Женская месть

Тут Кудряшов окончательно вернулся с заоблачных небес, на которых, что скрывать, пребывал. И ему стало грустно.

– Ты решил предоставить мне эту замечательную возможность, – обиделся он.

Воротов насмешливо посмотрел на друга и покачал головой:

– Да-а, – укоризненно протянул, – общение с демонической женщиной для тебя даром не прошло.

– А она демоническая? – ухватился за тему Кудряшов. Ему очень хотелось поговорить о Ларисе.

– Говорят…

Кудряшов пожал плечами для конспирации и выдержал паузу.

– Так вот, – начал Воротов, – пока ты поддавался обольщеньям…

– Каким обольщеньям? – с видом нашкодившего школьника безоговорочно отмел подозрения Кудряшов.

–…я побывал у ближайшей подруги Верещагиной Екатерины Всеволодовны Померанцевой. Особа исключительно добродетельная. Но не без романов – актриса все-таки.

– Про ее романы даже я знаю, – вставил Слава, – как и всякий гражданин страны.

– Это ее частное дело, – защитил доброе имя женщины Воротов. – Так вот, дружит Померанцева с Верещагиной уже лет десять. Екатерина Всеволодовна когда-то училась на факультете журналистики в одной группе с Ларисой Павловной, ушла со второго курса, поступила в театральное.

– Женщины не умеют так долго дружить, – оракульски изрек Кудряшов, – думаю, ты узнал о Верещагиной много интересного.

– Зависть – вне логики. Зависть женщины к женщине – тем более. Казалось бы, удачливая, талантливая, знаменитая актриса и женщина без определенных занятий – кто кому должен завидовать? Нет, то есть все говорилось исключительно в превосходной степени…

– Ладно, психология Померанцевой – дело десятое.

– Не скажи. Верещагина-то психологию своей подруги прекрасно знает. И тем не менее решила алиби свое отдать ей в руки.

– Ты, – насупился Кудряшов, – считаешь, что алиби не натуральное?

– А ты веришь в чудеса?

Они помолчали.

– Впрочем, – сказал Воротов, – Времена алиби прошли, наступили времена наемных убийц. Но если честно, то я пока не вижу причины по которой Верещагиной мешала бы Коляда. Судя по всему, своего рода популярности у твоей Ларисы Павловны – побольше будет. Так что скорее наоборот могло произойти.

Кудряшов пропустил мимо ушей указание Воротова на Верещагину как на Славину собственность, – пусть подкалывает, если ему так нравится.

– Можно свои пять копеек вставлю? – чопорно осведомился Кудряшов, – Так вот, астрологическая карта с полной выкладкой всех данных об объекте исследований в среднем в Москве стоит 1000 долларов. Но сама по себе астрологическая карта – ерунда, арифметический расчет, за минуту на компьютере можно сделать. Главное здесь – трактовка карты. Верещагина берет за работу 3000 долларов и считается крутым специалистом.

– Богатая невеста.

– Алевтина довольно успешно лечила людей. Сам понимаешь, когда болеешь – любые деньги выложишь. Так что у Коляды материальных проблем не было. Но, при этом, она зачем-то пыталась освоить астрологию, Верещагина ее и учила – но, увы, то ли плохо учила, то ли Алевтина неспособной ученицей оказалась. Коляда умела неплохо гадать на картах, но все же ее предсказания были не так точны и, главное, не так подробны, как предсказания Верещагиной.

Тут Кудряшов, напустив на себя профессорский вид, стал пересказывать Игорю информацию об астрологии, полученную от Виталия Александровича.

– И Верещагина в состоянии запомнить все 100 арабских точек? – недоверчиво уточнил Воротов.

– Более того, я тут расширил сферу источников информации, кое-где еще побывал – о Верещагиной ходят легенды. Она якобы способна просчитать не только какую профессию человек выберет, когда женится, как будет развиваться его карьера и тэ дэ. Она может просчитать, в какой город нужно переселиться, чтобы, к примеру, язва не мучила. “Сменить долготу” – это так называется. Астрологические дома перемещаются со сменой долготы, и тебя уже не язва мучит, а тебе Госпремию дают. Энергетика планет в твоем гороскопе остается та же, но направление ее силы – меняется.

– А когда человек умрет – может просчитать? – с иронией наблюдая за Славиным энтузиазмом, спросил Игорь.

