Принцесса Намонаки

– И чудесно, – отозвалась я. – Тогда они перестанут так болеть?

Ли промолчал, зато подала голос замершая у ширмы Рен:

– Но мозоли, Ваше Высочество!..

Я оглянулась на нее и снова отметила, как все-таки меняет человека одежда. В ночь нашего знакомства Рен показалась мне изящной, но очень худой и маленькой девушкой. А сейчас в форменном костюме слуг – белая длинная юбка и халат поверх – Рен выглядела весьма внушительно.

– А что такое?

– Мозоли бывают у крестьян и рабов, но не у принцев, – ответил за служанку Ли.

– Да кому какое дело? – огрызнулась я.

В тот вечер я выучила аж двадцать иероглифов: до меня дошло, по какой системе они строятся. У всего на свете, сделанного рукой человека, есть система и логика, даже если создатель уверен, что это не так. Иногда нужно крепко задуматься, чтобы эту логику найти… Но не с местными иероглифами. Их все равно придется учить. Правда, теперь я надеялась справиться с самыми основными за неделю. Память у меня оказалась что надо, особенно с такой мотивацией. Жить очень хотелось.

Ли слегка обалдел от моих успехов, даже заявил, что «Его Высочество обладает острым умом». Я задрала нос, а Рен зачем-то вставила, мол, кто бы сомневался, я же принц, значит, во всем должен быть первым.

Что ж тогда этот «первый» принц такой неумеха?

У меня еще было много-много вопросов, особенно после сплетен Рен, но я так уставала все последующие дни, что язык не поворачивался их задать. Я даже засыпать стала раньше.

Зато головные боли исчезли как по волшебству. И сердце принца, несмотря на серьезные тренировки, слегка успокоилось. Наверное, не было у него никакого сердечного порока, просто сидячий образ жизни замучил. Понимаете, тут считают: раз ты принц, то тебе нельзя бегать. Ты должен ходить медленно и степенно, иначе всё – унижение и потеря статуса в глазах окружающих. Вы бы знали, что было, когда я однажды утром перед купанием заявила, что собираюсь на пробежку по саду!.. Теперь-то все привыкли, а я сад оббегаю за пять минут. Ай да я!

В середине той недели домашнего ареста ко мне неожиданно заглянул император. А я как раз стреляла из лука. Три раза попала в мишень, между прочим! Правда, в край, не в «яблочко», но какой прогресс! Я возгордилась, как вдруг слева раздались деликатные хлопки.

Ли опустил голову и отошел, а у меня внезапно появилось нелогичное желание взять стрелу и пустить ее императору в грудь. Я же тогда из наследника в государя превращусь? Было бы чудесно, наверное.

– Совсем ты тут от скуки зачах, Ичи, – произнес император и выразительно посмотрел на лук, который я все еще держала в руках.

Я отдала оружие Ли, коротко поклонилась государю и с вежливым равнодушием поинтересовалась:

– Ваше Величество, надеюсь, вы здравствуете?

Это была дежурная фраза, на которую отвечать император не стал. Он подошел, осмотрел мои руки, хмыкнув, и в лоб спросил:

– Что, убить меня готовишься?

Я нехорошим словом мысленно помянула местный гадючник. А вслух призналась:

– Нет, хочу выжить.

Император еще раз хмыкнул, а потом зачем-то рассказал, что императрица поправляется, и врачи заверили, что она вот-вот будет готова забеременеть снова, возможно, даже мальчиком. Я покивала, а про себя подумала: бедная императрица, прямо как племенная кобыла.

– Ваше Величество, могу я ее увидеть?

Интересно же посмотреть на мать.

Император подумал, но добро дал, почему-то добавив: «Она тебе не будет рада, Ичи». И засобирался уходить. Я заметила, что дыхание у государя слишком частое, лоб покрыт испариной и бледен он сильнее обычного. Но не придала значения: мало ли, простудился. Только император вдруг взял и упал посреди дорожки.

Телохранители сначала опешили, а потом кинулись к императору. За ними и служанки. Раздалось отчаянное: «Его Величество не дышит!» и «Лекаря!»

Не знаю, почему я решила, что сумею помочь. Может, сообразила, что делала это раньше. Точно ведь делала. Но когда?..

Я растолкала телохранителей и наклонилась над государем – он действительно не дышал. Жить ему оставалось всего ничего. Пункт первый «Вызовите скорую помощь», то есть лекаря, слуги уже побежали исполнять. Я рявкнула на кого-то из не в меру ретивых телохранителей и принялась откапывать грудь императора в слоях шелковых одежд. В голове мелькнул эхом воспоминаний чей-то знакомый голос: «Не сломай ему ребра!» и «Спиной, не руками работай».

Положив руки императору на грудь, я перенесла на них свой вес и стала с силой, мерно, считая про себя, нажимать.

Когда руки устали – очень быстро, тренировка же была, да еще и с луком, – я прижалась к императорским губам и пару раз вдохнула. Потом вернулась к груди и начала снова.

Не знаю, сколько прошло времени, но лекарь точно прибежал к самой развязке. Император уже задышал сам, открыл глаза, мутно посмотрев на меня, и вдруг тихо засмеялся:

– А тебе же выгодно, чтобы я умер.

– Что?! – опешила я.

Он вяло отмахнулся. Я присела на пятки, с меня ручьем тек пот. Лекарь понатыкал в императора иголок и заявил, что угрозы здоровью нет, так что уйти Его Величество умудрился на своих двоих. Хотя, подозреваю, вряд ли далеко.

– Поосторожнее бы вы с сердцем, – заикнулась я.

Император не понял. Наверное, медицина тут на каком-то древнем уровне.

Позже эта история имела странное продолжение. И началось все снова с Ли.

Вечером последнего дня моего домашнего ареста, когда я устала вусмерть, заснуть почему-то не получалось. Бывает такое: устал, в постель падаешь и думаешь: «Сейчас глаза закрою, сон сразу придет». А его все нет и нет.

– Ваше Высочество, желаете, чтобы недостойный слуга вам сыграл? – спросил вдруг Ли.

– На чем? – зевнув, уточнила я.

Ли вытащил откуда-то флейту.

– Это поможет вам заснуть, господин.

И заиграл, не дожидаясь моего позволения. Музыка была красивой, но монотонной, медитативной. Глаза закрылись сами собой, и я крепко заснула.

Проснулась посреди ночи, словно от толчка. Резко села на постели. Голова была странно ясной, сна ни в одном глазу. Вокруг стояла мертвая тишина и кромешная тьма.

– Ли? – настороженно позвала я. Когда никто не откликнулся, повторила уже нервно: – Ли!

Тишина.

Я сжала шпильку под подушкой, вдохнула, выдохнула…

– Рен!

Прошло минут пять, но заспанная служанка вбежала в спальню, неся бронзовый светильник.

– Господин?