– А что я мог сделать? Это все жена! Она хотела ребенка, потом еще и еще…
– То есть ты никакого влияния на этот процесс не имеешь.
– Абсолютно. Но ты, – Егор смотрит на мой живот, в котором мирно посапывают две порции чуррос, – будь ответственной. Помни: планета перенаселена.
Обожаю таких людей. То, что можно им, нельзя другим. Мол, уж они-то оступились и теперь получают удовольствие, но ты не смей. Помню, когда лет в 17—18 я пыталась стрельнуть сигарету у своего старшего курящего товарища, он прочитал мне лекцию на тему «Никотин убивает, я-то уже пропал, но тебе не позволю». Пока читал лекцию, выкурил две сигареты.
Расплатившись, мы с Егором отправились в сторону моего отеля по залитой изматывающим солнцем мадридской улочке. По дороге я рассказала Егору, что вышла замуж. Он заметно приуныл, хоть и вежливо поинтересовался, кто муж, как зовут, чем занимается, как прошла свадьба. Я ответила на все вопросы и рассказала в том числе весьма забавную, на мой взгляд, историю, как муж в ночь перед свадьбой завис с друзьями в баре – чего с ним вообще не бывает.
Признаюсь, когда я проснулась в час ночи и обнаружила, что жених еще не вернулся, меня стали терзать смутные сомнения. Может, он не хочет жениться? А хочу ли я?
Когда я проснулась в три часа и обнаружила, что в кровати я по-прежнему одна, сомнения стали терзать меня с утроенной энергией. Зато кот был доволен – он устроился на подушке мужа с мордой, на которой явно было написано: «А я этому мужику никогда не доверял».
Я позвонила будущему мужу. Он ответил подозрительно быстро – на фоне, который можно было бы поместить в библиотеку звуков под названием «Злачное место ночью».
– Да, дорогая! – бодро отрапортовал будущий муж.
– Ты в порядке?
Вопрос я задала таким тоном, что мне самой стало не по себе. Но звуковые рецепторы жениха были не в лучшем состоянии и тонкости тона явно не считывали.
– Я супер! Тут так классно! Такой бар, нам нужно обязательно сюда вместе сходить!
Похоже, придется быть более конкретной.
– Ты помнишь, что у нас утром?
А надо сказать, регистрация у нас была назначена аж на 8:30 утра.
– Конечно! Скоро приеду!..
Еще час я ворочалась с бока на бок, размышляя, как причудливо перспектива официальной регистрации брака влияет на индивидуума. Зазвонил телефон. Это был жених.
– Прикинь, я заказал себе самый дорогой «Убер»! И мне открыли дверь! Надо всегда ездить на самом дорогом «Убере»!
Жених прибыл домой в превосходном настроении. Он сообщил, что любит меня, любит кота, любит жизнь и не уехать ли нам всем жить в Гоа? На то, чтобы успокоить его и уложить наконец спать (кот был очень недоволен, когда его согнали с подушки), ушло около часа. Заснули мы где-то в полшестого. А уже в 7:30 в дверь бился курьер со свадебным букетом.
Жених был настроен не так оптимистично, как два часа назад. С мрачным лицом он добрел до кухни и воссоединился с краном. Какой уж тут Гоа, добраться бы до Богородского ЗАГСа. В итоге на нашей свадьбе – на которой, кстати, никого, кроме нас двоих, не было – муж был в стильных темных очках с решительно сжатой челюстью. Иногда похмелье украшает.
Егор выслушал эту историю и лукаво прокомментировал: «Эх, вышла замуж за алкоголика». Я не нашлась, что ответить человеку, рыскающему по Мадриду в поисках женщины, с которой он еще не успел изменить матери своих четырех детей. Я молча пошла к отелю.
– Не пригласишь меня подняться? – отчаянно крикнул мне вслед Егор.
Н-да. Если Егор будет продолжать и дальше действовать в том же духе, ему действительно стоит опасаться за сохранность собственного пениса. И это признаю даже я: человек, который категорически против любого вида физического и морального насилия.
Затылочная доля мозга
(лат. lobus occipitalis)
Образование коры больших полушарий, располагающееся позади теменной и височной долей. Здесь находится зрительная кора, обеспечивающая восприятие зрительной информации. В этой части книги – истории про внешность.
Крадущийся ботокс, затаившаяся морщина
– Я животное?
– Нет.
– Я сказочный персонаж?
– Да.
– Женского пола?
– Да.
– Я русалка?
– Нет.
– Маш, хватит, дай другим поиграть.
Пожимаю плечами и делаю глоток вина. Не очень-то и хотелось. Очередь доходит до Степы.
– Я мужчина?
– Да.
На лбу у Степы стикер, на котором написано «Фрэнк Синатра». Я придумала. Он никогда не догадается.
– Я музыкант?
– Да.
– Я Фрэнк Синатра?
– Да.
Что-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о?!
Мы собрались в квартире коллеги странным рабочим составом. Она решила пригласить тех, «с кем реально общается», а не всех подряд из вежливости. Оказалось, что те, с кем она реально общается, не общаются друг с другом. Из нашей редакции есть только я, Степа и Рита и ее муж. Формально муж не из нашей редакции, но к нам он явно имеет больше отношения, чем к программистам.
Степа отклеивает стикер и победоносно смотрит на надпись «Фрэнк Синатра». Ну и ладно, зато до меня быстрее очередь дойдет. Я делаю еще глоток и, чтобы как-то себя развлечь (все угадывают, Винни Пух ли программист, с которым я не знакома), оглядываюсь.
Я сижу на низком кресле, неудобно подогнув ноги. Издалека кресло казалось обманчиво комфортным, не зря я рванула к нему через всю комнату с воплем «Кресло мое!» Теперь жалею о своей пылкости. Рита поступила мудрее: она села на ручку кресла. Это позволило ей небрежно облокотиться на левую руку, откинуться назад и вытянуть ноги в блестящих фиолетовых колготках (программисты уже полчаса пытаются взглядами отгадать код ее ног).
Я же сижу в ногах у Риты, как ручной гномик. Неудивительно, что это уже третий мой бокал вина за вечер. Кажется, я дошла до той стадии опьянения, когда обычные вещи кажутся многозначительными.
Вот, например, этот шар с предсказаниями, которым нас веселила коллега до игры. Так ли он невинен, как кажется? А что, если он и правда может предсказывать будущее? Тянусь за шаром. Задаю про себя (надеюсь, по крайней мере, что про себя, а не вслух) вопрос: «Можно ли тебе верить, шар?» Встряхиваю. На экране появляется ответ: «Забудь об этом». Осторожно кладу шар на место.