Небывалые были

– Сейчас, сейчас, – торопливо перескочив порог, засуетилась Меланья и побежала к печке.

В ту же минуту открылась дверь, и в дом вошел хозяин с теленком на руках.

– Вот принес, а то в хлеву, поди, замерзнет совсем, – сказал он и поднес животину к подпечку. – Да и тут не дюже жарко.

Молодая хозяйка, виновато взглянув на него, живо скинула с себя душегрейку и наскоро растопила печь. А потом собрала всю семью за большим дубовым столом и, задыхаясь от волнения, поделилась важной новостью. Даже неразумный теленок выбрался из-под теплого подпечка и сторонкой приблизился к собравшимся, чтобы послушать.

– Как только я с подругой, продавщицей с рынка, прошли всю Лопатинскую улицу от рынка до главной дороги, началась такая вьюга, страсть! – спешно заговорила Меланья.

– Да, ветер поднялся будь здоров, – согласился Прохор, ее супруг. – Все видели.

– Видели, да не видели. А мы с Полиной все видели, святой истинный крест. Как завьюжило, как закрутило, как занесло…

– Кого занесло? – недослышала мать-старуха и, подсев поближе, подставила свое глухое ухо.

– Снегом, говорю, занесло. Как ветер-то поднялся, так и наша Горевуха вместе с ним взлетела, точно птица, ей-богу, не вру, прямо с зонтиком, в рваном платке и галошах. И понеслась…

– Красиво сочиняешь, просто сказка, – недоверчиво отозвался муж и пошел кормить скотину.

– Мама, мама, расскажи сказку, – запищали дети.

А мать лишь рукой отмахнулась. Видела ли она то, о чем только что поведала своему семейству, или ей, и впрямь, все почудилось, она уж и сама не могла решить.

Глава 4

А виденья у нее как раз не было. Горевуха, как нерасторопная ворона, подхваченная неистовым вихрем, оторвалась от земли и понеслась над курящими теплым дымом крышами домов бог весть куда. В непроглядном снежном мареве среди спускавшихся вечерних сумерек она уже не различала, где земля, а где небо, и не понимала, придет ли конец ее невероятному злоключению.

Но холодная природа, в отличие от равнодушных, глухих и слепых людей, решила все же сжалиться над бедной летучей старухой и, прилично помотав ее кругами над родными Дроздами, благополучно опустила на мягкую заснеженную землю на одной из деревенских улиц.

Так бы и осталась Горевуха замерзать одна на дороге, всеми забытая и никому не нужная, если бы не разглядела случайно в бескрайней снежной мгле знакомый голый кустик, бывший когда-то цветущей белой черемухой. За ним-то и показалась ее самая занесенная снегом изба со старым фикусом и серыми занавесками на маленьком окошке.

С трудом открыла она расшатанную калитку, утонувшую наполовину в снегу, и еле пробраться через топкие сугробы к крыльцу. Едва старушка скрылась за скрипучей дверью, как жуткая метель тут же улеглась, успокоилась, будто ее и не было вовсе. Лишь высокие пышные сугробы развалились вольготно на замерзшей дроздовской земле, да кривая черная туча, похожая на Горевуху, осталась висеть в небе над ее холодным одиноким домом.

Глава 5

Утро встретило дроздовцев ядреным трескучим морозом, белым искрящимся в лучах чудесного зимнего солнца снегом, причудливыми узорами на окнах и радостным настроением. А как тут не радоваться? Зима-забавница в гости пожаловала. Веселись, народ!

Кто из ребят теперь дома усидит? В тулупах, в валенках, в мягких пушистых варежках высыпал мал народ на улицу и пошел в игры играть, мороз и стужу пугать. Раз, два – и смастерили маленькие селяне крутую снежную горку прямо у речного обрыва да давай с нее скатываться. Кто на санках, кто на холщовых дерюжках, кто на коре осиновой, а кто и ни на чем, задом своим горку отглаживал. Того и гляди, перевернутся и наломают себе костей. Будет тогда дома взбучка, и гулять потом ни за что не выпустят. Да кто ж об этом думает, лихо слетая с высокой горы?

А на речке Дроздовке снег расчистили так, что лед заблестел, точно новое зеркало. Беги да катайся хоть на коньках, а хоть и на голых пятках. Тут и шум, и смех, и крики, и каждое неловкое падение веселит до упаду разгулявшуюся ребятню.

Да что горка, да что каток! Почитай, во дворе каждого себя уважающего дома вырос сторожем свой снеговик, с ведром на голове, метелкой в руке и морковкой заместо носа.

