, но она на меня смотрит. Но рядом ее все равно нет.

– Оля, – в который раз сипло говорит Кирилл.

Растерянно проводит рукой по волосам, взлохмачивая свою непослушную челку еще сильнее. В другой момент я бы залюбовалась им. Сейчас не время.

– Что? Это же правда. Теперь ее нет. Ты мне говорил. Папа говорил. Бабушка говорила. Я все понимаю. Дай телефон, а?

Морозов без возражения лезет в карман ветровки, спустя пару секунд протягивает девчонке смартфон. Та сразу снимает блокировку и ныряет в цветной мир графики, как будто не она только что перечеркнула все хорошее настроение сегодняшнего дня. Наверное, ей самой нужно отвлечься.

– Кирилл… – Он вскидывает на меня холодные глаза. Видно, что устал, улыбка давно сползла с его красивого лица. Это воскресное утро больше не расслабляет, не доставляет удовольствия ни мне, ни ему. – Отойдем?

– Куда?

– Вон туда.

Указываю на дальний угол крыльца, где темно и куда не долетают капли дождя, который никак не собирается заканчиваться.

– Оля, мы будем здесь, – предупреждает сестру Морозов и первый разворачивается, шагая в ту сторону, которую я указала.

– Ага.

Пока преодолеваю пару шагов до Кирилла, обдумываю, что хочу сказать. Давно хотела задать ему эти вопросы, но не решалась. Сейчас, может быть, тоже не то время и место, а может быть, как раз самое оно. Ведь другого времени и места у меня просто может не быть. Сейчас скажу, что думаю, и разрушу тот хрупкий мостик, который выстроила к Кириллу. Все или ничего.

– Как ты?

Вот и спросила. Он хмурится еще сильнее. Засовывает руки в карманы ветровки и отворачивается на меня на короткое мгновение. Когда возвращает взгляд ко мне, улавливаю холод в его серых глазах.

Меня не заморозить Кирилл, и ты со мной рядом не замерзнешь.

Я хочу быть тем огнем, который согреет его. Буду пылать рядом. Отогрею своей любовью его израненное холодное сердце. Залечу все раны. Мне так хочется быть особенной для него. Так хочется заботиться о нем. Шансов у меня мало. Но они всегда есть, даже в нашем случае.

– Нормально, – пожимает плечами парень, – что-то еще?

– Ты как? – повторяю свой вопрос.

А потом совершаю несвойственный мне поступок. Ловлю ладонь Кирилла и, несмотря на его сопротивление, сжимаю. До тех пор, пока он не перестает ее вырывать из моего захвата.

Так мы и стоим какое-то время, взявшись за руки, в темноте крыльца спортивного комплекса. Шум дождя бьет по козырьку. Кирилл больше не пытается вытащить свою ладонь из моей, но на меня не смотрит. Взгляд его блуждает за моей спиной, там, где осталась стоять младшая сестра. Она как будто не замечает нашего отсутствия, напевает себе что-то под нос, судя по доносящимся звукам, пританцовывает.

Морозов слегка тянет меня за руки на себя, я делаю шаг вперед и останавливаюсь в пару сантиметров от его тела. Меня окутывает любимый запах и тепло. Хочется прикрыть глаза и насладиться моментом.

– Ты знаешь…

Кирилл наклоняется ко мне, его дыхание задевает мою кожу, губы слегка касаются волос. Я чувствую это на каком-то высшем уровне. Волоски на всем теле встают дыбом от остроты ощущений. Морозов близко. Если слегка поднять голову, что я и делаю, взгляд сам останавливается на его губах. Он знает, куда я смотрю, потому что сам неотрывно следит за мной. Моя ладонь все еще сжимает его, и я как завороженная пялюсь на его губы в тот момент, когда они шевелятся и из них вылетает:

– …Хреново.

– Хочешь, я поговорю с твоей сестрой?

Дождь потихоньку заканчивается, наше вынужденное заточение подходит к концу. Через пару минут мы разойдемся каждый по своим делам.

– Ты и так с ней неплохо беседовала. – Кирилл опять злится. Оля затронула больную тему, и я в очередной раз стала свидетельницей его горя.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Ты думаешь, мы не разговаривали? – повышает голос Кирилл. – Кем ты себя возомнила?

– Не злись, – говорю мягко, как недавно Оле.

– Дашка… ей всего семь лет… – сдается Морозов, вспышка его гнева гаснет быстро, передо мной опять тот Кирилл, которого я знаю и люблю. – Я просто не знаю, о чем с ней иногда говорить. Она моя родная сестра, а я не знаю, как к ней подступиться.

– Я понимаю. У меня есть сестры, две. Оксанка и Лизка. Одной восемь, другой десять лет. Они родные мне лишь по отцу, но мы часто видимся.

– О чем ты с ними разговариваешь? – спрашивает парень, придвигаясь ближе.

Мою ладонь пронзает миллион иголок, и я на миг теряю нить разговора. Мы все еще держимся за руки, и я уже подумываю, не слишком ли это и как бы ненароком вытащить руку из его кармана, при этом не сгорев со стыда, как вдруг большим пальцем Кирилл неосознанно начинает поглаживать мою руку. Вырисовывает узоры на моей линии жизни, а у меня сердце, того и гляди, проломит грудную клетку и выпрыгнет.

– О… мультиках, – запинаюсь. – Мы вместе смотрим «Винкс».

– Не думаю, что я на это пойду, – грустно улыбается Кирилл, – скорее всего, засну на пятой минуте.

– Вам можно посмотреть вместе «Король-лев».

– Этот вариант мне нравится больше.

– А еще ты должен ей объяснить, что мама всегда с ней. Она должна помнить, как та читала ей сказки. Как что-то говорила. Внутри себя, в мыслях Оля будет воспроизводить ее голос. Мама всегда будет рядом. Жить внутри маленького сердечка, в ее голове. Пока она помнит. А она всегда будет помнить. Ей не всего семь лет, ей уже семь лет, и у нее тысячи таких воспоминаний о вашей маме. Не дай ей их забыть. Делись своими с ней. Вам будет проще вдвоем.

– Даша…

– Что?

– Когда ты успела вырасти из маленькой прилипалы и стать такой умной?

Грустно улыбаюсь, мягко высвобождаю свою руку, отпуская его. Я больше не его прилипала. Я люблю его на расстоянии. Стараюсь не докучать, сама первая не лезу, кроме этого случая. Если это все, что он может мне сказать…

Обнимаю себя руками и отворачиваюсь от него.

– Извини, я опять полезла не туда. Кхм… – бросаю взгляд на несуществующие часы на своем запястье. – Времени уже много, мне пора.

– Дашка… ты чего, обиделась?

Пытается дотронуться до меня, но я показательно изворачиваюсь. Морщусь. Не хочу жалости.