– Вот тут они все говорят: пасс. То есть у человека существуют критические дни. Но факт смерти предсказать практически невозможно – все в руках Божьих. Каждый в принципе может умереть раз 10 в году, – Кудряшов развел руками. – За что купил, за то и продаю. А Коляда гадала по руке, на картах специальных -Таро! – на бобах (первый раз слышу, что есть такое гадание), на кофейной гуще. Сглаз снимала, порчу, врачевала. Но до уровня Верещагиной явно не дотягивала.

– Но Верещагина говорит, что Коляда никогда не ошибалась.

– Вот здесь вся загвоздка, вся разница между ними. Я еще заехал в одно место – там всех этих “ясновидящих” изучают с научной точки зрения. Так вот, они мне пояснили разницу, – тут Кудряшов растерянно устремил взгляд в пространство, – правда, я ничего не понял.

Воротов сочувственно промолчал.

– Я не удержался, – стыдливо прятал глаза Кудряшов, – спер у астролога Виталия Александровича бумажку одну. Незадолго до своей гибели Алевтина Коляда приезжала к потерпевшему. Просила составить астрологические карты неких граждан. Как я выяснил по украденной мною бумажке, граждане эти в основном являются гражданками. Тебя конкретно интересует, кто да кто?

– Догадываюсь, – мрачно отмахнулся Воротов.

– К тому же когда-то Коляда при получении паспорта зачем-то поменяла себе имя. Но не только имя. Неизвестно, когда, собственно, она родилась. В паспорте написано 20 декабря, астролог Виталий Александрович составляет ей почему-то астрологическую карту на 20 марта того же года…

– Ты проверял, криминала какого в те, домосковские годы за ней быть не может?

– Я тоже так подумал. Хотя девке было шестнадцать, когда

она из деревни отвалила. Но ты не сомневайся. Я связался с тамошними. Коляду прекрасно в деревне помнят. Ничего за ней не водилось. Ну а то, что в сельсовете попросила другое имя в документах записать – капризы, говорят. А про день рождения вообще никто не помнит. Они там, дескать, только именины справляют. А кто когда родился – никого не интересует. Я все думаю, что же имела в виду Коляда, когда пыталась уяснить: что будет, если такие-то люди соберутся вместе?

– Не вдавайся.

– Не скажи. Художника, как говорится, надо судить по законам, им самим над собой поставленным.

– Оставим эту тему, – поморщился Воротов, – как неперспективную.

– Ну, в общем, влипли мы с тобой, – подытожил Слава, – Я, разумеется, во всю эту белиберду с ясновидением и проглядыванием человека насквозь, в порчу и сглаз не очень-то верю. И, тем не менее, согласись, это тебе не убийство кооперативщика рэкетиром раскрывать. Тут могут открыться обстоятельства непредсказуемые. Уж больно материя тонкая.

– Кстати, о рэкетирах, – вздохнул Игорь, – Словосочетание Юрий Агольцов тебе, конечно, кое-что говорит?

– А то! – насторожился Слава.

– Так вот, он был связан с Колядой.

– Боже мой! Боже мой! – подняв глаза к потолку, взмолился Кудряшов, – За что? В этой истории и так черт ногу сломит – только Агольцова не хватает.

– Померанцева утверждает, что с Алевтиной его связывали самые нежные и интимные отношения.

– Ну, я не знаю, – искренне запереживал, засочувствовал Слава, – У него же мисс Россия в офисе кофе подает. Ему что, фотомоделей и миссок всяких не хватало? Да Коляда лет на десять его старше. Он что, геронтофил?

– Слава, – поморщился Воротов, – ты же с Агольцовым дело имел. Он – человек не простой и, тем более, не примитивный. Зачем ему мисски?

– Хорошо, – собрался Кудряшов, – давай тогда по порядку. Без эмоций. Сухой остаток. Пройдемся по бытовухе? Туфлю-то так и не нашли Колядину. А между тем, у них, у людей, которые верят в ведьм и колдунов, существует поверие-не поверие, ну, в общем, техника безопасности обращения с нечистой силой: если ведьма умирает, то обязательно ее сжечь надо, иначе она так и останется на земле вредить всем и каждому. Ну, если не саму ведьму сжечь, то хотя бы какую-то вещь ее, которую ведьма носила. Где туфля-то? Нет туфли-то!