– Что это у тебя снежная баба такая тощая вышла, снега, что ли, пожалел? – спросил мальчик Петька у друга Родьки, с которым накануне над бабой Гавриловной потешались. – И на башке не ведро, а платок какой-то драный. Ну, точно, наша Горевуха.

Родька не внял замечаниям приятеля и вместо ответа залепил ему снежком в ухо.

– А ну, брось баловаться, а то уши надеру, – рявкнул Родькин отец, проходивший мимо. – А что, и вправду, Горевуха и есть Горевуха.

Глава 6

А что же сама старуха? Бодрое утро первого зимнего дня не обрадовало ее ни солнцем, ни морозом, ни белым снегом. Еле встав со скрипучей расшатанной лавки, она поплелась было к печке, чтобы растопить ее. Хватилась, а дров-то нету. За ними во двор идти надо, еще и хворосту насобирать для растопки. Да где ж его сейчас в таких сугробах отыщешь?

Загоревала старуха. Ходит по холодной избе, неприкаянная, и охает. Где бы тепла раздобыть, чем бы воду в ледяном колодце начерпать, как бы чаю нагреть да хлеба испечь? А в доме пустота, только по полу вчерашняя рассыпанная мука белым снегом стелется, еще сильней тоску нагоняет.

Но погоревать ей толком не довелось. Громкий детский смех, раздавшийся за окошком с серыми занавесками, оторвал ее от мрачных мыслей. Сильно разозлило такое надругательство Марью Гавриловну. Она тут пропадай, а там веселятся непонятно чему. Вооружившись гневом и старым зонтиком, она отправилась во двор проучить негодников. Дверь толкает, а открыть не может: примерзла деревяшка за ночь. Что же делать-то? И тут в окошко ударилось что-то тяжелое, чуть стекло не разбилось. Старушка оглянулась, и снова бац – удар. Это мальчишки-сорванцы по окну снежками стреляют.

Терпение бабы Горевухи лопнуло, а возмущение придало силы. Одним рывком выбила она неподатливую дверь из ледяных тисков. Однако грозно поругаться и выплеснуть на обидчиков свое раздражение она, к несчастью, не успела. Стайка мальчишек с веселым смехом мигом разлетелась, словно снежный ком, в разные стороны. Только их и видели.

Глава 7

Надо сказать, дроздовские дети не всегда были балованные и непослушные. Если было нужно, любой даже самый заядлый шалун мог сделаться серьезным и воспитанным. Такие чудеса нередко встречались в сельской школе.

Анна Андреевна, добрая и приветливая, но строгая и неподкупная учительница, начала урок не совсем обычно. Она не стала вызывать учеников к доске и не спросила, все ли справились с домашним заданием.

– Сегодня мы поговорим о добрых делах, – сообщила она классу и внимательно оглядела ребят. – Скажите мне, кто из вас может похвалиться, что сделал доброе дело, ну, скажем, вчера или на днях?

Ученики оживились. Конечно, за такие ответы оценки ставить не будут. А похвастаться перед одноклассниками дело нужное.

– Я вчера весь наш двор от ворот до самой бани от снега расчистил, папке помогал, вот, – бодро отчитался маленький веснушчатый мальчишка. – А потом еще и соседу помог, дядя Гоше. У него нога больная, он плохо ходит.

– Молодец, Миша, – похвалила Анна Андреевна. – А ты, Максим, чем можешь нас удивить?

– А я вчера откопал в снегу колесо от телеги Фрола Макарыча. Он его потерял, а сам найти никак не мог.

– Это хорошее дело. А еще кто-нибудь может рассказать нам о своих добрых поступках?

– Я могу.

– И я.

– Давайте по очереди.

– Я, Анна Андреевна, пустила к нам в дом бродячую собаку. Она чуть не замерзла совсем на морозе. Мама сначала отругала меня, а потом тоже пожалела собаку. Я назвала ее Морозяка, и она осталась у нас жить.

– А я птичку покормил на нашей улице хлебом и просом.

– А я младшего братишку Саньку отвез на саночках в детский садик.

– А я помог бабушке дойти до дома. Она шла по дороге, поскользнулась и чуть не упала.

– Чья же эта бабушка, Ваня? Ведь у тебя нет бабушки.

– А это не моя. Она ничья. Это Горевуха, то есть Марья Гавриловна.

Ваня потупился, замялся немного, а в классе послышался смех.

– Ха-ха! Горевуху спасал. Так ей и надо, пусть себе падает. Она противная.